Богачи - Паркер Юна-Мари - Страница 80

— Черт побери! — взорвалась Морган, когда узнала об этом. — Какое неслыханное оскорбление! Что подумают люди?

Гарри и сам был глубоко уязвлен столь презрительным выпадом матери в его адрес. Мало того, что она выставляет всех их в дурацком виде перед знакомыми и друзьями, это еще означает, что графиня по-прежнему уверена в незаконнорожденности младенца.

— И что ты намерен предпринять по этому поводу? — язвительно поинтересовалась Морган. — Делай что хочешь, но она должна осчастливить нас своим присутствием. Я вовсе не жажду ее видеть, но если бы твоя мать арендовала целую полосу в «Таймс» и высказала там все, что обо мне думает, это выглядело бы менее оскорбительно, чем ее нынешний поступок!

— Я поговорю с ней еще раз. Возможно, подключу Эндрю. Он имеет на нее большое влияние.

— Не смеши меня!

— Большего я не могу сделать, Морган. Если она не поддастся на мои уговоры, то ничто не заставит ее приехать. Надо будет придумать какую-то серьезную причину ее отсутствия для гостей.

— Никто никогда не смел так обращаться со мной! — Зеленые глаза Морган сузились и злобно блеснули.

Гарри, слегка опешив, почувствовал, что у ласкового пушистого котенка, на котором он когда-то женился, прорезались острые зубки и опасные коготки.

— Зачем же вымещать свое недовольство на мне? Ты несправедлива, Морган. У матери сложный характер, и тебе это известно. Она ревнует меня к тебе, кроме того, у тебя есть красота и молодость, которых она давно лишена, а теперь ты получила титул и богатство, которые еще совсем недавно принадлежали ей. По-моему, пусть уж лучше она останется в Шотландии удить рыбу, чем приедет сюда и испортит нам праздник, публично нанося оскорбления, — с нее станется!

— Наверное, ты прав, — согласилась Морган.

И все-таки досадно, если старая ведьма своими глазами не увидит, какой популярностью пользуется в свете их с Гарри семья, и с какой роскошью они организовали прием гостей!

Неожиданная телеграмма от Джо внесла в душу Морган временную сумятицу. Отец должен был поставить в известность о радостном событии слишком многих, чтобы писать каждому в отдельности, поэтому он просто поручил секретарю разослать по списку стандартный, для всех одинаковый текст. Взяв бланк, Морган прочла: «С радостью сообщаю о бракосочетании Тиффани Калвин и мистера Аксела Крашнера. Джо Калвин».

25

— Ну как тебе нравится быть миссис Крашнер?

Тиффани подняла на него сияющие глаза и обняла за шею. Шел второй день их медового месяца в отеле «Марк Хопкинс».

— Это удивительное, ни с чем не сравнимое чувство, — ответила она и поцеловала его в ямочку на подбородке. — Как жаль, что я не встретила тебя десять лет назад!

— И не заставила соблазнить несовершеннолетнюю? — сказал он и рассмеялся, запрокинув голову.

Тиффани прижалась щекой к его груди и слышала, как раскаты смеха сотрясают ребра.

— Я так счастлива, любимый, — прошептала она.

Аксел, ласково посмотрев ей в глаза, серьезно ответил:

— Я тоже очень счастлив, Тифф. — И добавил уже смеясь: — Мы с тобой проделали долгий путь до Сан-Франциско не для того, чтобы любоваться из окна отеля Золотыми воротами и тратить время на разговоры. Пойдем в спальню, сердце мое. Не забывай, что теперь мы можем заниматься любовью на законных основаниях!

В тот день они не вышли к ужину и едва не пропустили завтрак на следующее утро.

В течение последующей недели Тиффани не раз получала подтверждения тому, что за пару минувших лет успела позабыть, каким бывает настоящее счастье. Впервые за долгое время она ощутила себя свободной и раскрепощенной, почувствовала вкус жизни каждой клеточкой своего тела, избавилась от сознания собственной ущербности и приобрела способность просто и ясно смотреть на вещи.

Аксел принадлежал ей целиком и полностью, и Тиффани с трудом верила такой удаче. Время от времени она бросала взгляд на обручальное кольцо, воспринимая его как символ своей безопасности и защищенности. Теперь, если судьба решит нанести ей неожиданный удар, рядом есть надежное плечо, на которое можно опереться, чтобы пережить любую невзгоду.

Часы горького одиночества, бесконечное ожидание Ханта, предчувствие разрыва с ним и, наконец, безысходная необходимость смириться с его возвращением к жене — все это воспринималось теперь как давний, полузабытый сон. На задний план отступала неприглядная история с Морган, исчезли изнуряющие ночные кошмары.

Правда, когда она вспоминала о сыне, слезы невольно наворачивались у нее на глаза. Однако теперь бороться с ними было куда легче, особенно после того как Тиффани рассказала Акселу о том, что у нее есть ребенок, которого пришлось отдать на воспитание. Муж отреагировал на это сообщение очень тактично — Тиффани не стала говорить ни об отце ребенка, ни о дальнейшей судьбе малыша, а он даже не пытался выведать правду. Когда она раскрыла ему свою тайну и попросила не говорить ничего родителям, Аксел лишь молча кивнул, а потом крепко обнял ее и прижал к груди.

Тиффани не чувствовала особой вины за то, что не поведала ему свою печальную историю целиком, оправдывая себя тем, что почти ничего не знает о прошлом Аксела — мужчина в тридцать четыре года не может не иметь прошлого. Они оба, не сговариваясь, решили забыть о том периоде, который предшествовал их встрече, и начать новую жизнь, не перенося сюда линии и узлы прежних отношений. Тиффани считала, что такое молчаливое соглашение избавит обоих от дополнительных ненужных трудностей.

Аксел предложил ей стать его полноправным компаньоном и вместе заняться организацией ночных клубов в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Тиффани были доверены дизайн помещений и наем штата служащих, Аксел взял на себя финансовую сторону предприятия. Она загорелась этой идеей и захотела вложить в дело часть собственных денег, тем более что отец уже согласился инвестировать проект Аксела. Тиффани настояла на том, чтобы он сделал это на жестких условиях, и Джо не возражал. Ему нравились деловая хватка Аксела и стремление молодоженов к полной независимости. Когда-то давно он сам так начинал и теперь искренне желал своим детям успеха.

На четвертый день своего пребывания в Лос-Анджелесе молодые супруги отправились подыскивать помещение для своего нового клуба. И вскоре в районе Юнион-стрит они наткнулись на старый кинотеатр, который без особого труда можно было переделать в клуб с несколькими барами и танцевальным залом более чем на тысячу человек.

— Вот это да! — воскликнул Аксел и вытащил из нагрудного кармана блокнот. — Если за аренду запросят немного, мы его берем. — Он принялся лихорадочно покрывать страницы блокнота цифрами — затраты на переоборудование, налог, ожидаемая прибыль от тысячи посетителей ежедневно. Итог превосходил все ожидания. — Слушай, Тифф, это грандиозно! Тифф… ты где? — Аксел огляделся и заметил, что Тиффани исчезла, пока он занимался подсчетами.

— Тифф!

— Я здесь, дорогой.

Он обнаружил Тиффани за изъеденным молью бархатным занавесом на сцене. Ее глаза восторженно сверкали.

— Послушай, Аксел, мне пришла в голову замечательная идея! — воскликнула она.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи, — с любопытством попросил он, зная, что самые невероятные фантазии Тиффани зачастую содержат рациональное зерно, которое можно использовать в деле.

— А что, если установить здесь огромный экран, во всю сцену, и проектор? Можно будет сопровождать дискотеку световыми эффектами. Представь себе, что люди танцуют под электронную музыку, а на экране — плывущая галактика, снятая с борта космического корабля! Зал стоит затемнить, и тогда создастся ощущение, что летишь под музыку в открытом космосе, а навстречу тебе несутся звезды, планеты и кометы с огненными хвостами. И еще можно сделать вертящийся пол… или как в аэропортах — движущуюся дорожку…

— И одеть официантов как космических пиратов! — со смехом подхватил Аксел. — Диск-жокеем будет маленький зеленый марсианин с рожками-антеннами на голове, да? А кофе подавать на летающих блюдечках! Тиффани, ты прелесть! — он даже зажмурился от смеха.