Мичман Изи - Марриет Фредерик - Страница 15

— Мистер Изи, — сказал капитан, — вы должны знать, что правила дисциплины не позволяют офицеру брать на себя личную расправу. Вы не имели основания называть Истгопа прохвостом, раз ему вверена ответственная должность. Чем вы оправдаете резкость вашего выражения?

Джек не знал, что ответить, но вспомнил, какое объяснение дал капитан резкости мистера Саубриджа. Он сообразил, что оно и ему будет кстати, и отвечал очень спокойно и почтительно:

— С вашего позволения, капитан Уильсон, это было только служебное рвение.

— Служебное рвение, мистер Изи? Ну, это плохое извинение. Но ведь вы еще столкнули его в люк, а это-то уж совсем не вяжется с правилами службы.

— Да, сэр, — отвечал Джек скромно, — но это тоже было служебное рвение.

— В таком случае, позвольте вам заметить, — сказал капитан Уильсон, кусая губы, — что ваше служебное рвение в этом случае было совершенно неуместно, и я надеюсь, что вы больше не будете его проявлять.

— А между тем, сэр, — возразил Джек тем более смиренным тоном, чем вернее рассчитывал попасть в цель, — без него служба пойдет плохо, и я уверен, что когда-нибудь стану очень ревностным офицером, как вы предсказывали мне.

— Я тоже уверен, мистер Изи, — отвечал капитан. — Хорошо, можете уйти, но я надеюсь, что не услышу больше о сталкивании людей в люк. Этого рода служебное рвение совершенно неуместно.

Когда Джек ушел, капитан Уильсон расхохотался и сказал мистеру Саубриджу, что это он объяснял Джеку тон мистера Саубриджа служебным рвением.

— Он ловко воспользовался против меня моим же оружием; и это показывает, Саубридж, как слаба была моя защита. Стало быть, и вы можете извлечь пользу из этого случая.

За день до отплытия капитан и мистер Аспер обедали у губернатора; и так как работы было немного, то мистер Саубридж, не сходивший с корвета со времени его прибытия в Гибралтар, тоже отправился после обеда на берег сделать кое-какие покупки, поручив команду мистеру Смальсолю, штурману. Как мы уже видели, мистер Смальсоль был давнишний враг нашего героя; теперь, получив команду, он надеялся найти случай наказать его.

Как и все, кому редко случается командовать, Смальсоль в этих случаях был особенно придирчив и сварлив — он бранил матросов, заставлял их по два и по три раза переделывать работу под тем предлогом, что она плохо сделана, и придирался ко всем офицерам, остававшимся на корабле.

— Мистер Бриггс, ей Богу, сэр, вы, кажется, заснули. Видно думаете, что если нет старшего лейтенанта, то можно и рынды бить. Долго вы будете копаться?

Грубость мистера Смальсоля сделала грубым боцмана, грубость боцмана передалась боцманмату, грубость боцманмата — матросам, в виде иллюстрации физического закона передачи движения от одного тела другому. Ругался мистер Смальсоль, ругался боцман, ругались матросы; ругань повисла в воздухе, свидетельствуя о заразительности примера.

— Черт побери, мистер Бриггс, — снова крикнул Смальсоль, — какого дьявола вы там возитесь! Шевелитесь проворнее.

— Пошевелишься тут, — проворчал боцман, — когда разные лентяи прохода не дают.

Он взглянул на Мести и Джека, стоявших на баке.

— Что вы там делаете, сэр? — крикнул Смальсоль нашему герою.

— Ровнешенько ничего, сэр, — ответил Джек.

— Так я вам дам работу, сэр. Ступайте на топ мачты и ждите там, пока я позову вас вниз. Пожалуйте за мною, сэр, я покажу вам дорогу, — продолжал он, направляясь к корме.

Джек последовал за ним.

— Вот, сэр, ступайте на грот-брам-стеньгу, на самый краспиц-салинг, живо.

— Зачем я туда полезу, сэр? — спросил Джек.

— В наказание, сэр, — отвечал Смальсоль.

— За какую вину, сэр?

— Без возражений, сэр, ступайте наверх.

— С вашего позволения, сэр, — возразил Джек, — я желал бы обсудить этот пункт.

— Обсудить этот пункт! — заревел мистер Смальсоль. — Клянусь Юпитером, я вас научу обсуждать пункты! Марш наверх, сэр!

— С вашего позволения, сэр, — продолжал Джек, — капитан сказал мне, что статьи военного устава определяют правила и порядок службы, которыми мы все должны руководиться. Я, сэр, читал их столько раз, что выучил наизусть, но в них ни слова не говорится о посылке на топ мачты.

Говоря это, Джек достал из кармана правила и развернул их.

— Пойдете вы на топ мачты, сэр, или нет? — крикнул Смальсоль.

— Покажите мне топ мачты в военном уставе, сэр, — возразил Джек, — вот он.

— Говорят вам, сэр, ступайте на топ мачты, а не то я вас в бараний рог сверну, черт вас дери.

— В правилах ничего не говорится о бараньем роге, сэр, — возразил Джек, — но вот что тут сказано, сэр.

Джек начал читать:

«Все флаг-офицеры и все лица, находящиеся или служащие на военных судах Его Величества, буде они окажутся повинны в богохульных проклятиях, ругательствах, пьянстве и других скандальных поступках, несовместных со страхом Божиим и добрыми нравами, подвергаются взысканиям, каковы…»

— Проклятие! — воскликнул Смальсоль, которого смех окружающих довел до белого каления.

— Нет, не проклятие, сэр, — возразил Джек, — а различные наказания, соответственно природе и степени проступка.

— Пойдете вы на топ мачты, сэр, или нет?

— С вашего позволения, сэр, — ответил Джек, — лучше не пойду.

— В таком случае, сэр, считайте себя под арестом, и убей меня Бог, если я не отдам вас под военный суд. Ступайте вниз, сэр.

— С величайшим удовольствием, сэр, — сказал Джек. — Это совершенно правильно и согласно с военным уставом, которым мы все должны руководствоваться. Джек положил правила в карман и пошел в каюту. Немного погодя Джолиф, который был свидетелем этого пререкательства, спустился к нему.

— Жаль мне, что с вами случилась такая история, голубчик, — сказал он, — вам следовало отправиться на топ.

— Я бы не прочь обсудить этот пункт, — ответил Джек.

— Знаю, что не прочь, но этого невозможно допустить на службе, вы должны были исполнить приказание, а затем жаловаться, если приказание неправильно.

— Этого нет в правилах.

— Но это установилось на практике.

— Капитан говорил мне, что мы должны руководствоваться уставом, и все одинаково связаны им.

— Да, но можете ли вы ссылаться на устав? Там ведь сказано, что всякий офицер, матрос и проч. обязан исполнять всякое законное распоряжение. Стало быть, вы выходите виновным по этой статье.

— Нет, я не могу согласиться с этим. Говорят о законных требованиях, а где же тут законность? Притом же капитан говорил мне, что только он может налагать наказания, а со стороны офицера это будет самоуправство.

— Пусть даже старший офицер поступил неправильно, это не резон для младшего оказывать неповиновение. Если допустить это, если превращать каждое распоряжение в спорный пункт, предмет обсуждений и дебатов, то конец дисциплине. А вы еще увидите, к каким печальным последствиям может приводить ее отсутствие. Оттого-то наряду с уставом на службе выработался обычай, как и на суше: кроме писаного закона есть lex non scripta, неписаный закон. Никакой устав не может предвидеть всех отдельных случаев.

— Об этом можно спорить.

— Но на службе приходится действовать, а не спорить, а без дисциплины невозможны никакие действия. Надо иметь такт, надо разбирать, где следует стоять на своем, а где подчиниться. Если б от вас потребовали действия в ущерб службе, во вред другим лицам, тогда отказывайтесь; но ведь от вас, собственно, не требовали нарушения закона; вас подвергли несправедливому взысканию, потерпите, ради общего дела, которое не пойдет на лад при упадке дисциплины. Тем более, что закон предоставляет вам жаловаться… Во всяком случае, вы попали в скверную историю; хотя капитан, видимо, относится к вам хорошо, но он не может пропустить без внимания такого случая.

— Знаете, что я вам скажу, Джолиф, — отвечал Джек, — мои глаза начинают раскрываться на многое. Капитан говорил мне, когда я высказываю недоумение по поводу грубого тона, что это только служебное рвение, а затем я нахожу что-то, что представляет служебное рвение в отношениях старшего офицера к младшему, оказывается дерзостью в отношениях младшего к старшему. Он уверяет, будто военный устав обязателен для всех нас, а между тем штурман нарушает десятки раз вторую статью устава и остается безнаказанным, мне же грозят военным судом за точное исполнение устава. Капитан говорит мне, что только он имеет право наказывать, стало быть, если я приму наказание от другого, я этим самым окажу неповиновение капитану. Мне кажется, против этого аргумента нечего возразить.