Зов Колдовского ущелья - Марселлас Диана - Страница 14

— Непременно скажу, ваша светлость, — ответил стражник. Брилли вжалась в дно повозки, вспоминая разговор Ландрета с Мелфалланом. Так, значит, человек, которого с трудом согласился принять граф, не кто иной, как капитан Бартол! «О чем, интересно, пойдет речь на этом приеме? — размышляла Брилли, когда, спрыгнув с повозки, брела вниз по пыльной дороге. — О торговых делах? О новостях с севера? Или о ведьме, свободно разгуливающей на свободе?»

Ее душой овладел холодный липкий страх. Граф Мелфаллан видел, как она лечила мальчика, видел, как сильно ударил его Ландрет. Отделаться лишь ссадинами и ушибами конюх не мог. Внимательно ли следил за ней граф? Надолго ли запомнит то, что случилось?

Дневная звезда опустилась на запад, освещая далекий горизонт розовым сиянием, даря угасавшему Компаниону нежные лиловые краски. Брилли упорно шла по дороге, а усилившийся ветер трепал ее юбку и широкие поля шляпы. Далеко внизу бушевало море, напоминая об изголодавшемся Монстре. Вероятно, он уже спешит на встречу с ней, направляясь к побережью из черных глубин.

3

Дитя мое, — писала Брилли, — возможно, тебе тоже понравится книга Саранены — большая, в синем переплете, она стоит на четвертой полке. Саранена помимо целительства рассуждает еще и о составе материального, в особенности о камне. Мне кажется, большинство из необработанных драгоценных камней, лежащих в кладовой, принесла сюда именно она.

Много страниц ее книги посвящено той части неба, что находится над ветром и облаками, где прячутся звезды. Она часто ссылается на работу другого автора, настолько старую и хрупкую, что нам с тобой ее уже не прочесть. В одном месте Саранена упоминает о поездках на звездах: древние шари'а запрягали небесные светила в диковинные телеги и разъезжали по небу. Мне это представляется невозможным, подобные истории больше походят на легенды, но во времена Великого Бедствия слишком многое было утрачено. Как отличить сказку от того, что много лет назад являлось реальностью, а теперь безвозвратно исчезло?

Помни, дитя мое, мы с тобой — тоже легенда, причем в преданиях Верховных лордов нас называют страшнейшим злом. Со времен Великого Бедствия ни единый человек из народа шари'а не применял колдовство открыто.

Интересно, как строили телеги, на которых катались по небу?

Меня волнует еще один вопрос, более практичный: можно ли сразиться с легендой? С такой, в которой ты сам — главный герой? Недавно один знакомый рыбак рассказал мне, что в Ярваннете все болтают о ведьме Бартола. Слухи множатся и искажаются, особенно после встречи Бартола с графом Мелфалланом. Теперь я — черная ведьма, применившая страшные чары в попытке украсть душу северного капитана. Но он якобы оказался проворнее и защитился при помощи амулета (конечно, когда мы с ним виделись, ничего подобного у него не было). Теперь половина портового люда стремится побывать на корабле Бартола, а Ландрет, как выяснилось, каждый вечер ужинает с ним.

Капитану стоит быть осторожнее: этот Ландрет способен на многие гнусности. Хотя судьба Бартола тоже не должна волновать меня. Я с огромной радостью усадила бы его на звездную телегу и отправила попутешествовать. Тогда бы он понял, что с легендами шутки плохи: однажды может выясниться, что они вовсе не легенды!

Брилли отложила перо, сладко потянулась и расправила широкие рукава платья из светлого старого атласа, в который раз восхищаясь красотой ткани. Ее талию опоясывала блестящая цепь, концы которой свисали до самого пола, а на ногах, скрываясь под вышитым подолом, красовались осыпанные драгоценными камнями сандалии. Наряд был великолепным, и Брилли чувствовала себя в нем благородной особой, рожденной в семье аристократа, гордой и независимой, — столь мягко шелестел атлас при ходьбе, столь празднично блестело золото и переливались камни.

Это платье принадлежало когда-то ее предшественнице, Марленде Джосей. Марленда дорожила им и берегла его как напоминание о детстве и юности, проведенных при дворе Ярваннета. До шестнадцати лет Марленда, являясь дочерью одного из лордов, беззаботно разгуливала по замку, не задумываясь, что где-то рядом существуют нужда и голод. Лишь став взрослой девушкой, она узнала, что родители удочерили ее в младенческом возрасте, и ее безоблачный мир пошатнулся.

Но мать и отец, хоть и были приемными, обожали Марленду, любили ее и многочисленные родственники. Сплоченная семья и любовь близких помогли ей не обращать особого внимания на проявление колдовских талантов: образ Монстра она считала кошмарным сном, а странные ощущения — игрой воображения.

Благополучие рухнуло в одночасье. Отец Марленды поддерживал политику предыдущего правителя Ярваннета, графа Пуллена, направленную против герцога Сельвина. За свою преданность ему пришлось расплатиться дорогой ценой: добрым именем, состоянием, а в конечном итоге — жизнью. Спасаясь от солдат графа Одрика, Марленда сбежала из дома отца и нашла убежище в колдовской пещере. Тут она и скрывалась на протяжении нескольких лет. Жила в одиночестве в страхе и напряжении, редко выходила на берег, опасаясь встречи с воинами графа, и смертельно заболела от постоянного пребывания в сырости и прохладе. Это ее кости нашла здесь Брилли — останки несчастной жертвы политических амбиций отца.

Брилли еще раз поправила рукава драгоценного платья, с грустью думая о бедной девушке из благородной семьи. Со времен правления Пуллена прошло уже тридцать лет, и Ярваннет расцвел при Коуртреях. Об их северном происхождении вскоре позабыли, а граф Одрик, строгий, но мудрый, завоевал любовь ярваннетского народа. Об отце Марленды вряд ли кто-нибудь теперь вспоминал. Многие уже не помнили и самого Пуллена. От Марленды не осталось ничего в этой жизни, кроме тонкого журнала на полке в колдовской пещере да кучки костей у стены, которые Брилли давно предала земле.

Марленда танцевала в этом платье. Брилли развела руки в стороны, взмахивая широкими рукавами словно крыльями, и закружила по каменному полу, обнимая за плечи воображаемого кавалера. Возможно, именно в этом наряде Марленда встречалась с кем-нибудь из ухажеров, а у нее их, согласно записям, было немало. Ею интересовались, ведь она в свое время являлась завидной невестой — дочерью лорда, аристократкой.

Аристократка… «Интересно, как ощущают себя люди благородных кровей?» — подумала Брилли. Гордо вскинув подбородок, она вообразила себя знатной особой. Вот ей представилось, что из дальнего угла за ней наблюдает симпатичный лорд, и, желая вызвать в нем еще больший восторг, она кокетливо отвернула голову.

«Не стоит обращать на него внимание, тогда он вообще потеряет голову, а потом бросится к моим ногам», — решила Брилли, величественно приподняла подол платья и прошла в сопровождении других благородных женщин и мужчин в нарисованный воображением банкетный зал под торжественные звуки музыки и ликующие возгласы камергера.

«Вот и она!» — вскрикнул он, когда Брилли появилась на пороге.

Разодетая толпа ахнула и замерла в восхищении.

«Вот и она! — повторил камергер, сдернул с головы бархатный берет и принялся радостно размахивать им. — Брилли Мефелл, леди…»

Брилли задумалась, не зная, название какой земли добавить к своему вымышленному титулу. Хотя какое это имеет значение?

Она поклонилась направо и налево, высокопоставленная особа, которая, как ни странно, не пренебрегала простыми людьми. Собравшаяся знать взирала на нее с благоговением…

Неожиданно нога Брилли скользнула по голому полу, и, пошатнувшись, девушка наступила на край платья. Еще немного — и «леди» с грохотом упала бы, запутавшись в изысканном наряде, но ей повезло: она успела ухватиться за край стола, пролив чернила и сбив на пол дневник.

Удостоверившись, что твердо стоит на ногах, Брилли рассмеялась.

— Ах, Марленда, мой милый друг! Не быть мне благородной особой. Я не обучена изысканным манерам, — пробормотала она. — Но я тоже люблю это платье.