Алая нить - Риверс Франсин - Страница 31

Пока Сьерра шла к своему «БМВ», она поняла, чем ей так сильно понравился Рон Пейрозо. Он заставил ее почувствовать себя привлекательной женщиной. И не только. Он заставил ее почувствовать себя значимой, умной, способной работать.

Давным-давно она не чувствовала себя такой.

Джеймс Фарр сейчас в Галене.

Я сегодня увидела его в торговых рядах и чуть не потеряла сознание. Тетя Марта послала меня за белыми лентами. Томас и Джошуа были со мной. Томас любит гулять по городу со мной под руку. По крайней мере, он так говорит. Он зашел в магазин Купера и подвел Джошуа к прилавку, чтобы купить конфет. Я рассматривала образцы новых тканей.

И потом вдруг увидела Джеймса, стоящего в дверях. Сердце так отчаянно заколотилось. Он, должно быть, почувствовал, что я на него уставилась, так как стал оглядываться по сторонам и увидел меня. Улыбнулся. Прежде он никогда так не улыбался мне. У меня дыхание перехватило, когда он подошел поздороваться. Томас увидел его и тоже подошел и встал рядом со мной. Когда он поднял Джошуа и передал его мне, Джеймс дотронулся в знак приветствия до своей шляпы и вышел из магазина.

Думаю, он даже не вспомнил, кто я такая.

Сегодня приходил Джеймс. Тети Марты дома не было. Она ушла на рынок с Бетси. Их повез Кловис. Поэтому именно я открыла ему дверь. Джошуа подошел к нему так, словно это был старый друг семьи. Джеймс засмеялся и взял его на руки. «Я не узнал тебя тогда в магазине, — сказал он. — Маленькая Мэри Кэтрин Макмюррей успела вырасти и стать такой красивой, словно принцесса». Я сказала, что не могу пригласить его в дом, так как никого нет, а обрученной девушке нельзя оставаться наедине с мужчиной. «Он слишком старый для тебя, Мэри Кэтрин», — сказал он. «Все решено», — ответила я. «Кем решено?» — поинтересовался он. Я взяла у него Джошуа и сказала, что ему лучше зайти, когда тетя Марта будет дома. Он сказал, что так и сделает.

Сегодня Томас уехал домой. Ему нужно заняться делами. Он поцеловал меня перед отъездом. Это был первый поцелуй, очень целомудренный. Я чувствовала себя виноватой оттого, что не испытывала к нему никаких чувств. Томас мне небезразличен, но совсем не представляю, как мы будем жить, став мужем и женой. Он наказал тете Марте присмотреть за мной. Я ему сказала, чтобы он не беспокоился. Я сама могу о себе позаботиться.

Так удивительно, зачем он хочет взять меня в жены, если относится ко мне, как к ребенку?

Сегодня пришел Джеймс. Я представила его тете Марте. Целый час он сидел в гостях, болтая о нашем доме, о Мэттью и маме с папой. Он задал так много вопросов. На многие я не смогла ответить. Я только сообщала факты. Мама умерла от чахотки. Папа все еще скорбит. Салли Мэй и Мэттью поженились. Салли Мэй умерла при родах, а Мэттью ушел из дому. С тех пор я не видела своего брата. Джеймс не задал ни единого вопроса о появлении у меня Джошуа. Интересно, что он об этом думает?

Тетя Марта после его ухода долго молчала. Я спросила у нее, что случилось. Она мне ответила, что я должна остерегаться Джеймса. Я не спросила почему. Я знаю.

Одним лишь мимолетным взглядом он может заставить меня трепетать. Когда он приближается ко мне, сердце начинает гулко биться, и дыхание перехватывает. Томас Атвуд Хоутон любит меня, а я вообще ничего не чувствую.

Я в страшном затруднении. Не знаю, что делать.

Этим утром на душе было так неспокойно. Возможно, то было предчувствие. Что-то произойдет. Джошуа капризничал, а тете Марте нужно было отдохнуть. Поэтому я повела его гулять. Вокруг все в цвету. Я думаю, что весенний воздух ударил мне в голову. Я отошла далеко от дороги и позволила Джошуа играть на небольшом лугу.

Оказалось, что Джеймс следовал за мной. Сначала я решила, что мне все привиделось, когда заметила его на опушке леса, он наблюдал за мной. Последнее время я так много о нем думала. Не могу выбросить его из головы, как бы отчаянно ни старалась. Пытаюсь думать о Томасе и предстоящей свадьбе, но сердце мое предательски возвращает меня к мыслям о Джеймсе. Но Джеймс стоял реальный, Живой, совсем не воображаемый. Слишком живой, как оказалось.

Он подошел ко мне, уселся рядом на мягкой траве, посреди цветов. Поначалу он говорил о посторонних невинных вещах. Я все время думала, почему он так неожиданно объявился. Мне было так приятно видеть его. Приятно и страшно. Меня охватила дрожь, и сердце сильно забилось в груди. Я спросила о его поездках в Нью-Йорк, Каролину и Англию. И наслаждалась звуком его голоса и выражением его глаз, пока он рассказывал. Хотя в то же время мне было очень грустно. Я все гадала, как долго все это будет продолжаться, перед тем как он покинет меня и разобьет мое сердце, как тогда.

Джеймс взял меня за руку.

Я сказала, что не годится так поступать. Он сказал, что ему безразлично, что годится, а что нет. Он сказал, что я не могу выйти замуж за Томаса Атвуда Хоутона. «Он никогда не сделает тебя счастливой», — сказал он. Я объяснила, что Томас очень хороший и добрый человек. Джеймс сказал: «Это вполне возможно, но ты не любишь его, Мэри Кэтрин». Я сказала, что любовь придет через какое-то время. А он ответил, что зато нам с ним вовсе не нужно ждать. Я знаю, я должна была уйти именно тогда, но вместо этого я притворилась, что не понимаю, что он имеет в виду. Он прямо заявил мне, чтобы я не врала. Он сказал, что в тот момент, когда мы встретились в торговых рядах, мы оба все поняли. Он подчеркнул, что Томас тоже понял. Я выпалила, что я вообще не знаю, о чем он говорит, и тогда он сказал, что покажет мне.

Джеймс поцеловал меня. Это был не такой поцелуй, каким Томас целовал меня. Он не был ни целомудренным, ни кротким. Все внутри меня затрепетало, так что только одна мысль вертелась в голове — поскорее бежать, чтобы не сгореть в том всепоглощающем огне, который он зажег во мне. Я оттолкнула его и поднялась на ноги. Я сказала, что он не будет ухаживать за мной, как за Салли Мэй Грейсон.

Я побежала за Джошуа, но Джеймс поймал меня. Он сказал, что никогда не хотел жениться на Салли Мэй и ужасно сожалеет, что Мэттью совершил эту глупость. Я сказала ему, чтобы он отвязался от меня. Он твердо заявил, что ни за что не отпустит меня, пока жив. «Ты принадлежишь мне, Мэри Кэтрин Макмюррей, еще с тех пор, когда ты была ребенком, и ты знаешь это». Я сказала ему, что он не очень-то подходящая партия. А он возразил, что не такая уж и плохая, куда лучше, чем выходить замуж за нелюбимого человека. Мне нужно было бежать тогда. Но я осталась, и он поцеловал меня снова. Когда я смогла справиться с волнением, я попросила его уехать из Галены. Он сказал, что уедет только тогда, когда я буду готова уехать с ним, не раньше. Я сказала, что он сумасшедший. Он рассмеялся и согласился со мной. Сумасшедший от любви.

И теперь я сижу в тиши моей комнаты и пытаюсь разобраться б этой путанице.

Тетя Марта плакала весь вечер. Томас заходил сегодня утром, и я сообщила ему, что не могу выйти за него замуж, и объяснила почему. Он сказал, что даст мне немного времени одуматься. В ответ я выпалила, что мне вообще-то раньше надо было придерживаться здравого смысла и не соглашаться выходить за него замуж. Я сказала, что у меня и в мыслях не было обидеть его или причинить ему боль. Я восхищаюсь им и уважаю его как друга. Я сказала, что не люблю его. Он сказал, это совсем не любовь, то, что я чувствую к Джеймсу Фарру. Он сказал, что мне следует идти только с ним, Томасом, под венец и покончить с моими детскими фантазиями и страстями. Он сказал, что оставит меня одну, чтобы я могла подумать, от чего я отказываюсь.

Я ощущаю себя виноватой за то, что нарушила данное ему слово. Было бы хуже, если бы я стала женой Томаса и разбила сердце себе, и ему, и Джеймсу. Но Томас видит все не так, как я.

Я упала на колени перед тетей Мартой и попыталась все объяснить. Она сказала, что прекрасно понимает, что случилось. Она сказала: «Ты дочь своей матери, Мэри Кэтрин». Она сказала, что некоторые мужчины — как крепкое вино, которое сразу ударяет девчонкам в голову, и затем всю оставшуюся жизнь они расплачиваются за мимолетное удовольствие. «Если ты сделаешь этот шаг, Мэри Кэтрин, вся твоя жизнь будет тяжелым испытанием. Джеймс увезет тебя в дикие края, где все придется начинать с нуля». Она сказала, что очень надеялась на лучшую для меня долю, чем та, что выпала моей матери.