Смерть в театре «Дельфин» - Марш Найо - Страница 48

— Мило, мило, — промурлыкала она, протягивая свою белую руку Аллену — на его, так сказать, усмотрение, и бросила Фоксу:

— Добрый вечер.

— Ну, мисс Мейд, в чем дело? — отрывисто спросил Аллен.

— Садитесь, пожалуйста. Я так ужасно смущена и так отчаянно нуждаюсь в вашем совете.

Аллен опустился в указанное ему кресло, обитое гвоздичным вельветом. Мистер Фоке пристроился на гораздо менее роскошном стуле, а мисс Мейд упала на кушетку, грациозно подобрала под себя ноги и облокотилась на ручку так, чтобы видеть Аллена. Её волосы, выкрашенные в иссиня-чёрный цвет для роли «смуглой леди», занавесом прикрыли правую щеку. Она поднесла было к ним руку, но тут же отдёрнула её, словно уколовшись. Открытое левое ухо украшала массивная серёжка с бриллиантом.

— Все так темно, — сказала мисс Мейд.

— Быть может, нам удастся зажечь маяк.

— Маяк? Ах да. Я понимаю. Я должна постараться, да?

— Пожалуйста.

— Это касается… — начала она, не сводя глаз с Аллена, однако давая понять интонацией, что не забывает и о присутствии Фокса, — касается МЕНЯ.

— Да?

— Да. Боюсь, мне придётся быть предельно откровенной. Или нет. Почему я говорю это? Именно вам, который, конечно, все понимает… — Тут она сделала театральную паузу. — Я знаю, что понимаете. Я не обратилась бы к вам, если бы не знала. Видите ли, мне буквально не к кому больше пойти.

— О?!

— Да, да. Абсолютно не к кому. Все так неожиданно. А шло, казалось, настолько естественно и по такому неизбежному курсу… Вы же согласитесь, что никто не может противиться неизбежности. Это рок. Когда он вошёл в нашу жизнь, и мне и ему пришлось сталкиваться с этим обстоятельством снова и снова. Как Антонию и Клеопатре. Я забыла, впрочем, в чем там дело. По-моему, в постановке пьесу сильно урезали, лишив всякого смысла. Я ему постоянно твердила об этом…. Ах, Клеопатра… — На мгновение возлежащая на тахте Дестини превратилась в роковую женщину с берегов Нила. — Но теперь, — раздражённо добавила она, заметив пачку сигарет, которая осмелилась лежать не совсем в пределах её досягаемости, — теперь он стал таким странным и грубым, что мне кажется, я его просто не знаю. Совершенно не постигаю. Я боюсь. Я так и сказала по телефону, что я в ужасе.

Аллен наклонился вперёд, чтобы поднести мисс Мейд огня, и заметил на её лице оценивающее, насторожённое выражение, но тут она моргнула, и оно бесследно исчезло.

— Мисс Мейд, не могли бы вы перейти прямо к сути дела и сообщить нам, кого именно и почему вы боитесь?

— Да, да… Но разве такое можно предвидеть? Войти практически без предупреждения, и — я должна сказать вам — у него, разумеется, был собственный ключ, а, по ужасному совпадению, моего супруга как раз в тот вечер не было дома… А затем, после того, что произошло между нами, он…

Мисс Мейд наклонила голову, отбросила назад свои густые волосы и повернулась так, чтобы Аллену удобно было смотреть:

— Взгляните.

Близ уха, полуприкрытый бриллиантовой серёжкой, виднелся синяк. Кто-то нанёс ей тяжёлый удар по правой щеке.

— Ну, что вы об этом думаете?

— Это сделал Грав?! — воскликнул Аллен. Дестини уставилась на него, широко раскрыв глаза. В них выражалось… что? Жалость? Презрение? Простое удивление? Её губы скривились, и она разразилась смехом.

— Ой, бедняжка!.. Гарри? Да он и мухи не обидит. Нет, нет, мой дорогой. Это был Маркус Найт. Это его мета.

Пока Аллен переваривал информацию, Дестини наблюдала за ним, явно забавляясь.

— Не сообщите ли вы мне, чем все это вызвано? — спросил он наконец. — Меня интересует именно причина. Ведь насколько я знаю, вы окончательно порвали с Найтом.

— Безусловно, — сказала мисс Мейд. — Но не он со мной, что значительно осложняет ситуацию. Кроме того, он не хотел возвращать мне ключ. Теперь, правда, отдал. Швырнул им в меня. — Тут мисс Мейд скользнула взглядом по комнате. — Куда-то он отлетел… а может быть, даже сломался. Или разбил что-нибудь… Марко такой эгоист.

— Как вы думаете, что именно могло вызвать этот финальный взрыв?

— Ну… — Дестини снова прикрыла щеку волной чёрных волос. — Всего понемногу. Конечно, Гарри совершенно свёл его с ума. Это очень плохо со стороны Гарри, я не перестаю повторять ему… А последней каплей стали орхидеи.

— Орхидеи? — Аллен невольно перевёл взгляд на огромный букет в венецианской вазе.

— Да, да, именно они. Вэсс прислал их во время представления. Я — чисто из викторианской любезности — спрятала карточку на груди, а Марко во время бурной любовной сцены наткнулся на неё и отнял прежде, чем я успела что-либо сделать. Все бы ничего, если бы не та ужасная прогулка на яхте тысячу лет назад. Он раньше не отдавал себе отчёта, что я так хорошо знакома с Вэссом. То есть знакома лично, я хочу сказать. Вэсс не афишировал этот факт, а я, естественно, уважала его чувства. Я вполне понимала. Мы просто иногда встречались. Он потрясающе умный.

— Вэсс?

— Собственно говоря, он Вэссил. Это я называю его Вэсс. Мистера Кондукиса, разумеется.

Глава 10

ПОНЕДЕЛЬНИК

Когда Фоке и Аллен покинули квартиру в Челси, они столкнулись на лестнице с невысоким пожилым господином в старомодном пальто и поношенном котелке, который был занят изучением длинного списка.

— Простите, джентльмены, — произнёс он, прикоснувшись к краю котелка, — вы не скажете, где в этих апартаментах проживает леди по фамилии Мейд? Я что-то никак не могу найти.

Фоке объяснил, и господин рассыпался в благодарностях.

На улице Аллен спросил:

— Ты узнал его?

— Лицо вроде бы знакомое. Кто же это? Похож на судебного пристава.

— А он и есть судебный пристав. Это мистер Гримболл. Лет двадцать тому назад…

— Ну и память! — пробормотал Фоке.

— Перигрин Джей, кажется, говорил, что Мейд — игрок?

— Ну надо же! Подумать только! В дополнение ко всему прочему… Интересно, мистер Кондукис… Далее последовало неразборчивое ворчание.

— До встречи с Кондукисом ещё полтора часа. Кончай кудахтать и садись в машину. Едем до ближайшего телефона и звоним в Ярд — вдруг есть новости.

— По поводу мальчика?

— Да, по поводу мальчика. Ну же.

От телефона Фоке вернулся почти бегом.

— Только что звонили из госпиталя. Кажется, он приходит в себя.

— Быстрее! — велел шофёру Аллен, и спустя пятнадцать минут они в сопровождении сестры и хирурга уже огибали ширму, которая отгораживала кровать Тревора в детском травматологическом отделении госпиталя Св. Теренции.

Констебль Грантли успел снова заступить на дежурство. Увидев Аллена, он поспешно встал, и суперинтендант с удовольствием занял освободившийся стул.

— Есть что-нибудь?

Грантли предъявил свой блокнот.

— «Красивая перчатка, — прочёл Аллен. — Но она слишком греет руку. Снимите её». Он так сказал?

— Да, сэр. Больше ничего, сэр. Только это.

— Фраза из его роли.

Глаза Тревора были закрыты, дыхание ровное. Сестра бережно убрала со лба его вихры.

— Он спит, — сказал доктор. — Будить его нельзя. Когда он проснётся сам, то, возможно, все вспомнит.

— Кроме событий, предшествовавших потере сознания?

— Весьма вероятно.

Тихо прошло около десяти минут.

— Мам, — произнёс Тревор. — Эй, мам. Он открыл глаза и уставился на Аллена.

— В чем дело? — спросил он и тут увидел мундир Грантли. — Это коп. Я ничего не сделал.

— Конечно, — сказал доктор. — Ты пережил очень скверное падение, и мы за тобой теперь присматриваем.

— А, — выдохнул Тревор и закрыл глаза.

— Господи, он снова выключился, — расстроенно шепнул Грантли. — Ничего удивительного, впрочем.

— С ним можно поговорить? — спросил Аллен.

— Его нельзя волновать. Если только это не жизненно важно…

— Это именно жизненно важно.

— Носатый сыщик, — сказал Тревор. Аллен обернулся и увидел, что мальчик внимательно разглядывает его.

— Верно. Мы уже встречались.

— Да-а. Только где это?