Дети Эммануэль - Арсан Эммануэль - Страница 8

Все свое детство брат и сестра провели вместе: они жили в одной комнате, вместе принимали душ, не испытывая никакого вожделения друг к другу. Так продолжалось, пока Оранж не исполнилось пятнадцать, а Дэвиду двенадцать лет.

В тот день они находились в одной из гостиниц Монте-Карло, куда приехали вместе с родителями. Они, как обычно, принимали вместе душ, когда Дэвид спросил:

— Что означает быть девственницей?

В первый момент девочка несколько смутилась от такого вопроса брата, но все же была польщена доверием с его стороны и постаралась дать ему основные сведения о женской анатомии. Когда она дошла до плевы, Дэвид неожиданно спросил:

— Ты тоже девственница?

— Не знаю, — призналась девочка.

— А я, — продолжал спрашивать Дэвид, — девственник?

— У мужчин все по-другому, — объяснила Оранж, — они считаются девственниками до того момента, пока не переспят с женщиной, но внешне это абсолютно незаметно.

— На тебе тоже незаметно?

— Это верно, — призналась Оранж.

— Значит, я не могу увидеть, занималась ты любовью раньше или нет?

— Думаю, что нет.

Во время разговора на лице Дэвида отразились смешанные чувства. Впервые Оранж увидела в лице брата нечто новое. Она собралась было спросить его, о чем он думает, но осеклась — она поняла, что брат возбужден.

Его половой орган, имевший и в спокойном состоянии довольно внушительные размеры, резко увеличился и принял вертикальное положение. Кожица была натянута настолько, что через нее проступали маленькие синеватые вены, а несколько угловатая головка, словно указательная стрелка, указывала к середине живота мальчика. Сестра подумала, что если член Дэвида будет расти и дальше, то неминуемо упрется в живот.

Впервые в жизни Оранж стала свидетельницей подобной метаморфозы и не смогла удержаться, чтобы не сказать про себя, что это не что иное, как волшебство любви, и в жизни не может быть ничего важнее и прекраснее этого.

Вслух она не решилась ничего сказать, боясь, как бы ее слова или нечаянный жест не смутили брата; ей вполне хватало ощущения неподдельного счастья и наслаждения.

Оранж мечтала сейчас только о том, чтобы как можно дольше оставаться с Дэвидом в ванной, пока не иссякнет его возбуждение. Дэвид, в свою очередь, понимал состояние сестры и тоже боялся нарушить те новые отношения, которые возникли буквально на глазах. Все оставшееся время, пока они мылись, Оранж не спускала глаз с возбужденного члена брата, ставшего для нее чем-то вроде воплощения мечты.

Оранж испытывала непреодолимое желание дотронуться до своего клитора, поласкать его, но не хотела делать это сама, а подсказать Дэвиду не решалась. Она знала, что тогда их возбуждение станет еще сильнее, пока не произойдет взрыв, всплеск, извержение эмоций. Скорее всего Дэвид не хотел доводить себя до этого состояния при сестре, во всяком случае сейчас.

С этого дня она ласкала себя, вызывая в памяти образ Дэвида и его полового органа. Ее ласки приняли несколько иной характер, получив конкретный образ, который стал отныне для Оранж идеалом, объектом мечтаний.

Вспоминая разговор с братом в душе, она думала с некоторой долей иронии о девственности применительно к себе, но это было не слишком серьезно — ее мало интересовал ответ на этот вопрос.

Все мысли Оранж теперь занял Дэвид и только Дэвид. Она жила только ожиданием того момента, когда вновь получит возможность насладиться видом его обнаженного тела. И хотя они избегали мастурбации в присутствии друг друга, Оранж было достаточно вида обнаженного тела, чтобы насладить воспаленное долгим ожиданием воображение.

Оранж еще раньше, в школе и на улице, ощущала на себе похотливые взгляды молодых ребят и взрослых мужчин, но ее отсутствующий взгляд, сопровождаемый холодной улыбкой, действовал на них сильнее любого отказа.

Так прошло около года. Никаких изменений в жизни Оранж и Дэвида не произошло, пока они не оказались в Шан-Лу, который впоследствии стал для них символом начала нового этапа жизни, открыл новые горизонты и позволил возжелать того, что прежде было недоступным.

Когда Дэвид и Оранж приехали в Шан-Лу, Эммануэль в полном соответствии с законами гостеприимства предложила им две отдельные комнаты, находящиеся рядом. Но брат и сестра, не сговариваясь, в один голос попросили дать им одну комнату на двоих, что, естественно, не могло вызвать недовольства Эммануэль. Они тут же перенесли в предложенную комнату два больших дивана и разместили их по сторонам громадного окна, делающего комнату светлой и веселой. В тот же день брат и сестра накрыли диваны большими шерстяными пледами, которые привезли с собой из Сирии, где были с родителями. После того как покрывала были постелены, они принялись перевешивать светильники в соответствии с известным только им планом.

На следующее утро после переезда Оранж проснулась первая и, повернувшись к брату, молча наблюдала за ним, словно ожидая чего-то.

Ее внимание привлекло легкое движение простыни, ясно говорящее о том, чем был в этот момент занят Дэвид. Оранж лежала неподвижно, все ее внимание было направлено на действия юноши, которые сначала были несколько хаотичными, но постепенно становились все более и более ритмичными. Дэвид уже полностью проснулся, открыл глаза и посмотрел на Оранж. Увидев, что она неотрывно смотрит на него, Дэвид приостановился, словно испугавшись, но, подумав, решил не прерывать наслаждение. Сила и страсть, которые брат вкладывал в свои движения, не могли оставить Оранж спокойной; она чувствовала, как в ней шаг за шагом растет возбуждение, буквально всем своим телом ощущала каждое движение брата.

Стенки, разделяющие комнаты, были довольно тонкими, и Эммануэль, находившаяся в соседней комнате, слышала стон Дэвида, достигшего высшей точки оргазма. У обеих женщин, не знавших об этом, были в данный момент одни и те же ощущения. Теперь Оранж могла закрыть глаза и перевести дыхание.

Прошло некоторое время, и Оранж нашла в себе смелость приподняться и вновь взглянуть на брата, уже лежавшего на спине. Под простыней Оранж угадывала его руку, держащую половой орган и совершающую плавные поступательные движения, заставляющие его вновь увеличиваться.

Ждать дольше Оранж была уже не в силах, она решительно сбросила одеяло и, повернувшись на спину, как Дэвид, широко раздвинула ноги.

Ее лобок вздымался в такт дыханию; средним пальцем правой руки она слегка дотронулась до клитора, ее движения стали уверенней и сильней. Оранж слегка повернулась к брату, словно демонстрируя ему синхронность их действий. Мысленно она представляла вместо своего пальца половой орган Дэвида, а дыхание юноши делало ее мечты реальными.

Ее пальцы проникали все глубже и глубже во влажное пространство влагалища, заставляя тело вздрагивать от желания, чтобы эти секунды длились как можно дольше… Она уже была не в состоянии сдерживать эмоции, и они вырвались наружу громким и продолжительным криком. Когда Оранж пришла в себя, она увидела, что еще недавно сухая и чистая простыня покрылась влажными пятнами.

Каждое утро последующей недели проходило точно так же. Затем они вставали, шли в душ и отправлялись на прогулку со своими неизменными велосипедами.

В следующее воскресенье, когда они, лежа каждый в своей постели, испытывали уже известное им предчувствие грядущего наслаждения, Дэвид неожиданно сказал:

— Ляг рядом со мной.

Оранж поднялась, подошла к постели Дэвида, но не легла, а, опустившись на колени рядом с ней, протянула молча руку и взяла на палец немного спермы Дэвида, разбросанной по всей постели. Она поднесла палец к носу, а затем, видимо, не удовлетворившись таким анализом, попробовала на вкус. Дэвид дотронулся до ее волос, и, словно повинуясь какому-то невидимому сигналу, Оранж поднялась с колен и прижалась к брату.

Ее язык заставил его раскрыть рот, чтобы их языки могли соединиться в нежном и продолжительном поцелуе.

С каждым днем их поцелуи становились все более продолжительными. Они находили радость в том, что чувствуют дыхание друг друга, испытывают одни и те же вкусовые ощущения…