Шторм в Гавани Ветров - Таттл Лиза (Лайза) - Страница 61

– Ладно! Я притворяюсь, – зло сказала Марис, отошла к окну и слепо уставилась на мокрое зелено-бурое пятно, в которое сливался лес. – Притворяюсь, чтобы жить! Я не выдержу постоянных напоминаний о том, чего я лишилась. Когда я увидела тебя сегодня на пороге, то смотрела только на твои крылья и думала: «Если бы надеть их и улететь отсюда!» Мне казалось, я выбросила из головы такие мысли, казалось, я устроилась тут надежно. Я люблю Эвана и многому научилась, помогая ему. Я радовалась, что Колль гостит тут, и я познакомилась с его дочкой. А один взгляд на крылья перечеркивает напрочь все мои усилия.

В комнате воцарилась тишина. Наконец Марис оторвалась от окна и посмотрела на С’Реллу. Лицо подруги блестело от слез, но выражало суровое неодобрение.

– Ну хорошо, – сказала Марис со вздохом. – Объясни, в чем я не права. Поделись своим мнением.

– Я думаю, – начала С’Релла, – что ты выбрала неверный путь и в конечном счете твое положение станет еще тяжелее. Ты не можешь отсечь свое прошлое, будто его вообще не было. В мире без летателей для тебя жизни нет. Конечно, ты можешь заниматься самообманом, прячась здесь, но тебе не забыть, что ты была летателем и остаешься им. Пока ты подменяешь жизнь существованием, ты ее избегаешь! Твое место в «Деревянных Крыльях», Марис!

– Нет. Нет. Нет. С’Релла, я этого не вынесу. Возможно, ты права, но у меня нет сил терпеть боль. Я жива, и, чтобы жить дальше, мне необходимо забыть, чего я лишилась, иначе я сойду с ума. Ты не понимаешь… Видеть, как они летают надо мной, покоряя пространство, и знать, что мне уже никогда не полететь с ними… Нет, я не выдержу ежеминутного напоминания о своей потере. Не смогу. «Деревянные Крылья» без меня не погибнут. А мне дорога туда закрыта… – Она умолкла, дрожа от напряжения, страха, воспоминаний о своем горе.

С’Релла встала, обняла ее и не отпускала, пока дрожь не утихла.

– Хорошо, – ласково сказала она. – Не буду настаивать. У меня нет права вмешиваться в твою жизнь. Но… если ты передумаешь, если со временем посмотришь на вещи по-другому, помни, что это место всегда тебя ждет. Выбор за тобой.

На следующий день Марис с Эваном встали спозаранку и все утро провозились с больным ворчливым стариком в лесной хижине, где он жил бобылем. Бари, которая проснулась с первыми лучами солнца, пошла следом за ними, потому что ее отец еще спал. И в отличие от них ей удалось вызвать улыбку на сумрачном лице старика. Марис обрадовалась – она чувствовала себя подавленно, и визгливые старческие жалобы только сильнее ее раздражали. Она еле сдерживалась, чтобы не накричать на него.

– Можно подумать, он умирает! – сердито заметила Марис, когда они пустились в обратный путь.

– Но ведь так и есть, – тоненьким голоском сказала Бари, глядя на нее с испугом, а потом посмотрела на Эвана, словно ища поддержки.

Целитель кивнул:

– Девочка права. Признаки налицо, Марис. Или все мои объяснения ты пропускала мимо ушей? Бари куда внимательнее, чем была ты в последнее время. Вряд ли он протянет больше трех месяцев. Почему я приготовил для него тесис, по-твоему?

– Признаки? – растерянно и смущенно повторила Марис. Она легко запоминала объяснения, но применять новые знания на практике оказалось куда сложнее. – Он жаловался, что у него кости ноют, – вспомнила она. – Но он же дряхлый старик, а у стариков часто…

Эван досадливо фыркнул и спросил:

– Бари, как ты узнала, что он умирает?

– Пощупала его локти и колени, как ты мне показывал, – ответила девочка, гордясь доверием Эвана. – Они в твердых шишках. И под подбородком тоже, сквозь бороду видно. И кожа у него холодная. Это ведь волдырка?

– Да, волдырка, – одобрительно ответил Эван. – Дети обычно выздоравливают после нее, а взрослые – никогда.

– Я… я не заметила, – смущенно призналась Марис.

– Да, похоже, – сказал Эван.

Дальше они шли молча. Бари весело убежала вперед, а Марис вдруг ощутила бесконечную усталость.

В воздухе уже ощущалось приближение весны.

Марис, шагая рядом с Эваном и вдыхая полной грудью, чувствовала себя непривычно легко. В конце пути их ждала угрюмая крепость Правителя, но солнце поднималось в безоблачном небе, свежий воздух бодрил, а ветерок словно ласкал, пробираясь под плащ. В зеленовато-серых подушках мха и на черной земле между ними драгоценными камнями пестрели алые, голубые и желтые цветы. В ветвях порхали и пели птицы. Раннее утро в лесу – уже радость.

Эван всю дорогу молчал, обдумывая послание, которое подняло их с постели ни свет ни заря. Гонец Правителя объявил, что целителя ждут в крепости. Он ничего не знал, кроме того, что кто-то покалечен и нуждается в помощи.

Эван, еще окончательно не проснувшийся, не хотел вылезать из теплой постели и куда-то идти. Он покачал головой, на которой, точно перья, торчали седые вихры.

– У Правителя ведь есть придворный целитель, – возразил он. – Почему бы не поручить это дело ему?

Гонец совсем растерялся и ответил тихим, срывающимся голосом:

– Целитель Рени арестован за измену… То есть по подозрению в измене.

Эван выругался.

– Безумие какое-то. Рени никогда бы… Ладно, малый, перестань кусать губы. Мы придем – моя помощница и я, – поглядим, что там приключилось.

Очень скоро перед ними открылась узкая долина, и впереди замаячили массивные стены крепости. Марис поплотнее закуталась в плащ – в долине было заметно холоднее: весна еще не перевалила через горы. Ни цветы, ни яркие плети плюща не оживляли тусклые краски скал и лишайников, а птичьи трели сменились хриплыми криками чаек-мусорщиц.

Стражник – пожилая женщина со шрамами на лице, ножом у пояса и луком за спиной – остановила их, едва они начали спускаться в долину. Затем придирчиво допросила, отобрала у Эвана сумку с инструментами, обыскала их обоих и только тогда проводила через две заставы в ворота крепости. Марис заметила, что по парапетам расхаживает больше часовых, чем обычно, а солдаты, упражнявшиеся во дворе, выглядели возбужденно и очень воинственно.

Правитель встретил их в главном зале – совсем один, если не считать телохранителей сзади. Увидев Марис, он нахмурился и сердито прикрикнул на Эвана:

– Я посылал за тобой, целитель, а не за этой бескрылой летуньей!

– Марис теперь моя помощница, – спокойно ответил Эван. – Она уже не летатель!

– Летатель всегда остается летателем, – пробурчал Правитель. – У нее полно друзей среди летателей, и она нам здесь не нужна. Осторожность…

– Она помощница целителя, – перебил Эван. – Я ручаюсь за нее. Правила, обязательные для меня, обязательны и для нее. Мы не проболтаемся о том, что увидим здесь.

Правитель продолжал хмуриться. Марис едва сдерживала ярость: как он смеет говорить о ней в таком тоне, будто она – пустое место!

Наконец Правитель процедил:

– Ну ладно, целитель, хоть не очень-то я верю этой истории про помощницу, но твое ручательство за нее приму. Только помни: если она проболтается, я повешу вас обоих.

– Мы очень торопились сюда, – холодно произнес Эван. – Но видно, причин для спешки не было.

Правитель молча отвернулся, послал за новыми стражниками и ушел, не оглянувшись на Эвана и Марис.

Стражники, молодые и вооруженные до зубов, повели их вниз по каменным ступеням в подземный ход, пробитый сквозь толщу скалы много ниже жилых помещений. Прикрепленные через длинные промежутки к стенам свечи отбрасывали неверный дрожащий свет. В низком тесном проходе пахло плесенью и дымом. Марис вдруг почувствовала, что стены и потолок наваливаются на нее, и в испуге схватила Эвана за руку.

Наконец перед ними открылся поперечный проход с тяжелыми деревянными дверями по левой стене. Они остановились перед одной из них, и стражники вынули из скоб широкие засовы. За дверью оказалась тесная каморка с тощим тюфяком на полу и круглым окошком под потолком. К стене прислонилась молодая женщина с длинными белокурыми волосами. Губы у нее распухли, под глазом горел синяк, на одежде – засохшие следы крови. Марис не сразу узнала ее.