Эволюция личности - Чиксентмихайи Михайи - Страница 38

С коммунизмом случилось то, к чему всегда приводит победа мышления, принимающего желаемое за действительное. В основанные на марксистских идеалах организации немедленно проникли паразиты-имитаторы, которые сразу избавились от своих наиболее идеалистичных товарищей. Основополагающие гуманистические принципы коммунизма в конце концов послужили оправданием уничтожению миллионов сопротивлявшихся коллективизации крестьян, деятелей искусств, предпочитавших говорить правду, а не зубрить постановления партии, солдат, отказывавшихся подчиняться бюрократам, ученых, ставивших факты выше идеологии, и других невинных людей. Нечасто в истории такое небольшое число мемов настолько бессмысленно убивало так много генов.

В наши дни умы людей больше подвержены вторжению экономических, политических и научных мемов, потому что обещания экономики, политики и науки улучшить жизнь пользуются теперь наибольшим доверием. В прошлом этим занималась религия, и религиозные мемы долго жили в человеческом сознании, иногда помогая, а иногда мешая эволюции перейти на новые, более сложные ступени. Десять заповедей иудеохристианства — один из примеров культурных предписаний, развившихся до попытки формировать поведение человека.

Еще один пример подобных предписаний — идея греха в христианстве. Семь смертных грехов ведут к вечному проклятию, и многие века это было мощным сдерживающим фактором психической энергии верующих. Цель этих предписаний — заставить нас не обращать слишком много внимания на наши естественные цели, такие как пища, деньги и секс. Подобные инструкции отлично помогают перенаправить энергию с инстинктивных целей на более сложные и неоднозначные задачи. Препятствование удовлетворению инстинктов с этой целью свойственно и христианству, и почти любой другой религии или нравственной философии. Но, как и с марксизмом, проблема возникла, когда в организации, основанные на идеалах христианства, проникли паразиты: хранители священных мемов стали использовать угрозу вечного проклятия, чтобы эксплуатировать свою паству и строить себе дворцы и сады наслаждений.

Еще одна огромная категория очень быстро размножающихся мемов — потребительские товары. Человеческий род особенно подвержен вторжению материальных мемов, но не столько из-за предоставляемого ими комфорта, сколько потому, что, как говорилось в главе 3, объекты и видимое потребление являются явными символами расширения личности. У человека, рассматривающего принадлежащие ему вещи, возникает иллюзорное ощущение собственной значимости. По утверждению археологов, единственное практическое назначение самых первых металлических предметов — медных нагрудников, церемониальных бронзовых кинжалов, тяжелых ожерелий, созданных нашими предками около десяти тысяч лет назад, —

привлекать внимание к своим владельцам, чтобы благодаря восхищению соплеменников они чувствовали, как расширяется их эго. Однако очень скоро люди поняли, как легко потратить жизнь на бессмысленное и бесконечное накопление собственности, пойдя на поводу у собственного эго.

Отчасти по этой причине почти все культуры приняли законы, ограничивающие потребление{99}, в попытке регулировать все возрастающие затраты на предметы роскоши. Так, в 1675 году в Коннектикуте арестовали 38-летнюю женщину — за то, что на ней было чересчур экстравагантное платье, и 30 мужчин — за ношение одежды из шелка. Почти в то же самое время в Венгрии представителям низших классов запрещалось пить кофе после еды, а также подавать на свадьбе паштет и торт.

Однако гарантировать соблюдение законов, ограничивающих потребление, невозможно. Если человек захочет, он всегда найдет способ приобрести доступный ему предмет роскоши, и не потому, что сделается от этого счастливее, а потому, что разум легко соблазняется редкими и дорогими вещами.

Всем известно, что современные автомобили обновляются ежегодно, но при этом их принципиальное устройство не менялось со времен Оливера Эванса, построившего почти двести лет назад паровой двигатель мощностью в пять лошадиных сил. Сегодня трудно даже представить иной способ передвижения: инерция мема настолько сильна, что куда легче вообразить уничтожение рода человеческого, чем автомобиля. Исключительная устойчивость основополагающей формы и быстрая смена индивидуальных вариаций типичны для эволюционного развития в целом. Могут ли GM и Toyota не предлагать каждый год новые модели с самым современным арсеналом электронных гаджетов? Конечно, нет. Без инноваций их продукция перестанет продаваться, и вскоре они окажутся не удел. Производители автомобилей — всего лишь средств а для размножения мема «автомобиль».

Как и в случае других видов зависимости, сначала машина дарит позитивные ощущения. Она дает чувство свободы и силы, гордость обладания дорогим механизмом. Однако идея владения автомобилем может занять в сознании слишком много места. Мы перестаем использовать ее и сами превращаемся в объекты использования. Мы беспокоимся о выплатах, обслуживании автомобиля, страховке, вандалах, авариях и т. п. и, таким образом, отчасти утрачиваем контроль над сознанием. А тем временем машин становится все больше, так как они открыли в человеческом разуме богатую питательную среду для размножения. Модели 2000 года породят модели 2001 года и т. д. и т. п., в точности, как у дрозофил.

«Автомобиль» — один из наиболее удачно адаптировавшихся технологических мемов. Еще один такой мем — это «дом». Убежище, безусловно, необходимо для выживания, однако дома, в которых мы живем, существуют скорее благодаря эволюции мемов, чем ради обеспечения нашего комфорта и благополучия. Проехав через богатое предместье, вы обнаружите невероятное скопление призраков жилищ прошлого, перенесенных в Америку настоящего. Прибрежное шоссе от Сан-Диего до Лос-Анджелеса почти на всем своем протяжении пролегает через жилую застройку. Начинается она сотнями домов-близне-цов в стиле Тюдоров, за ними следуют «миссионерские ранчо», затем — швейцарские шале с приклеенными к стенам фанерными ставнями и небольшие южные усадьбы, среди которых встречаются впечатляющие образцы архитектуры в стиле королевы Анны, федеральном, модерн и постмодерн. Слуховые окна, которые украсили бы шестиэтажный многоквартирный дом на парижском бульваре, делают визуально ниже ряды двухэтажных домов, поддельная «вдовья дорожка»[10] венчает коттеджи-«солонки»[11]. Трудно понять, почему эти образы прошлого имеют такую власть над нашим сознанием, почему мы готовы платить бешеные деньги за то, чтобы позволить давно отжившим домам обзавестись потомством, и отчего люди XX века хотят прожить в них остаток своих дней.

Столь же нездоровой представляется ситуация с интерьерами. Мы не перестаем наполнять свои дома предметами{100}, единственная причина существования которых в том, что они навязали себя нашему сознанию, а мы не способны от них избавиться. Да, в каждом доме у людей есть любимые предметы, облегчающие им жизнь и, что важнее, делающие ее богаче, наполняя символическими смыслами. Передаваемая из поколения в поколение мебель, сшитый бабушкой килт, серебряная кружка — дядино наследство, купленная во время медового месяца картина, любимые книги, растения, о которых приятно заботиться, — все эти вещи помогают разуму внести в нашу жизнь гармонию. Но, к сожалению, мы вкладываем значительные усилия и энергию в приобретение вещей, использующих нашу психическую энергию, но мало что дающих взамен. Конечно, такие дорогие предметы, как машины, видеокамеры и драгоценности, также могут приводить сознание к гармонии. Вопрос не в том, какой вид предметов мы лелеем, а в том, что мы получаем в обмен на свои деньги. Дорогие предметы обладают способностью проникать в неосторожные умы вовсе не затем, чтобы сделать нас счастливее, а просто в целях собственного размножения.