Рыжий рыцарь - Белянин Андрей Олегович - Страница 35

– Высокая Махаматра отмечена явлением Благословенной Невесты. По несказанной милости святейшего Вшивамбапшипутры, звуки имени которого наполняют светом мир внутри нас, мы можем вознести хвалы его новой избраннице. Благословенная принимает ваши дары и готова отметить счастливца лицезрением кончика своей туфельки.

Присутствующие неуверенно переглянулись – какая там туфелька?! Им уже столько продемонстрировали.

– Давай, давай, пацаны! – нахально раздалось из глубины сцены. – Не сомневайтесь, самый классный стишок я вам так отмечу лицезрением… заикаться станете!

– Благословенная… она… это… – кое-как выдала дочь «Обновленного Мира». – Она дарит всех нас невероятной милостью, соизволяя собственным голосом открыть церемонию Представления народу.

– Да здравствует Благословенная Невеста! – на одном дыхании выдал зал.

Занавес вновь задергался, ножка спряталась, показалась опять, и в установившейся тишине явственно прозвучало:

– Убери руки, идиотка! Что ты мне суешь под нос эти фрукты?! Хочешь, чтоб я замолчала? Ладно, дай сюда банан, так и быть, помолчу немного.

Валера дважды порывался добраться до занавеса, дабы наверняка проверить, там Илона или не там. Оба раза его возмущенно отпихивала толпа претендентов на «лицезрение». Рыжему рыцарю все было ясно без доказательств – скандальную манеру речи своей тайной любви он отличил бы от тысячи других. «Я спасу вас, леди Илона, – мысленно клялся он, – никто и никогда не посмеет похищать вас и принуждать к браку. Я знаю, что нас разделяет неумолимое время и мне не суждено даже в самых смелых мечтах дерзнуть коснуться губами вашей руки. Но верьте мне – вы пойдете под венец только с тем человеком, которого выберете сами, своим сердцем и своей волей! А теперь пусть хоть все силы Ада…»

– Нэд?

– А… что? Это вы мне?

– Нэд, очнитесь! – Валера старательно замахал ладошками перед носом друга. – Надо же что-то делать! Рады все нет, значит, мы должны обсудить с вами план военно-стратегических действий. Нэд, вы меня не слушаете!

К ним укоризненно оборачивались. Под неодобрительными взглядами друзья чуть отступили, виновато пожимая плечами, всем видом демонстрируя готовность впредь молчать как рыбы. Однако стоило первому поэту шагнуть к сцене и начать чтение, разговор продолжился, но, конечно, уже на заговорщицком полушепоте. Благо, поэт старался так, что из-за раскатов его голоса вряд ли можно было хоть что-то услышать.

– Что он несет, сэр Люстрицкий?

– О, Нэд… это такая новая поэзия – концептуально-супрематический сюрреализм. Вы – обыватель, вам не понять…

– А зачем он так орет?!

– В свите нашего короля Ричарда был один именитый менестрель, так вот, он убил бы его своей же мандолиной!

– За что, дикий необузданный вандал?

– Ну, если за это… тогда я его понимаю.

Поэтическая элита уважительно кивала автору. Видимо, новая поэзия в полной мере отвечала эстетическим взглядам Пророка Вшивамбапшипутры. Когда следующий вышедший бард начал тянуть лирическую песенку про «плевки фонарей», рыжий рыцарь всерьез стал задумываться, от скольких бодрых хулителей Божьего Слова он сможет избавить мир, если сейчас же возьмется за меч. Валера, искренне желая помочь другу, все пытался расшифровать ему некоторые особо замечательные образы. На сцене в это время, благодаря творческим изыскам авторов, «бесстыже умирали рыжие девочки», мальчики, плача, «грызли их сандалики» и неповинным человечкам «солнце долго и мучительно выжигало глаза». Нэд чувствовал, что тупеет. Каждый рыцарь умеет сочинять стихи. Искусство стихосложения в честь прекрасной дамы было одним из семи обязательных умений всякого образованного дворянина, носящего рыцарские шпоры. Может быть, не каждый из них сочинил за свою полную ратных подвигов жизнь и пять добротных сонетов, но что такое Поэзия – они знали точно. Можно представить, каково приходилось бедному Нэду Гамильтону, чье пристрастие к сочинительству было известно самому последнему слуге в войске короля… Бывший крестоносец зажмурил глаза и заткнул уши, пока поток поэтов ни за что и чем попало ославлял Благословенную Невесту. Что испытывала в это время сама Илона – являлось тайной, покрытой самым глубоким мраком. Нэд молил небеса дать ему силы до конца вынести это концептуальное словоблудие. Он открыл глаза, лишь когда встревоженный Валера начал изо всех сил трясти его за плечо: – Наша очередь, милый Нэд. Все ждут…

– Мой сын рассказал мне, как ты нашел убежище Нэда Гамильтона. Он очень заботится о тебе, Щур. Пока я не задумываюсь относительно причин, толкающих принца крови на непонятное заигрывание с рабом. Даже если этот раб – наш дворцовый маг.

Карлик глядел в глаза Королевы с немым обожанием, ибо в таком настроении их величество могла как наградить, так и отрубить голову.

– Я еще не решила, чем именно отблагодарить тебя за труды, это зависит от того, каких успехов мы добьемся на этот раз. Итак, ты точно знаешь путь в тот мир, где скрывается наш враг?

– Да, да, моя госпожа! Я видел его в хрустальном шаре и внимательнейшим образом отмечал дорогу. Теперь надо всего лишь…

– Я скажу, что мне угодно с ними сделать. Постарайся запомнить и ничего не менять. Вы с моим сыном наделали достаточно ошибок, впредь вы должны принимать поменьше самостоятельных решений.

В знак покорности карлик склонился низко-низко, едва ли не распластываясь по полу. Тонкие губы Королевы на мгновение тронула улыбка снисходительного удовлетворения.

– Итак, Нэд Гамильтон не должен умереть. Я хочу видеть его здесь живым и здоровым. Первой необходимо убить девчонку, она слишком часто встает наперекор моей воле. Вторым умрет Воин. Что бы там ни наговорил про него ты, что бы ни напридумывал мой сын, ясно одно: этот человек слишком непредсказуем, чтобы жить. Как и где они погибнут – мне все равно. Но я хочу, чтобы ты накрепко запомнил: рыцарь ляжет к моим ногам живым! Смерть – это слишком просто. У меня появились на него иные виды…

Рыжий рыцарь бросил в сторону друга взгляд, полный отчаяния. Стихи у него, конечно, были. Дневник Нэда Гамильтона, кроме путевых заметок и литературных отступлений, грешил и десятком вольных сонетов и неоконченных баллад. Крестоносец, краснея, полез за пазуху, лихорадочно пытаясь извлечь из-под туники, кольчуги, верхней и нижней рубахи потрепанную тетрадь в кожаном переплете. Поэты недовольно заворчали, задержка чтения нарушала всю церемонию Махаматры. Положение изволил спасти благородный сэр Люстрицкий. Деликатнейше шагнув вперед, он изящно откашлялся, поклонился выглядывающей из-за занавеса ножке и хорошо поставленным фальцетом выдал:

Когда он закончил, в зале повисла недоуменная тишина. Потом грянул гром! В смысле – шквал! Шум, свист, крики, топанье ногами, вопли и слюни во все стороны – возмущению поэтов не было предела. Рыжий рыцарь прикрыл собой перепуганного друга, которого уже были готовы разорвать на куски за «идолопоклонническую приверженность к устаревшим традициям»! Нэд Гамильтон почти до половины вытащил меч из ножен, потому что не видел иной возможности остановить безумцев, когда голос из-за занавеса заставил поэтов заткнуться. Как всегда, Илона орала отменно: