Бездомный мрак - Март Михаил - Страница 3

— Уберите.

Доктор Розин спросил:

— Кого вы видите?

— Вероятно, себя. Другого человека здесь нет. Только человеком это пугало назвать трудно.

— Месяц назад вы были куда хуже. Можете дать имя своему отражению?

— Нет.

— Правильно. Ничего схожего с оригиналом не осталось. Вас и родная мать не узнает. Я вас предупреждал. Но такой стресс вас научит быть осторожным и осмотрительным. Теперь вы понимаете, что вам понадобится немало времени, чтобы встать на ноги и стать полноценным человеком. Многое зависит от вас. Вы должны мне помогать, а не рвать на себе бинты и требовать невозможное.

Он кивнул сиделке, и та убрала зеркало.

— Неужели я таким и останусь?

— Хирурги уверяют, что в течение месяца ваше лицо станет нормальным. Кожа на руках будет заживать медленно, так как руками вы постоянно работаете. Сжимаете, разжимаете, пользуетесь, одним словом. Ноги у вас в полном порядке. Обгорела только верхняя часть туловища, и сильно пострадала голова. Нашлись доноры, за хорошие деньги вам сделали пересадку кожи и починили помятые части лица. Серьезная работа. Большое чудо, что не пострадали глаза.

— Как такое могло случиться со мной?

— Давайте отложим этот разговор. На сегодня вы и без того узнали больше положенного. А теперь укол и сон.

— Теперь я не успокоюсь. Неужели не ясно?

Доктор встал и кивнул сиделке. Перед глазами возник все тот же шприц.

— Это издевательство!

— Не преувеличивайте. Медсестру зовут Рита. Она очень бережно к вам относится. Советую вам подружиться. Запомните ее имя.

Он ушел, а я увидел лицо Риты. Не знаю, сколько ей лет. Лицо ее меня не воодушевило. Оно было никаким, похожим на маску. Я не помню, чтобы она улыбалась. Ровное, спокойное, ничего не выражающее лицо. Волосы, убранные под чепец, очки и накрашенные губы. Куда интересней наблюдать за ее пальцами. Длинные, изящные и очень подвижные. Она ловко справлялась со шприцом и живо работала ими во время вязания.

Так ее лицо начало расплываться и превратилось в облако. Меня куда-то понесло, и я уснул. Мне снилась толпа. Люди, спешащие куда-то. Они шли в два потока, и эта цепь исчезала в пространстве. Одна половина двигалась на меня, другая в противоположную сторону. Все в одном ритме, словно маршировали, но самое ужасное заключалось в том, что у них не было лиц, их головы забинтованы и абсолютно круглые, как мячи. Они проходили сквозь меня, как сквозь облако, под ногами стелился розовый дым. Затем забинтованные шары стали лопаться, разбрызгивая кровавые сгустки по сторонам, и на месте голов образовывались черные дыры. Но они продолжали идти, словно не замечая происходящего. Людской поток начал медленно растворяться в пространстве и затягиваться дымкой.

Я открыл глаза. Моего лица коснулся солнечный луч. Сказочное избавление от очередного кошмара. Впервые за все время пребывания в сознательном состоянии я увидел солнечный луч.

— Доброе утро, Рита, — тихо сказал я.

Она сидела за своим столиком и что-то писала. Женщина оторвалась от своего занятия и взглянула на меня. Впервые я увидел улыбку на ее лице. Ее глаза словно ожили, и она показалась мне симпатичной. Манекен ожил.

— Вы помните, как меня зовут?

— Не знаю. Я даже не подумал об этом. Само собой получилось. Скажите, Рита, а когда вы спите?

— Ночью. Когда возле вас дежурит сиделка.

Голос ее звучал мягко, тихо, успокаивающе.

— Давно я нахожусь под вашим присмотром?

— Не хитрите. Мне не велено вам ничего говорить. Придет доктор Розин и ответит на все вопросы, если сочтет нужным.

Ее лицо вновь стало серьезным и непроницаемым.

— Вы знаете, кто я?

— Да.

— Почему же для меня это остается тайной?

— Доктор Розин очень опытный психиатр. Он знает, что делает. Вы должны ему доверять.

— Психиатр? А я думал — хирург.

— Хирург — доктор Фаин. Он из другой клиники, но он уже дважды приезжал и смотрел вас. Кажется, его удовлетворяет ваше состояние. «На нем заживает все как на кошке», — сказал он после последнего осмотра.

— А что лечат психиатры?

— Состояние души. Вам придется адаптироваться к новому для вас миру. Это не просто. Особенно, когда вы окажетесь на свободе, один на один с волчьей стаей.

— С кем?

Дверь открылась, и в палату вошел Розин. Он пересек комнату, пододвинул к кровати стул и сел. Я приподнялся на подушках и увидел собственное тело. Забинтованные руки лежали поверх одеяла, словно чужие, так как я их не чувствовал. Врач понимающе кивнул головой.

— Не пытайтесь узнать все сразу. Всему свое время. Лишние стрессы мешают восстановлению общего состояния. Лекарства и покой могут быть приоритетами, а отрицательная информация мешает стабилизации психики.

— Слишком сложно для моего понимания. Лекарств вы не жалеете, а информацию прячете за спину.

— Мне виднее. Попробуем сосчитать до пяти. Переключитесь на работу и сосредоточьтесь. Итак?

— Один, два, три, четыре, пять…

— Прекрасно. А теперь в обратном порядке.

— Это как?

— От пяти к единице.

Я понял, что он от меня хочет, но не мог выполнить его просьбу. На лбу выступили капельки пота, и он аккуратно промокнул мое лицо салфеткой.

— Пять, три, два…

— Мы где-то потеряли четверку. Вот видите, не стоит торопить события и загружать мозг лишним мусором. Сейчас ваши ячейки памяти пусты. Вы счастливый человек. Мы будем заполнять их заново и только тем, что приносит пользу.

— Так уж и пусты?

— Какая у вас была машина?

— Нет.

— Что значит «нет»? Я не знаю таких автомобилей. Каких домашних птиц вы знаете?

— Кошка, собака, заяц…

— Ну-ну, не преувеличивайте. Птиц среди них нет, а заяц вовсе ни при чем. Не перегибайте палку. В вашем сознании что-то сохранилось. Это радует. Но если бы вы начали с курицы или гуся, мне бы это понравилось больше.

— Вам не надоело издеваться надо мной? Кто я?

— Максим Круглов. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Ни о чем.

— Так и должно быть. Имя и ваша прошлая биография не имеют никакого значения. Можно назвать другое, и от этого ничего не изменится. Пустые звуки. Надо развивать мышление не с пустых имен и названий, а с таких задач, которые требуют реальных решений, аналитики, расчета, логики. То, что принесет пользу и облегчит вам дальнейшее существование.

— Почему я не помню своего имени?

Он поерзал на стуле. Ему явно не хотелось разговаривать на эту тему.

— Произошло несчастье. Вы попали в автомобильную катастрофу. Погибли три человека. Вас выбросило из машины, что сохранило вам жизнь, но при этом вы получили серьезную травму головы и сильно обгорели.

— Как же это случилось?

— Не все сразу. С вас хватит полученной дозы отрицательных зарядов. Потом я почитаю вам газеты, где описаны подробности, но не теперь. Содержание статей вас порадует так же, как зеркало, которое вас напугало. Психика травмирована, и нам надо ее выправлять, а не нагружать.

— Когда это произошло?

— Девятого июля.

— А сегодня какое число?

— Четырнадцатое сентября.

Я попытался произвести какие-то вычисления, но ничего не получилось. Июль. А что потом? Месяц — мне понятно, но сколько дней в месяце я не мог вспомнить.

— Уже хорошо. Я вижу вашу работу. Но задачка не из легких, правда?

— Июль, август, сентябрь, — начал я подсчет.

— Согласен. Ну а дальше?

— Сколько дней в месяце?

— Возьмем ровное число. Тридцать, — он улыбнулся.

— Двадцать один до конца июля, тридцать в августе и четырнадцать в сентябре. Шестьдесят пять дней моего пребывания в больнице.

— Великолепно. Ну просто Лобачевский. Точнее, шестьдесят семь дней. Но это мелочи.

— Где находится больница?

— В сорока километрах от Москвы. Когда-то здесь располагалась усадьба князей Долгоруких. Тут чудные места и хорошая природа.

— Психиатрическая больница.

— Когда речь идет о мозге и нарушении его функций, то к лечению привлекают психиатров. Доктор Фаин предполагал, что с такой травмой, как у вас, неизбежна амнезия. Он оказался прав. Хотя и они, и я предполагали худший исход.