50 знаменитых убийств - Миленький Владислав Николаевич - Страница 25

Рост влияния Колиньи на Карла IX вызывал обеспокоенность и недовольство Екатерины Медичи и Генриха Гиза. Они были противниками войны с Испанией. Кроме того, Генрих Гиз был сыном Франсуа Гиза, убитого якобы по поручению Колиньи. Помимо религиозных и политических противоречий, простой конкуренции за королевское расположение, Генрихом де Гизом руководила личная ненависть к Колиньи и еще одно, возможно, не менее сильное чувство, о котором немного ниже.

Итак, вернемся к предпринятому Карлом IX и Екатериной Медичи шагу. К тому времени Генрих Наваррский был самым знатным из лидеров гугенотов. Свадьба между Маргаритой Валуа и Генрихом Наваррским должна был закрепить мир между католиками и протестантами. Формально Генрих и Маргарита были обручены еще в раннем детстве. Но Генрих стал гугенотом, и о возможности такой свадьбы не могло быть и речи. Предполагалось также, что мужем Маргариты может стать Генрих Гиз.

Подготовка к бракосочетанию заняла немало времени. Во-первых, необходимо было согласие матери Генриха, убежденной протестантки. Во-вторых, получить разрешение на подобный брак от Папы Римского было практически невозможно. Здесь не обошлось без подлога: было подделано письмо, которое якобы отправил из Рима французский посол. В нем говорилось, что папа дал разрешение на брак и скоро пришлет соответствующее письменное подтверждение. Несколько задержала свадьбу и смерть матери Генриха. Но в конце концов торжество было назначено на 18 августа 1572 года.

К свадьбе Генриха и Маргариты в Париж прибыло большое количество гугенотов. Они ехали в столицу как на праздник, с женами и детьми, радуясь тому, что наконец-то достигнут «твердый» мир и протестанты смогут свободно и открыто проводить свои богослужения. Возглавлял гугенотов весь цвет протестантского дворянства. Но парижане, а основная их масса была католиками, встретили протестантов враждебно.

Позаботился о народном недовольстве и Генрих Гиз. Свадьба нарушила его планы. Ведь он сам собирался стать мужем Маргариты. Неизвестно, что именно руководило им: стремление к власти, любовь к Маргарите или оба этих фактора, но он старался помешать свадьбе. Подкупленные им католические священники называли готовящееся бракосочетание противоестественным. Ползли распространяемые Гизами слухи о том, что гугеноты прибыли в Париж с целью предательски убить короля и захватить власть. Кроме того, активно передавались из уст в уста сведения о богатствах, привезенных протестантской знатью, что должно было соблазнить нищих жителей города на избиение гугенотов. Но поднять среди парижан бунт до свадьбы Гизы не смогли.

Еще большую враждебность среди горожан вызвала пышность состоявшейся церемонии: Франция была истощена внешними и внутренними войнами, и это привело к обнищанию народа. Виновниками своих многочисленных бед парижане считали гугенотов. На фоне общей нищеты роскошная церемония выглядела чуть ли не вызовом.

Однако, несмотря на недовольство горожан, само бракосочетание прошло без происшествий. Интересной деталью церемонии было то, что Маргарита венчалась в одиночестве в Нотр-Дам, а Генрих дожидался ее снаружи.

Но через четыре дня, 22 августа произошло событие, нарушившее неустойчивое равновесие. Направляясь из Лувра в свою резиденцию, Колиньи подвергся нападению. Неизвестного, который стрелял в адмирала из аркебузы, задержать не удалось. В момент выстрела Колиньи наклонился для того, чтобы поправить обувь. Это его и спасло. Но все-таки адмирал был ранен. Выстрел оторвал ему палец и покалечил руку. По описанию, стрелявший был похож на человека, входившего в окружение Гизов. Да и стрелял он из окна дома вдовы Франсуа Гиза. До сих пор не известно, стояла ли за этим покушением семья мстительных герцогов Гизов или Екатерина Медичи. Дело в том, что к тому времени политика Колиньи, направленная на развязывание войны с Испанией, совершенно не устраивала Екатерину. Этой войны королева-мать боялась, а альтернативой ей, благодаря деятельности Колиньи, могла стать новая гражданская война. Впрочем, второй опасности избежать так и не удалось.

После покушения вся верхушка гугенотской знати собралась в доме Колиньи и обсуждала, как поступить дальше. Одни предлагали обратиться к королю с требованием провести расследование. Другие считали, что к попытке покушения был причастен сам король и необходимо срочно покинуть Париж и отплатить Гизам своими силами. Положение становилось все более взрывоопасным. Карл IX и Екатерина Медичи прибыли навестить больного. Они то ли искренне желали примирения, то ли, уже приняв решение, старались задержать гугенотов в Париже. Король выразил сожаление по поводу случившегося, прислал к раненому лучшего врача и гарантировал королевскую защиту дворянам-гугенотам. Кроме того, он обещал найти и наказать виновных. Но обещать это Карл IX мог, а вот осуществить на деле – нет. Дело в том, что если бы Гизы понесли наказание за случившееся, это вызвало бы бурю протестов со стороны всего католического населения Парижа, которое в лице Колиньи видело врага и иноверца, а в лице Гизов – преданных борцов за истинную веру. Генрих Гиз был временно удален за пределы города.

23 августа гугеноты продолжали настойчиво требовать возмездия. Стало понятно, что новой войны не избежать. Состоялся королевский совет, на котором присутствовали Екатерина Медичи, герцог Анжуйский (брат короля) и еще несколько влиятельных лиц. Было принято решение: раз уж возобновление войны неотвратимо, воспользоваться сложившимся положением и следующей ночью организованно уничтожить лидеров гугенотов, находящихся в Париже.

Неизвестно, случайно ли, но операция по уничтожению отдельных лиц превратилась в поголовную резню протестантов. Приготовления к ночным событиям были осуществлены широко и вместе с тем оперативно. Вечером 23 августа в Лувр был вызван бывший глава муниципалитета Марсель, имевший большой вес среди парижан. Под предлогом опасности гугенотского заговора ему тайно поручили собрать группы людей, готовых к вооруженным действиям. Эти группы получили списки домов, в которых остановились гугеноты. Сведения о том, что такие дома были помечены крестами, скорее всего, являются более поздними домыслами. Еще позже по приказу короля в Лувр прибыл преемник Марселя на посту главы муниципалитета Жан Ле Шаррон. Екатерина сообщила ему о «раскрытом» заговоре гугенотов. Согласно ее распоряжениям нужно было этот заговор предотвратить. Для этого следовало закрыть городские ворота, поднять городскую стражу, мобилизовать и вооружить всех граждан, способных носить оружие. Группы вооруженных людей должны были занять позиции на улицах города. Но каковы были изначальные задачи таких крупных сил: уничтожение всех гугенотов, подавление возможного сопротивления с их стороны или пресечение беспорядков? Этот вопрос до сих пор остается предметом споров между историками. В любом случае за порядком банды вооруженных парижан смотреть не стали.

Сигналом к началу расправы послужил удар в колокол на колокольне церкви Сен-Жермен-Л’Оксерруа. По этому сигналу отряд, состоявший из приближенных Генриха Гиза и королевской охраны, двинулся к дому, в котором жил Колиньи. Руководил отрядом сам Гиз, вернувшийся в Париж. Отряд ворвался в дом. Колиньи был зарублен, а его уже бездыханное тело выброшено из окна. Затем ему отрубили голову. Есть сведения о том, что последними словами Колиньи были: «Гиз, проклятый убийца!» Расправившись с Колиньи, отряды Генриха Гиза и герцога Анжуйского двинулись дальше. Они врывались в дома, где остановились лидеры гугенотов, и осуществляли расправу. Часть гугенотов смогла выбраться из Парижа и бежать. За ними в погоню бросился Гиз, что уже совсем не походило на попытку предотвращения заговора. Истребили и гугенотов, находившихся в Лувре. В живых, правда, остались Генрих Наваррский и принц Конде, но свита была перебита, а их самих принудили перейти в католическую веру.

Ближе к утру происходящее превратилось в повальное избиение протестантов. К организованным отрядам присоединились толпы «добровольцев». Истреблялись все подозреваемые в приверженности к протестантству, их семьи, слуги, часто жертвы перед смертью подвергались жестоким истязаниям. Многие воспользовались «благоприятной» ситуацией для сведения личных счетов: для этого стоило только крикнуть толпе, что какой-либо твой недруг гугенот. Более того, достаточной причиной, для того чтобы тебя признали «гугенотом», было наличие денег. Толпы нищих парижан почувствовали наживу. Ведь убитых можно было ограбить. Вскоре в число «гугенотов» попали многие зажиточные парижане-католики.