Алая нить - Риверс Франсин - Страница 56

Сейчас уже темно, а Селия все еще сидит у холма.

17

Сьерра сразу же узнала полицейского с автомагистрали, несмотря на то, что одет он был в воскресный костюм, а не в черную форму. Он ждал ее у центрального входа, как и обещал, а рядом с ним стояла женщина с ребенком. Увидев Сьерру, он улыбнулся.

— Будьте вежливыми, — наказала Сьерра своим детям, которые угрюмо переминались рядом с ней, раздосадованные тем, что их заставили пойти в церковь. Они с отцом посещали ее раза три за последние три года. В последний раз они были в церкви на заупокойной службе по бабушке.

— Добро пожаловать, миссис Мадрид, — приветствовал Сьерру офицер, протягивая ей руку. — Я допустил оплошность, не назвав вам своего имени в первую нашу встречу. Меня зовут Дэннис О'Мелли, это моя жена, Норин. А сверток у нее на руках — это наш сын Шон.

Пока Сьерра представляла себя и детей, людям приходилось обходить их, чтобы попасть в церковь. Прихожане тепло и дружелюбно улыбались им, несмотря на то что Сьерра с друзьями мешали им проходить.

После случая на автостраде внутри Сьерры нарастало… некое чувство. Вся эта чрезмерная боль и горькие слезы опустошили ее душу. Она оказалась на грани; у нее кончалось терпение, а силы, чтобы как-то справляться со всей той путаницей, в которую превратилась ее жизнь, просто иссякли. Однако, к своему большому удивлению, она не была подавлена или лишена надежд. У нее не было тех ощущений, которые можно предположить и ожидать при таком стечении обстоятельств. Напротив, она чувствовала себя… направляемой, будто чья-то нежная рука легла на ее плечо и ненавязчиво указывала ей путь. С любовью. Она поняла, чье прикосновение ощущает. Сьерра сотни раз слышала, как мама говорила о «Божьем присутствии», намного чаще, чем ей хотелось тогда слышать. Но теперь она стала понимать. Она не могла объяснить, что все это значило, но была готова принять Бога сердцем. Уже достаточно долго она ходила по кругу, пыталась уяснить все для себя, и вот что из этого вышло. Теперь ей были нужны ответы, настоящие ответы.

И почему-то она почувствовала уверенность, что именно здесь, в этом месте, она найдет их.

Семья О'Мелли провела Сьерру и детей в церковь; скамью выбрали ближе к выходу. Клэнтон, бормоча что-то вроде «Ну и скукотища!», сел по одну сторону от Сьерры, Каролина — по другую. Дэннис нашел место поближе к боковому проходу, тогда как Норин села на другом конце скамьи, рядом с Каролиной.

— На случай, если придется поспешно уйти, — улыбаясь, пояснила она. — Иногда Шон просыпается очень голодным. И хотя он еще маленький, пошуметь может на славу. — Ее голубые глаза излучали тепло. Заметив выражение лица Каролины, она улыбнулась. — Хочешь подержать его?

— А можно?

Люди с передней скамьи повернулись в их сторону. Дэннис представил их. Все были исключительно дружелюбны. Казалось, эти прихожане были счастливы видеть Сьерру и ее детей; у нее появилось чувство тесного, давнего родства с ними, словно она наконец-то вернулась домой. И чувство это только обострилось, когда началась служба. Все было таким знакомым, но вместе с тем другим. Дело не в том, что пастор сказал что-то такое, чего она не знала. Она не раз слышала эти слова от матери. Но только теперь, совершенно необъяснимым образом, все это обрело смысл, заполнило пустоты ее жизни. «О!» — вздохнула ее душа. Пастор говорил, и слова его жгли Сьерру. Она почувствовала, сдавило горло, но сердце ее было открыто. Томимая жаждой, блуждающая во мраке, она испила наконец живительной воды Слова.

— Почему ты плачешь? — зашептал Клэнтон, смущенный и обеспокоенный.

Она улыбнулась ему и пожала плечами. Не время было сейчас объяснять, что она ощущала. Единение. Сьерра стала частью чего-то грандиозного и приводящего в восторг. Частью какого-то целого. Она попыталась остановить поток слез, но они текли, как очищающий бальзам. Скорбь изливалась из нее, и душа наполнялась неодолимой тягой к Богу. В ней пробудились надежда и уверенность, что все будет хорошо.

«Прости меня, Отче, ибо я согрешила против Тебя. Меа culpa, mea culpa[32]. О, Боже! Боже!»

Как можно было ощущать такую волю к жизни сегодня, если всего два дня назад она страстно желала смерти?

Прихожане поднялись с мест, чтобы петь, и она встала вместе со всеми, неуверенно перебирая в памяти слова, тогда как чувства требовали молчания. Она не могла прочесть ни слова, не могла произнести ни звука, но все это не имело значения. Сердце пело. Каролина стояла рядом, толком ничего не осознающая и увлеченная маленьким Шоном, тогда как Клэнтон, по другую руку, переминался раздраженный и совершенно уверенный, что мать сходит с ума. Она нежно улыбнулась и обняла его.

— Я люблю тебя, — прошептала Сьерра.

— Давай уйдем, — зашипел сын в ответ.

— Нет, мы остаемся. Навсегда.

Дэннис, именно он, помог ей прийти к Богу. Она улыбнулась ему, вспомнив, что сказала ему тогда, на голливудской автостраде. «Знаете, что я делала, когда вы подъехали и остановились рядом? Молилась. Вот оно — божественное вмешательство».

Божьих рук дело, конечно. Воистину. Это Он привел ее к резкой, с взвизгом автомобильных покрышек, остановке на обочине лос-анджелесской магистрали, и это Он отвел ее от самоубийства. И сделал Он это потому, что любил ее и ни за что не позволил бы ей так уйти.

Сьерра чуть не рассмеялась, когда ее осенила догадка. Ведь он стояла тогда на священной земле и даже не подозревала об этом.

— Благослови, душа моя, Господа, и вся внутренность моя — святое имя Его[33], — пела паства, и Сьерра пела со всеми и не могла вспомнить то время, когда была так счастлива, как сейчас.

— Наконец-то все закончилось, — вырвалось у Клэнтона по дороге домой.

— Тебе придется привыкать к этому. Мы еще вернемся.

— Здорово! — воскликнула Каролина.

И заслужила испепеляющий взгляд брата.

— Ты хочешь, чтобы мама опять разрыдалась?

Сьерра улыбнулась.

— Я попытаюсь держать себя в руках.

Той ночью Сьерра лежала в постели и думала, что ей необходимо внести в свою жизнь кое-какие изменения. Не терпящие отлагательств изменения. В первую очередь, ей нужно уволиться — работать с Роном она уже не может, не хочет делать вид, будто не знает, какие чувства он к ней испытывает. Да и сама она не могла разобраться в своих чувствах к нему. Сьерра всегда считала его необычайно привлекательным. Несколько раз она ловила себя на мысли о том, как было бы хорошо, если б она вышла замуж за Рона, а не за Алекса. Эти мысли насторожили ее.

Сейчас она была слишком уязвима, слишком взволнована, чтобы рассуждать спокойно. В отсутствие Алекса ей был так нужен кто-то, она так многого боялась. А Рон был таким сильным и уверенным. Слишком просто и легко было бы зализывать раны рядом с Роном. Поиски утешения могли бы завершиться любовными объятиями.

А ведь Сьерра все еще состоит в браке. Ей необходимо помнить об этом, несмотря на нынешние обстоятельства. Хорошо это или плохо, но Алекс оставался ее мужем. До смерти. Прямо сейчас, подумала она, Алекс, пожалуй, мечтает именно о такой развязке. Не то чтобы она ненавидела его. Но от чувств, которые они испытывают друг к другу, уже ничего не зависело.

Сейчас ей совсем не хотелось думать об Алексе. Она просто не могла; ее не покидало ощущение душевного покоя и уверенности, что она на правильном пути, которое она испытала этим утром. «Не заботьтесь о завтрашнем дне[34]», — прочитал сегодня пастор, и слова эти вновь наполнили ее благодатью. Она ничего не может поделать с Алексом и их браком. Но она может разобраться в себе и своей жизни.

Когда в понедельник утром Рон пришел на работу, вид у него был нездоровый. Под глазами появились темные круги.