Где живут счастливые? - Сухинина Наталия Евгеньевна - Страница 42

— А говорят, отец Олег,что незаменимых людей не бывает...

Батюшка соглашается. Итут же признается, что без Сергея ему пришлось бы нелегко. Машины у батюшкинет. У Сергея старенький «жигуль». Как куда ехать, Сергей садится за баранку:«Благословите, отец…» И колесят они российскими дорогами, и дальними, иближними, решая десятки храмовых проблем. Столяра у батюшки в «штате » нет. Адоска любит уверенные и ловкие руки, такие, как у Сергея. Пол стелить в церкви,иконостас водружать, крыльцо пристраивать — всё он, Сергей. Окна вставлять —опять он.

А вот и служба началась.Прихрамывая, поспешает Сергей на клирос. Петь, конечно, пока ещё не дерзает, нов чтецах себя пробует. Медленно читает, неуверенно, ошибается, но батюшка рад.Другого чтеца ему вряд ли отыскать, а своего подучат, ещё не вечер.

Потрескивает дровамипечка, дышит ласковым теплом, копит жар в крутых шершавых боках. Сначала ястояла почти впритык, потом, по шажку, по шажку подальше, вот уже и пальтосняла. Всего час назад вошла в сырую стылость храма, съежилась от пробирающегохолода. А печечка-то такая маленькая, такая неказистая, разве эдакую махинуобогреешь? Неверие. Вот и опять посрамилось оно весёлым треском дров и живымдухом стелющегося по церковным половикам уюта.

Чем неверие одолеть,батюшка?

Отец Олег прописываетмне старый, проверенный жизнью рецепт:

Молитвой.

Батюшка молод. Весёлыеглаза глядят из-под очков открыто, рыжеватая борода не сказать что роскошная,но вполне по священническому «стандарту». Мы договорились встретиться в метро,и я сразу его узнала, хотя был он не в подряснике, а в спортивной куртке. Мыедем сегодня в его храм, что в восемнадцати километрах от Переславля-Залесскогов селе Кабанском. Чуть больше года — срок маленький - как спичкой чиркнуть.Первый приход. Первый пастырский опыт. Храм стоит на небольшом взгорке у столбовойдороги на Владимир. Издалека его видно — красавец, переживший по полнойпрограмме надругательства дней минувших. Храм древний. По

писцовым книгам ссередины семнадцатого века село Кабанское — старинная вотчина княгиниТрубецкой. Церковь Рождества Пресвятой Богородицы была сначала деревянной,обветшала, на её месте построили каменную в 1824 году. Три престола было вцеркви. Главный — в честь Рождества Богородицы, один — в честь пророка Илии,второй — в честь преподобного Сергия Радонежского. История созидания коротка.История забвения длиннее: однообразна, мерзка и привычна. Красавец храм радовалвзоры многих, тех, кто ехал или шёл по Владимирскому тракту в Переславль или изПереславля. Легко неслась карета под горку, позвякивая дорожным колокольчиком.Натружно скрипели телеги, брели паломники, пережидая под кустом на обочинезнойное солнце устоявшегося лета или жутковатую неожиданную грозу. А над ними —звоны! Далеко окрест плыли они, радуясь российскому беспрепятственномупростору. И колыхался пронизанный маревом воздух, и разнотравье клонилоськротко долу, и каждое дыхание славило Господа. Святая песнь ангелов лилась изалтаря от святого престола и, соединяясь с колокольным звоном, взлетала в Божьеподнебесье. А потом слёзы ангелов омыли каждый камушек брошенного храма. Онивсё равно пели, но песня их святая была песней грусти и кроткой молитвы зазаблудших сынов отечества. Но — не ушли. Ангелы не уходят в отличие от людей.Они остаются даже на обломках Божьего храма, лаже если один камушек от него уцелел,даже если не уцелел, даже если проросла травой последняя капелька воска отвозжжённой когда-то свечи.

— Первая встреча схрамом, батюшка, конечно, памятна вам?

Ещё бы не памятна! Былаона промыслительна и, конечно же, необычна.

Он поступил в Ставропольскоевоенное училище и успешно его окончил. Женился, распределился в Переславль. Онис женой сразу полюбили этот город, тихий, очень русский, в нём присутствоваланостальгия по какой-то душевной определённости, несуетности. Несмотря насолидный возраст, город не разучился радоваться праздникам и достойно проживатьбудни. Командир взвода Олег Колмаков включился в армейские будни, как иполагалось молодому офицеру, полностью, без выходных и праздников. Очень болеладуша: солдаты приходили неподготовленными, слабыми физически, они подтянутьсяне могли, болтались на турнике, как сосиски, были неразвиты, читали мало. Оннянчился с этими маменькиными сыночками, вёл с ними мужские разговоры за жизнь,объяснял им, что армия, если подойти к ней с умом, время не потерянное, можноприобрести очень много, можно заложить в себе приличный фундамент для будущего.Переживал. Он боялся признаться себе, а ведь ещё в училище понял, что это несовсем его дело. Он гнал от себя эти мысли, старался думать про долг, про то,что его профессия «родину защищать»

ща и необходима. Норазве можно обмануть собственное сердце?

Милая сердцу картинкадетства. Ему три года, не больше. Рождественский сочельник. Родители УШЛИ вгостя без него (!), а он, обиженный, оскорбленный тихонько плачет, уткнувшись вподушку. И вдруг он услышал - молитву. Приоткрыл глаза, Бабушка стояла наколенях перед иконой, из оконца на неё лился дивным серебряный свет. В комнатечисто, прибрано, празднично.

— Не спишь? — спросилабабушка, — Иди, будем вместе молиться.

Босые ноги быстренькопрошлепали по чистому половику. И в тишине рождественской ночи уже два рабаБожия, неграмотная старушка и зареванный малыш, возносили Господу своипосильные молитвы. Он много раз потом вспоминал ту ночь, и каждый раз сердцеотзывалось на это воспоминание сладким ощущением отечества, и хотелось этовоспоминание подольше удержать. Семинария или военное училище? Служба Богу илиРодине? Какие высокие слова и как серьезен выбор. Мучительный выбор. Выбралвоенное училище. Но память настойчиво возвращала его к той пронизанной светомночи, к молитве. Армия или Церковь?

Он уже капитан, он ужеподнаторел в азах воспитания этих никчёмных маменькиных сыночков, он уже окрепсам и преуспел в воинской науке побеждать, но всё-таки… Армия или Церковь?

Поехали с солдатамиубирать картошку. Машина вывернула на широкую дорогу и набрала скорость, Авпереди храм! Разрушенный правда, но такой зовущий к себе, такой заброшенный итакой прекрасный.

— Красотища! — ахнулкто-то из солдат.

Машина пронеслась мимо храма.И защемило сердце у капитана. Пройдёт несколько лет, он успеет сделать свойвыбор, успеет пережить недоумение родственников, успеет принять Божью волю иполучить тот самый (!) храм не в подарок, нет, а в серьезный аванс на служение.Пастырский крест и пастырское утешение.

Много лет куривший,капитан Колмаков делал несколько зряшных попыток бросить это греховное занятие.Не получалось. Накануне рукоположения в священники он выкурил последнююсигарету. Всё. Даниил — первенец в семье Колмаковых. Ему три годика, и онхорошо знает молитвы, громче всех поёт перед трапезой «Отче наш», выстаиваетдолгие праздничные службы и... строго соблюдает пост.

Папа, можно конфетку?

Сегодня среда, потерпидо завтра.

Даниил в два года одолелдаже Великий пост.

Такой маленький, тяжеловедь ему.

Почему тяжело? Радостно.Ведь мы его к посту не понуждаем, он сам, как все, так и он.

Все — это отец Олег иматушка Фотиния. Есть у них теперь ещё трехнедельная Елизавета, но ей покарадости поста неведомы.

Матушка Фотиния. Строгиеглаза, гладко зачёсанные волосы. Образ некой гимназистки, прилежной, непозволяющей себе слабинку в учёбе. Её учебный процесс теперь — дети. И она, каки положено заботливой маме, крутится с ними целый день, как белка в колесе.

И как отец Олегпостигает пастырскую науку в длинных богослужениях, в ремонте храма, в заботахо прихожанах, в поисках денег на протекающую крышу, так и матушка постигаетсвою науку в умении радоваться утреннему солнышку после беспокойной ночи, вумении не раздражаться по пустякам, смолчать в интересах мира, не возроптать,когда не ахти как с деньгами, сразу, без долгой раскачки отозваться на мужнинымногочисленные проблемы. Матушка... Не думала, не гадала, а заступила надолжность, теперь уж чего роптать? Она и не ропщет. В первый день их знакомстваон, раздираемый внутренними сомнениями, спросил её прямо: