Перекресток: путешествие среди армян - Марсден Филип - Страница 26

Из состояния солнечного транса меня вывела местная достопримечательность — памятник Ататюрку. Возвышающийся на мраморном постаменте, он въезжал в город верхом на огромной черной волне. А вместе с ним любимый всеми диктаторами пантеон: инженер, солдат, широкобедрая женщина, крестьянин, рабочий. Всех осенял турецкий флаг и оливковая ветвь. Таким образом турки высадились в провинции Хатай. В 1938 году Ататюрк выторговал ее у французов взамен на обещание не участвовать в надвигавшейся войне. Но к тому времени, когда провинция была аннексирована, он уже умер, и теперь трудно сказать, намеревался он участвовать в войне или нет.

Рано утром следующего дня я сошел с автобуса в туманном предместье Коньи. Я вошел в город и нашел отель, где я наконец заснул, а проснулся, когда царило яркое утро, в воздухе чувствовалась бодрящая свежесть, что объяснялось частично большой высотой над уровнем моря, а частично тем, что стояла ранняя весна.

Мне сказали, что я первый турист, первая птаха залетная, — везде в округе еще лежал снег, белой пеленой укрывая серые крыши города, равнину, воронки кратеров потухших вулканов. Утро я провел в приятной прогулке по городу Конья, отбиваясь от торговцев коврами, попивая черный, как жидкий битум, кофе, полеживая на горячем пупочном камне в старой городской бане — хамаме. Когда я вышел из хамама, обновленный после массажа, сияющий чистотой, мне показалось, что весна стала ближе недели на две.

Сельджуки сделали город Конья своей столицей в 1097 году. В том же году рыцари первого крестового похода захватили Никею. Конья была одной из величайших столиц сельджуков. В ней расцвели геометрические формы мусульманской архитектуры классического периода. Конья была обязана этим армянину Келюку Абдулле, который был величайшим архитектором своего времени; по некоторым данным, он оказал большое влияние на зодческое искусство сельджуков, точно так, как позже Синан Великий — на зодчество оттоманов. Я узнал, что во дворе Алетинской мечети есть мавзолеи армянского происхождения. Мечеть возвышалась на вершине небольшого холма в центре города — на том участке, где находилось самое древнее из известных человечеству мест поселений, по фригийскому мифу возникшее после Потопа. Но там все было огорожено, поскольку велась реконструкция. Через щель в заборе я немного подискутировал с прорабом, и тот нехотя впустил меня.

На обезображенном бетонными глыбами дворе я обнаружил две сельджукские надгробные башни — кампэтс. Это невысокие десятиугольные сооружения, напоминающие приземистые обелиски с коническим верхом. Повсюду, где сельджуки проходили через Центральную Азию, они оставляли свой след в виде таких вот кампэтс. По ним можно определить их путь по территориям, в которые они вторгались, от Оксианы до Коньи. Эти сооружения исключительно сельджукские, но в Анатолии они претерпели два изменения. Колонна в форме звезды была заменена на многоугольную или круглую форму, а персидский кирпич уступил место камню. Оба эти изменения указывают на работу армян.

Походив вокруг этих кампэтсов, я был поражен культом формы, точно так как в Ани, меня поразила строгая симметрия, словно возведением этих сооружений строители совершали обряд всепрощения. Архитектура Ани и вся ритмичная, стильная архитектура Ближнего Востока есть выражение глубокого почитания законов Божьих, но не Его суровых нравственных заповедей, а вечных космических законов, которые правят всем на свете. В этих кампэтсах можно обнаружить вавилонских предшественников Коперника и Ньютона. Геометрия — мать всех наук, и архитектура в своих лучших образцах есть геометрическое проявление, микрокосм. Все те начальные цивилизации, которым была ведома геометрия, создавали произведения архитектуры, отражающие это. Египетские пирамиды и вавилонские зиккураты возводились по законам геометрии и воплощали их, а золотое сечение пропорций греческих храмов придает им красоту и является свидетельством подсознательного принятия определенного всеобщего порядка. Кафедральный собор в Ани представляет собой образец полного использования золотых сечений и так называемых священных пропорций.

В первом тысячелетии армяне были великими учеными, великими геометрами. Им были доступны все древние традиционные знания, в Багдаде они активно участвовали в создании ранних научных трудов. Армянский ученый Ананиа Ширакаци, родом из Ани, разгневал священнослужителей своей теорией о том, что Земля на самом деле круглая, а не покоится, как блюдо, на спинах трех слонов. Он даже высказал предположение, что, когда на одной половине Земли ночь, на другой ее половине день и что Луна светит отраженным солнечным светом, а Млечный Путь — это скопление множества звезд (все это — за восемьсот лет до Галилея!). Он разработал также чрезвычайно сложный календарь, в основе которого лежал цикл в пятьсот тридцать два года.

У армян была собственная система исчисления. Понимая недостатки греческих, римских и персидских цифр, они приспособили свой собственный алфавит для нужд математики. Тридцать шесть букв разделили на четыре группы по девять в каждой: единицы, десятки, сотни, тысячи (нуль появился позже). Можно было записать большие числа, с ними можно было легко манипулировать. Проделано это было замечательно. В то время, как большинство ранних систем использовали прибавочный принцип, армянская цифровая система основывалась, как и наши теперь, на правилах умножения и сложения. Например, римская система цифр прекрасно годится для покупки одежды или подсчета когорт, но попытайтесь умножить XLIV на LII. Совершенно очевидно, армяне пользовались своими цифрами не только в торговле.

Манускрипт с расчетами Ананиа Ширакаци демонстрирует такое разнообразие высокого применения, что американский историк математики Аллен Шоу пришел к следующему выводу:

«Армянская алфавитная система значительно совершеннее, чем любая другая древняя алфавитная система. Единственный пропущенный символ в системе — это нуль, который был открыт и стал применяться позже, в восьмом веке. Пишущий эти строки считает, что наша общая цифровая система имеет армянское или греко-армянское происхождение и была создана при дворе багдадских калифов, возможно, под покровительством Гаруна аль-Рашида».

Ни один из народов не был так преследуем демонами беспорядка, как армяне. Из века в век — нашествия, изгнания, кровавые массовые репрессии, землетрясения. Армяне пытались при помощи чисел и определенных правил внести порядок и гармонию в постоянно меняющийся мир. Вся их деятельность — в искусстве, науке, даже в торговле — была попыткой усмирить этих демонов. Окружавшему их хаосу они противостояли путем совершенствования в бизнесе, в знаниях, питая надежду на обретение опоры. Итак, все разрушенные церкви Анатолии, башни в Конье, вся армянская архитектура с ее геометрически правильными храмами совсем не то, чем они кажутся поначалу. Они не столько отражение порядка, сколько защита от хаоса, не столько уверенность, сколько надежда, не столько заявление, сколько молитва.

Закутав головы чаршафами, турчанки бесконечной чередой скользят мимо могилы Мевляна, основателя Суфийского ордена кружащихся дервишей. От них исходит очарование таинственности, они вздымают руки в молитвенном экстазе перед надгробием в кожаном чехле, поверх которого накинуто черное атласное покрывало с золотой вязью куфических письмен. Какой-то человек, непрерывно бормоча заклинания из Корана, ходит по концентрическому узору персидского ковра, другой простерся ниц на этом ковре. Полковник в золотых галунах склонился к дочери и что-то шепчет ей на ухо. Атмосфера экстаза и благоговения.

Похоже, мечта Кемаля Ататюрка о современном светском Государстве так и не осуществилась… хотя усилий было затрачено немало. За два года, прошедших после провозглашения республики в 1923 году, были запрещены все религиозные ордена, медресе закрыли, а ношение чадры стало необязательным. Но самым грандиозным предательством по отношению к турецкой традиционности и исламу, по которому каждая строка Корана есть проявление Бога, было отделение турецкого языка от арабского шрифта и насильственный перевод его на латинский шрифт. Любой, кто хоть Раз видел турецкую газету, поймет, что проделанная работа была не из легких. История гласит, что в Алеппо Ататюрк познакомился как-то с армянином, который делал записи турецкой фонетики латинскими буквами. «Вот так это можно сделать», — сказал он и поручил этому армянину разработать современную фонетическую систему турецкого языка. Полиглот вошел в историю под именем Акоп Дилякар, или "Акоп, который открывает язык».