Ванесса - Арсан Эммануэль - Страница 16

— Сколько эрудиции и выносливости в такое позднее время! К сожалению, мой собственный опыт не дает оснований для такого оптимизма. Я побывал в нескольких лабораториях, с которыми ты связываешь столь радужные надежды, но, увы, пока видел там только профессоров, столь же ревниво и собственнически относящихся к своим ретортам, как и к своим женам, и ассистентов, предпочитающих болтовню с приятелями решению нестандартных уравнений, которые ты кладешь в основу своих рассуждений. Да и сам я, — придется еще раз тебя разочаровать, хоть мне и стыдно тебе в этом признаться, — пока ты и Мидж не показали мне этого, я никогда не занимался любовью с двумя женщинами одновременно.

— Но ты, конечно, не сомневался в своих способностях?

— Я более сентиментален, чем ты думаешь. Я боялся, что внимание, которое я уделяю одной из любовниц, обидит другую. Если, конечно, она будет рядом.

— Это очень мило, но глупо. Удовольствие, которое ты доставляешь Мидж, — это и мое удовольствие. Особенно когда я наблюдаю.

— Ты не такая, как большинство людей.

— Но из того, что ты рассказал о твоих женах, они не кажутся ни ревнивыми, ни эгоистичными. Или их терпимость ограничена, как это принято в обществе, условием, что ты можешь делать все, что заблагорассудится, но так, чтобы они об этом не знали? Но мне трудно совместить это с тем удовольствием, которое испытывают Майка и Джулия, демонстрируя свое тело. Ты видишь, к чему я прихожу?

— Пока нет. Тем более, что они не похожи друг на друга ни в чем, в том числе и в этом. В Майке, конечно, не было и тени ревности. Но Джулия поначалу ревновала.

— Но это не мешало тебе спать с кем попало?

— Конечно. Но от нее я это скрывал.

— И тебе удалось совершенно изменить ее взгляды?

— Это сделала Майка, а не я. В тот день, когда Джулия научилась у нее, как любить женщину, она узнала, что и я тоже могу захотеть других женщин. Точнее говоря, она поняла, что я могу продолжать любить Майку.

— Логично. Но… нелогично!

— Нормально.

— То, что нормально, всегда ограниченно. Скажи, Джулия тоже почувствовала вкус к любви с Майкой? Или вообще к разнообразию?

— Как ни странно. Майка не сказала ей ни слова ни о своих принципах и практике, ни о своих княжествах и державах.

— А ты тоже ничего не рассказывал Джулии?

— Нет. Она думает, что Майка просто манекенщица, без всяких дополнений.

— Как они познакомились?

— Я это устроил. Фактически мне пришлось чуть ли не на аркане тащить Джулию, она едва не плакала, так ей не хотелось идти. А через час она уже улыбалась и вовсю целовалась с Майкой.

— Значит, ты научил Джулию любить женщин! Выходит, ты только прикидываешься плохим учителем?

— Боюсь, ты меня неправильно поняла. Я сказал, что Джулия научилась любить женщин, а на самом деле она научилась любить одну Майку.

— И никого больше?

— Никого.

— Значит, то, что она занималась любовью с Майкой, не вызвало у нее потребности забавляться с другими женщинами, как и то, что она спала с тобой, не заставило ее развить успех с другими мужчинами?

— Наверное, так оно и есть.

— Тогда беру свой комплимент назад. Ты все-таки никудышный учитель. А Майка тоже в инструкторы не годится.

— Сейчас ты еще больше удивишься. Прежде чем познакомить ее с Майкой, я несколько раз пытался уложить Джулию в постель с нашими общими приятелями — мужчинами, которых мы с ней хорошо знали. Но она не захотела. После того как она удачно дебютировала с Майкой, я пробовал уговорить ее заниматься любовью с женщинами, которые, на мой взгляд, должны были ей понравиться. И снова полное фиаско.

— Это рок, — иронически произнесла Вана, — трагическая загадка.

Она помолчала немного и спросила:

— А ты пробовал с кем-нибудь из них завести детей?

Гвидо явно шокировал этот прямой вопрос.

— Делать детей! Тебе не кажется, что на нашей планете и без меня хватает людей, которые только об этом и думают? Может быть, и у тебя та же навязчивая идея?

— Я не спрашиваю ни о себе, ни о роде человеческом, — настаивала Ванесса. — Меня интересуешь ты и твои жены.

— Что нового я могу тебе рассказать? Ни они, ни я не хотели обзаводиться детьми. Но это слишком длинная история…

Вана надолго замолчала. Гвидо показалось даже, что она уснула. И действительно, когда она снова заговорила, голос ее звучал сонно.

— Ты надеешься, что Джулия сейчас ждет тебя, как Пенелопа?

— Ничего похожего я не думаю, — Гвидо пожал плечами.

— А что же на самом деле?

— Мы с Джулией женаты уже два года. Так что ей пришло время искать замену.

— Что это за странный двухгодичный цикл? — рассмеялась Ванесса. — Почему именно два года, а не три, десять или один?

— Я не теоретизирую, — буркнул Гвидо. — Просто констатирую факты.

— Ты почувствовал, что надоел Джулии?

— Нет.

— Может быть, ты сам устал от нее?

— Нет, не то. Гораздо умнее разойтись, не дожидаясь, пока кому-нибудь из двоих станет скучно.

— Значит, ты хочешь развестись, чтобы проверить, сможешь ли ты после возвращения спать с Джулией с таким же удовольствием, как и с Майкой?

— Именно так.

— Ты будешь по-прежнему придерживаться той же системы: продолжать встречаться с каждой из них отдельно — или воспользуешься опытом, который приобрел со мной и Мидж, и станешь понемножку скрашивать однообразие повседневности? Если Джулия перестанет за тебя цепляться, она будет уже не такой наивной. Может оказаться, что ставки в игре, которую ведет Майка, чересчур высоки для дочери финансиста. Но я уверена, она не откажется увеличить количество игроков до трех.

— Я могу поверить в такое только из уважения к тебе.

— А когда новый меценат предложит тебе очередное пожертвование, ты тут же еще раз женишься?

— Пока что я совершенно не настроен заводить еще одну жену.

— Но ты можешь участвовать в решении вопроса о том, кто станет твоим преемником? Или тебе уже неважно, кто займет твое место в постели Джулии? Тогда неправда, что ты сам подбирал парней, которые постоянно увивались вокруг Джулии. И все же ты, наверное, уже знаешь своего преемника. Во всяком случае, знаешь, кто мог сменить тебя в тот день, когда ты сел на самолет и прилетел ко мне.

— Нет, я его не знаю. Когда я уезжал из Милана, мы с Джулией договорились, что не будем переписываться.

— Когда ты собирался уехать, у нее был кто-нибудь на примете?

— Нет, наверняка не было. К счастью, ей нравятся многие, так что она могла бы оказаться перед трудным выбором.

— Почему ты говоришь «могла бы»?

— Потому что ей не придется решать самой — так же, как и в первый раз, когда ее предложили мне. Мой босс по-прежнему на своем месте.

— И он назначит Джулии нового мужа? Или, может быть, уже назначил? Я думаю, девушку из такой хорошей семьи не отдадут какому-нибудь старому грубияну. При свободной любви такого не бывает.

— В столе у моего босса, — ответил Гвидо, — лежит бланк заявления на развод с моей подписью. Нужные сведения он впишет Сам.

— А Джулия участвует в решении этого вопроса?

— Она уже согласилась.

— Вот уж не ожидала, что в вашей передовой стране сохраняется система, которую и в Египте не часто увидишь.

— То, о чем я тебе рассказал, не характерно для всей страны. Эта система основана на тайном эротическом договоре, который заключили между собой Майка, Джулия и другие женщины и несколько мужчин. Всем им нравится, что их жизнью управляют.

— Неужели им действительно нравится, что их «желают», назначают им цену и передают из рук в руки, как имущество? Иными словами, они довольны, что превратились в товар? Дорогостоящий, конечно, но все-таки товар.

— Помнишь наш первый разговор, Вана? Когда ты назвала меня психологом-дилетантом? Похоже, что сейчас ты сама перешла на тот же жаргон. Избитые фразы вроде «женщина превращается в товар» служили пищей для ума старикам, которые до сих пор не могут выйти из состояния оцепенения. Люди нашего поколения должны мыслить более оригинально. Мы должны быть готовы принять утверждение, что синапсы в чьем-то мозгу так настроены, чтобы человек получал удовольствие, когда его или ее продают. При таких же обстоятельствах другие люди склонны возмущаться и протестовать в силу иной регулировки синапсов.