Где живут счастливые? - Сухинина Наталия Евгеньевна - Страница 27

       От ненавистипочернело в глазах, и он поспешно протянул руку к бутылке. И вдруг девушкасказала ему:

       – А знаешь, мнекажется, я скоро умру...

       Он зло засмеялся:

       – Приснилось?

       Она тожепотянулась к бутылке и он ударил её по руке.

       Девушка ойкнула.

       –  Больно?!Больно тебе, стерва? Сейчас ещё больнее будет.

       Он выдернул изстарого, валявшегося на софе, халата поясок и набросил его на шею девушки. Такак-то заторможенно посмотрела на него, будто и не испугалась. Он слегказатянул пояс, решил попугать, пусть знает, как за стакан идти с мужиком „нахату“, пусть на всю жизнь запомнит. Он ругался, он обзывал её самыми поганымисловами и затягивал пояс. Голова девушки моталась из стороны в сторону, она невырывалась, а только закрывала глаза, как от удара. Он почувствовал – обмякла.А через минутку она вдруг открыла глаза и прошептала, что придёт Христос,обязательно придёт... Это было так неожиданно, что он отпрянул от неё в ужасе.Прошептала. И – умерла.

       Животный страхпереполнил его. Он то бегал по квартире, то тряс девушку, то открывал балконнуюдверь в минутном желании броситься вниз и поставить точку в неожиданнокошмарной истории. Долго сидел за раскуроченным столом с остатками снеди, потомвстал, подошёл к телефону и набрал номер милиции.

       Ему дали восемьлет. Двадцатишестилетний Евгений Котов был осуждён на отбывание срока вАрхангельской области. Девушку похоронили. Родители её переехали из Ясеневанеизвестно куда, подальше от этого страшного дома, подальше от воспоминаний. Иначались его севера.

ГОРЯЧИЙ КЛЮЧ ТУРЫХОЛОДНОЙ

Когда сердце вашезасаднит под въедливой пылью житейских дорог и уныние, верный спутникиссуетившейся души, сравняет грань между буднями и праздниками, поезжайте вмонастырь. Поживите там, помолчите, подумайте.

Чистенькая келейка сокном на Крестовоздвиженский храм. Тепло, тихо. Как хорошо, что игумен Филипп,настоятель Свято-Никольского Верхотурского монастыря, благословил меня пожитьименно в этой славной келейке:

— Располагайтесь! Думаю,вам здесь будет хорошо.

А мне уже хорошо — оттишины, зависшей прозрачным морозным воздухом над святой обителью, отприветливых глаз и немногословия ее насельников, а еще от грандиозного«открытия», которое я сделала в первый день своего приезда: здесь медленнееидут часы. Да-да, они не гарцуют по циферблату, как элитные скакуны на бегах, ашествуют достойно, обстоятельно, со вкусом проживая каждую благословеннуюГосподом минуту. Уже сколько всего успела с утра: сходила на братский молебен,которым монастырская братия начинает каждый день, помолилась на литургии,постояла на акафисте праведному Симеону Верхотурскому, встретилась сблагочинным монастыря иеромонахом Митрофаном и обсудила с ним план своейкомандировки, даже прошла с экскурсией по монастырскому двору вместе сприехавшими из Челябинска паломниками. А стрелки на часах еще и до обеда недобрались, правда, на подходе, уже совсем на подходе...

Говорят, и оченьправильно говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Нам,живущим в миру, понять это непросто, наш «устав устоявшийся, привычный, в плотьи кровь въевшийся и самый правильный устав в мире». Ну что, казалось бы, проще,подойти к монаху, вежливо попросить уделить мне насколько минут для беседы. Таки делаю, извиняюсь, вежливо прошу. Но человек опускает глаза долу и проходитмимо.

— Что я не так сделала,отец Филипп? — спрашиваю настоятеля.

— В монастыре безблагословения не принято разговаривать с посторонними. У нас все делается поблагословению. Слова «простите, благословите», пожалуй, чаще всегопроизносятся. Вы с экономом хотели побеседовать? Благословляю.

Вот теперь другое дело.Отец Феофил любезно приглашает присесть, сам садится напротив.

— Как в монастырьпришел? Давно это было... Понял однажды, что ничего меня в миру не держит.Попросился послушником, ухаживал на хоздворе за скотиной. Нелегко было, отстарого отказался, а к новому не пришел. Но монашеская жизнь воспоминаний нелюбит. Помните жену Лота? Иди, не оглядывайся. Это для нас, монахов, первоедело. После пострига — особая благодать. Но благословили меня на новоепослушание — гостиничным в странноприимный дом. А там люди из мира, искушениймного. Да и сейчас, как экономом стал, не меньше. Всем все надо одновременно.Но я стараюсь не раздражаться, раздражение до добра не доводит.

— Отец Феофил, говорят,раньше на территории монастыря была детская колония?

— Была. Но знаете, чтоинтересно? Ведь многие бывшие колонисты к нам приезжают. Иногда подходитчеловек под благословение: «Батюшка, я ведь сидел здесь. Помолиться приехал».Вот ведь как Господь нашими путями управляет.

То и дело открываетсядверь, то и дело — «батюшка, благословите». Кому-то срочно надо врезать замок,кому-то узнать, когда подвезут нужного колера краску. Эконом — послушаниехлопотливое, на людях, среди людей.

— Стараюсь нераздражаться, раздражение до добра не доводит.

Отец Феофил — один измонастырских старожилов. Нет, нет, не по возрасту, а по жизни в Верхотурье.Братия здесь в основном обживает монастырь недавно. И сам настоятель тоже. Приехалсюда игумен Филипп из Троице-Сергиевой лавры. Он молод, понятно, что первыешаги легкими не бывают, но насчет «поплакаться в жилетку» разговора неполучилось.

— Да, непросто, ноГосподь не оставляет, — сказал настоятель.

ОгромныйКрестовоздвиженский собор, который так хорошо виден из окошка моей кельи,требует немалых средств. Взять их практически неоткуда. Во все времена храмыстроились и содержались на пожертвования прихожан. Местные жители бедны, какмонастырские мыши, они и на свечку-то «за упокой» не всегда наскребут. НоГосподь не оставляет и посылает монастырю людей совестливых и небедных. Естьтакой на Урале Андрей Анатольевич Козицын, генеральный директор акционерногообщества «Уралэлектромедь». Он и его заместитель Сергей Евгеньевич Ерыпалов —большие друзья монастыря. Сколько молитв возносится в обители об их здравии,сколько слов благодарности в их адрес сказал мне настоятель!

— У нас проблемы степлом, электроэнергией, а морозы уральские нешуточные. Так наши благодетеливзялись за создание единой автономной системы энергоснабжения, теплоснабжения,канализации. Низкий поклон им за это. И еще один благодетель есть. ИгорьАлексеевич Алтушкин, молодой, еще и тридцати нет, а сердце у него —христианское, сострадательное. Сколько раз обращался к нему, помогите, другойбы уж рукой махнул, а Игорь Алексеевич со смирением да кротостью помогает...

Вот и еще одномонастырское приобретение. Сердце, ожесточившееся в миру и разуверившееся вискренности и бескорыстии, здесь исцеляется. Оказывается, не все в жизни решаютвсесильные деньги. Оказывается, человек может прийти в монастырь, отозвать всторонку наместника и спросить тихо: «Чем помочь, батюшка?» И барабанного боя всвою честь убоится, и замашет руками, если спросят насчет цены. Об одном только«одолжении» попросит: «Помолитесь обо мне, грешном».

Бескорыстие здесь, вмонастыре, празднует свои веселые именины. Рядом, за стенкой моей кельи,услышала я, как нежный женский голос выводил тихонечко: «Царица мояПреблагая...» Кто она, эта женщина, что делает здесь, в монастыре? Толькоподумать и успела — стук в дверь:

— Я соседка ваша.Викторией зовут. Чайку свежего заварила, заходите.

Захожу и попадаю всплошь увешанную иконами комнату. Лики святых смотрят требовательно и мудро.Пахнет краской. Виктория Дворянкина пишет иконы для Верхотурского монастыря,здесь у нее и мастерская, и келья, и столовая.

— А потом продаете? —спрашиваю привычно, по-мирски.

— Мне деньги не нужны, уменя все есть, — смеется Виктория.

Мы долго сидели в тотвечер за свежим чайком. Я рассказала о Москве, она — о том, как живется ейздесь, как любит она Верхотурье. Приехала сюда из Челябинской области, купиламаленький домик, затеяла там ремонт, а он что-то совсем не движется, попросилаблагословение у отца Филиппа пожить пока в монастыре. Сейчас пишет иконуправедного Симеона Верхотурского, чьи святые мощи покоятся в Преображенскомхраме. Непросто дается образ. Если уж совсем иссякают силы, идет она к ракеправедного Симеона: