Соломенные люди - Маршалл Майкл - Страница 37

Небо, ранним утром ясное, теперь приобрело тот же цвет, что и дорога. Слева текла река Галлатин, холодная и быстрая, по другую сторону тянулась узкая долина, поросшая деревьями. По обеим сторонам возвышались крутые горы. Если ехать так достаточно долго, то попадешь на высокогорное плато, а затем, свернув на восток, – в Йеллоустоунский парк, кальдеру гигантского спящего вулкана, последний раз извергавшегося шестьсот тысяч лет назад. С тех пор в пустотах под ним собралась застывшая лава, и отец как-то раз рассказывал, будто местная легенда гласит, что на берегах Йеллоустоунского озера можно услышать тихое жужжание – признак того, что в скалистых глубинах медленно нарастает давление. Вероятно, вся эта местность могла в любой день снова взорваться, отбросив нас назад в каменный век, что, конечно, было бы полнейшим бредом. Однако после часа общения с Чипом мне казалось, что один лишь треск, раздававшийся в моей голове, мог вызвать извержение вулкана.

Проехав двадцать миль, Чип свернул вправо, в ничем не выдающемся месте. Выскочив из машины, он поспешил к ограде, где обнаружились маленькие незаметные ворота – что весьма меня удивило. В Биг-Скае, как и в большинстве подобных мест, имелся громадный въезд, украшенный деревьями, которые успели достигнуть достаточно внушительной высоты еще в то время, когда о Фарлингах никто даже не слышал. Эти же ворота выглядели так, словно вели всего лишь к служебному подъезду. Чип наклонился к правой стороне ворот, и я увидел, как шевелятся его губы. Я понял, что в столб вмонтирован интерком. Выпрямившись, он немного подождал, глядя в небо, с которого упало несколько дождевых капель. Затем повернулся, к чему-то прислушался и снова подошел к машине.

Когда он снова пристегнул ремни, ворота открылись. Мы въехали, и они тотчас же захлопнулись за нами. Чип осторожно поехал прямо по примятой траве. Машину слегка подбрасывало, и я поморщился.

– Не слишком-то тут благоустроенно, верно?

– Увидите, – улыбнулся он.

Еще с четверть мили пришлось тащиться под углом к главной дороге в сторону густо растущей группы деревьев. Когда мы обогнули их, трава внезапно сменилась узкой, но безукоризненно гладкой асфальтированной дорожкой. Быстро обернувшись, я увидел, что шоссе скрылось из виду за деревьями.

– Хитроумно, – заметил я.

– В Холлсе ничего не делается просто так, – нараспев произнес Чип. – Те, кто решат здесь поселиться, могут рассчитывать на уединение по самому высокому стандарту.

Дорожка свернула в сторону от реки, извиваясь позади скал. Она поднималась по крутому склону, все так же оставаясь невидимой с главной дороги. Несколько минут спустя трудно было поверить, что шоссе вообще когда-либо существовало. Кто-то постарался от души, выбирая расположение Холлса, и на меня это произвело определенное впечатление.

– И давно все это здесь?

– Освоение участка началось семь лет назад, – сказал Чип, глядя сквозь забрызганное дождем ветровое стекло. – Жаль, что вам не увидеть его при лучшей погоде. После хорошего снегопада можно подумать, будто вы умерли и попали в рай.

– И много домов вы тут продали?

– Ни одного. Домов всего десять, и, похоже, никто не торопится поселиться в немногих оставшихся свободными. Честно говоря, их листовка этому не способствует. Я говорил им, что следовало бы поместить в ней хотя бы несколько фотографий.

Мы приближались к вершине возвышенности, поднявшись длинными зигзагами как минимум на пятьсот футов.

– Похоже, что никто из других риэлторов, с которыми я говорил, вообще ничего не знают о Холлсе.

Чип покачал головой.

– Это наш эксклюзив. По крайней мере на данный момент.

Он подмигнул мне, и на мгновение я увидел перед собой мистера Фарлинга таким, каким он мог бы быть, запирая за собой дверь на ночь. Я отвернулся, внезапно еще больше уверившись в том, что правильно поступил, не представившись своим реальным именем. У меня возникло ощущение, что Чип мог бы узнать фамилию Хопкинс быстрее, чем какого-нибудь давно умершего лос-анджелесского архитектора, независимо от того, в скольких фильмах встречались построенные им здания.

Мы свернули в последний раз, и теперь стали видны ворота. Они были сделаны не из дерева, а из очень больших кусков камня и стояли на холме, так что невозможно было разглядеть, что находится за ними. Когда мы подъехали ближе, я смог различить вручную выбитое на них слово "Холлс", тем же шрифтом, что и на листовке.

– Приехали, – прочирикал Чип, хотя в этом не было никакой необходимости.

По другую сторону возвышенности дорога резко сворачивала влево. Мне показалось, что примерно в полумиле отсюда простирается ряд более высоких гор, но их скрывали очередные заросли деревьев. За ними в обе стороны тянулась очень высокая ограда. Дождь усилился, а небо почернело, готовое разразиться грозой.

– Поле для гольфа находится с другой стороны, – сказал Чип, с ходу переключаясь на автопилот. – Девять лунок, по проекту Никлаусов, отца и сына. Естественно, в это время года оно закрыто, да и кому оно сейчас нужно, если всего в минутах езды отсюда есть "Зандер-Фоллс" или "Лост-Крик"? Гольф-клубы мирового класса, совсем недалеко от домов, которые могут удовлетворить самого разборчивого и искушенного покупателя?

В самом деле, подумал я, начиная понемногу злиться.

– Вон там – комплекс зданий у входа, – продолжал Чип.

Из полумрака появились очертания низких деревянных строений.

– Клуб, бар для некурящих и отличный ресторан.

– Вы там обедали?

– Нет. Но мне кажется, что он просто отменный.

Он припарковал машину на автостоянке возле входа, среди ряда очень дорогих автомобилей. Мы вышли, и он повел меня к двери. Я попытался оглядеться по сторонам, но видимость была почти нулевая, а нам приходилось двигаться очень быстро, так как дождь теперь громко барабанил по каждой горизонтальной поверхности.

– Чертов дождь, – тихо пробормотал Чип. Заметив мое удивление, он с извиняющимся видом пожал плечами. – Простите. Худший враг риэлтора.

– Что, неужели хуже соседей-испанцев?

Он громко рассмеялся, хлопнул меня по спине и подтолкнул к двери.

Внутри все было спокойно. Слева простиралось нечто вроде клубного зала, с кожаными креслами вокруг столиков из черного дерева. Зал был пуст. В конце его находилось окно, из которого в любой другой день наверняка открывается потрясающий вид. Сегодня же оно представляло собой лишь серый прямоугольник. Справа располагался большой камин, в котором потрескивал послушный огонь. Откуда-то слышалась очень тихая музыка Бетховена, одна из сонат для скрипки и фортепьяно. Вдоль стены тянулась деревянная стойка, а позади нее висело некое "произведение искусства". Пока мы стояли в ожидании, когда кто-нибудь ответит на звонок Чипа, я сунул руку во внутренний карман пиджака и нажал кнопку на мобильнике. Если предполагать, что здесь работает сотовая связь, то у Бобби должен был зазвонить телефон. Мы договорились, что я поступлю таким образом, если найду то, что искал.

Я нашел.

Процесс ознакомления занял примерно полчаса. Стройная и привлекательная женщина лет тридцати, с прической, стоившей многие сотни долларов, усадила нас в холле и начала рассказывать обо всем том великолепии, которое мог предложить Холлс. Судя по ее безупречному серому костюму, голубым глазам и гладкой коже, все, что она говорила, было правдой. Она не назвала своего имени, что показалось мне странным. В американской деловой беседе всегда принято представляться сразу же при рукопожатии – это как бы признак того, что ты берешь на себя определенные обязательства. Ты знаешь мое имя – значит, я могу желать для тебя лишь лучшего. И уж в любом случае не собираюсь тебя обмануть или ограбить – как, я, твой друг?

В основе самой идеи Холлса, как объяснила мисс Безымянная, лежало желание воспроизвести традиционное понятие "общины", но только лучше. Обслуживающий персонал всегда был готов исполнить любую прихоть, сколь бы странной она ни казалась. Жившие здесь, судя по всему, считали прислугу своими друзьями – видимо, друзьями особого типа, которые должны делать все, что им скажут, независимо от времени суток и от того, насколько утомительна и тяжела задача. Шеф-повар ресторана раньше работал в гламурном заведении в Лос-Анджелесе, о котором приходилось слышать даже мне, и еда доставлялась на дом с девяти утра до полуночи. Винные погреба, как заверила меня женщина, превосходили все мыслимые ожидания. Все дома были автоматизированы по последнему слову техники, и в каждом имелась выделенная линия для доступа в Интернет. В дополнение к столь превозносившемуся гольф-клубу имелся оздоровительный клуб, клуб-ресторан и несколько других, которых я не запомнил. Членство в каждом из них являлось обязательным для жильцов, а стоимость составляла около полумиллиона долларов. В год. За каждый. Рядом со мной энергично кивал Чип, словно не в силах поверить, насколько это удачная сделка. Я отхлебнул из уже сотой за день чашки кофе – по крайней мере, в Холлсе он был хорошим, – стараясь сохранить самообладание.