Зов кукушки - Гэлбрейт Роберт - Страница 41

— О том, что вы ей все рассказали?

— Нет, что я не устоял перед ее чарами и теперь она изменяет ему со мной.

Робин зажала рот ладонями. Страйк рассмеялся.

— Часто вам попадаются такие ненормальные? — спросила Робин, когда вновь обрела дар речи.

— Он один такой, но моими клиентами обычно становятся те, кто оказался в стрессовой ситуации.

— Я сейчас подумала о Джоне Бристоу, — неуверенно начала Робин. — Его девушка считает, что он обманывается. А вы предположили, что он немного… ну, сами понимаете… Мы ведь с ней обе слышали, — смущенно добавила она, — разговор за стенкой. Насчет «доморощенного мозгоправа».

— Да-да, — подтвердил Страйк. — Вы знаете, я, кажется, передумал.

— Что вы хотите сказать? — Робин вытаращила серо-голубые глаза. Поезд резко замедлил ход; размытые фигуры, проносившиеся за окнами, с каждой секундой становились все более отчетливыми. — Вы… вы считаете, что он не… что он может оказаться прав… что его сестру и в самом деле…

— Нам выходить.

Побеленное здание бутика занимало один из самых дорогих земельных участков столицы, на Кондуит-стрит, вблизи пересечения с Нью-Бонд-стрит. Страйку выставленная в витринах пестрятина казалась чистой воды мещанским хламом. Вышитые бисером подушки; ароматические свечи в серебряных горшках; отрезы прихотливо драпированного шифона; аляповатые балахоны на манекенах без лиц; пухлые, вызывающе уродливые сумки — все это громоздилось на фоне задника в стиле поп-арта как памятник потреблядству, отравляющему и глаз, и душу. В таком месте Страйк легко мог представить, как Тэнзи Бестиги и Урсула Мей наметанным глазом изучают четырехзначные суммы на ценниках и без особой радости останавливаются на сумочках из крокодиловой кожи, чтобы только развести на деньги своих нелюбимых мужей.

Робин стояла рядом и тоже разглядывала витрину, но думала о своем. Когда Страйк утром выходил курить, еще до того, как в контору позвонили «Временные решения», ей по телефону сообщили, что она успешно прошла собеседование. Теперь в течение двух дней требовалось подтвердить свое согласие или отказаться. Вспоминая об этом предложении, она всякий раз испытывала сильный укол волнения, которое хотела бы приписать удовольствию, но все больше склонялась к тому, что это страх.

Надо соглашаться. Все говорило в пользу такого выбора. Ей посулили оклад, который они с Мэтью считали для нее пределом мечтаний. Солидная фирма в Уэст-Энде, расположение относительно удобное. Они с Мэтью могли бы вместе ходить обедать. На рынке труда застой. Счастье, что подвернулась такая возможность.

— У вас в пятницу было собеседование — как прошло? — поинтересовался Страйк, с прищуром глядя на расшитый блестками плащ, безобразный до тошноты.

— По-моему, неплохо, — туманно ответила Робин.

Она вспомнила, с каким воодушевлением только что встретила намек Страйка на вероятность того, что в истории с Лэндри не обошлось без убийцы. Неужели это было сказано всерьез? Робин заметила, что Страйк с преувеличенным вниманием изучает эти горы мишурных безделиц, как будто хочет найти в них нечто важное; разумеется (на мгновение она увидела его глазами Мэтью и мысленно заговорила с чужого голоса), это была всего лишь поза, рассчитанная на внешний эффект. Мэтью все время внушал ей, что Страйк — позер и что его занятия очень далеки от реальности, как профессия космонавта или укротителя тигров. Нормальные люди не выбирают себе такую стезю.

Но Робин сейчас подумала, что, согласившись на это место в отделе кадров, она вряд ли узнает (разве что из выпуска новостей), чем закончилось расследование. Доказывать, распутывать, ловить, защищать — вот каким делам, важным и интересным, стоит посвятить жизнь. Робин знала, что Мэтью считает такие мысли детскими и наивными, но ничего не могла с собой поделать.

Отвернувшись от «Вашти», Страйк теперь высматривал что-то на Нью-Бонд-стрит. Робин проследила за его взглядом: через дорогу, у магазина модной обуви «Рассел энд Бромли», стояла, ухмыляясь им темной прорезью, красная почтовая тумба.

— Ладно, пошли, — повернулся к ней Страйк. — Не забывайте: мы брат и сестра, выбираем подарок для моей жены.

— А что мы хотим выяснить?

— Чем занимались тут Лула Лэндри и ее подружка Рошель Онифад накануне смерти Лулы. Они встретились на пятнадцать минут, а потом расстались. Я ни на что особо не надеюсь, дело было три месяца назад, персонал мог ничего не заметить. Но попытка не пытка.

На первом этаже «Вашти» продавалась одежда; согласно стрелке, указывающей на деревянную лестницу, кафе и отдел «Стиль» располагались наверху. Несколько покупательниц — все как на подбор стройные, загорелые, с длинными, чистыми, высушенными феном волосами — рассматривали хромированные стойки с предметами одежды. Продавщицы представляли собой разношерстную компанию: у всех были экстравагантные наряды и прически с претензией на оригинальность. Одна девушка расхаживала в балетной пачке и ажурных чулках; она занималась оформлением шляпной витрины. К удивлению Страйка, Робин смело направилась прямо к ней.

— Привет, — оживленно сказала она. — У вас в средней витрине выставлен совершенно потрясающий плащ с блестками. Можно примерить?

Тряхнув копной белых волос, похожих на сахарную вату, продавщица стрельнула жирно подведенными глазами без бровей:

— Легко.

Как выяснилось, она дала маху: извлечь плащ из витрины оказалось очень трудно. Его нужно было снять с манекена и освободить от защитной электронной бирки. Прошло десять минут, а плащ так и не появился; девушка призвала себе в помощь двух других. Между тем Робин, которая перестала замечать Страйка, скользила по торговому залу, выбирая платья и ремешки. К тому времени как плащ в блестках сняли с витрины, все три продавщицы стали, казалось, заложницами его будущего; все пошли провожать Робин в примерочную: одна взяла у нее ворох платьев, а две другие вместе несли плащ.

Отгороженные занавесом примерочные, похожие на шатры, были составлены из металлических конструкций, задрапированных тяжелым бежевым шелком. Подобравшись совсем близко, чтобы не упустить ни единого слова, Страйк только сейчас оценил весь спектр талантов своей временной секретарши.

Робин набрала товаров тысяч на десять с лишним, причем половина этой суммы приходилась на плащ с блестками. В других обстоятельствах у нее не хватило бы духу на такое представление, но сейчас откуда ни возьмись появился и азарт, и кураж: она доказывала нечто себе самой, и Мэтью, и даже Страйку. Продавщицы втроем суетились вокруг нее, развешивая платья и расправляя тяжелые складки плаща, а Робин ничуть не смущалась оттого, что ей не по карману даже самый дешевый ремешок из числа тех, которые свисали с татуированной руки рыжеволосой продавщицы, и что ни одной из этих красавиц, как бы они ни старались, не светит вожделенный процент с продаж. Она даже не стала возражать, когда продавщица с розовыми волосами вызвалась принести золотой жакетик, якобы созданный будто специально для Робин и как нельзя лучше подходящий к выбранному ею зеленому платью.

Робин была на голову выше каждой из девушек; когда она сменила свой тренч на это чудо в блестках, продавщицы ахнули и заворковали.

— Я должна показаться брату, — сказала она, критически рассмотрев свое отражение. — Понимаете, это не для меня, а для его жены.

Она раздвинула полотнища занавеса и в сопровождении кудахчущих продавщиц вышла в торговый зал. Богатые покупательницы, все как одна, с прищуром уставились на Робин, а она обратилась к Страйку:

— Ну как тебе?

Страйк вынужден был признать, что на ней эта вещь выглядит куда пристойнее, чем на манекене. Робин покружилась, и плащ засверкал, как кожа ящерицы.

— Ничего, — по-мужски сдержанно произнес он, и продавщицы одобрительно заулыбались. — Да, нормально. Сколько стоит?

— По твоим меркам не так уж дорого, — сказала Робин, поглядывая свысока на своих помощниц. — Вот увидишь, Сандре понравится, — убежденно добавила она застигнутому врасплох Страйку, который расплылся в улыбке. — Как-никак ей сорок, круглая дата.