Канадские поселенцы - Марриет Фредерик - Страница 3

Время шло, а Кемпбели все еще не могли ничего решить и не знали, куда им деваться, после того как придется покинуть Векстон-Холл. Наконец приехал и их второй сын Альфред; после первых радостных приветствий и объятий мистер Кемпбель высказал сожаление, что не мог принять у себя его товарищей.

— Это действительно было очень обидно! Но что же делать?! Мои товарищи вполне поняли ваше положение и отнеслись к нему очень сочувственно. Но где же брат Генри и сестры?

— Они гуляют в парке. Поди к ним туда; они ждут тебя с большим нетерпением! — сказала мать.

— Иду, матушка! Надо поскорее покончить с этими объятиями и поцелуями и тогда уж поговорить серьезно о деле! Так до свидания пока! — добавил юноша и побежал в парк разыскивать брата и сестер.

— Во всяком случае, он не подавлен! — заметила г-жа Кемпбель. — Слава Богу, что хотя он сохраняет бодрость духа!

Выйдя в парк, Альфред очень скоро нашел тех, кого искал, и после бесчисленных объятий и поцелуев стал расспрашивать о положении дел в семье. Спустя немного Генри, который казался чрезвычайно подавленным, попросил Мэри и Эмми оставить его на время одного с братом, так как он желал переговорить с ним с глазу на глаз. Девушки поспешили удалиться.

— Ты страшно удручен, — Генри, сказал Альфред, когда они остались одни. — Неужели положение столь ужасно?

— Положение, во всяком случае, незавидное, но что меня особенно удручает, это то, что мое личное неблагоразумие еще более ухудшило его! Дело в том что у отца всего-навсего осталось теперь 1700 фунтов капитала, и это на такую семью, как наша, а между тем я там, в колледже, наделал долгов приблизительно фунтов на 200, рассчитывая уплатить все на Рождество, когда должен был получить от отца деньги. Отец всегда предостерегал меня от долгов, прося не тратить более того, что я получал ежемесячно, и не делать никаких расходов в счет будущего, но я не послушался и теперь не могу примириться с мыслью покинуть колледж, не уплатив своих долгов, и в то же время не могу решиться сказать об этом отцу, зная, что нанесу ему этим страшный удар, вынуждая его расстаться с 200 фунтами в такой момент. Вот что меня так удручает! Я знаю, что отец тотчас же уплатит мои долги, но вырывать у него из рук последние гроши — это положительно убивает меня; я не могу простить себе своего легкомыслия; я не сплю по ночам, боюсь смотреть отцу в глаза. Я только ждал тебя, чтобы попросить сказать об этом отцу; я же положительно не в состоянии этого сделать: мне кажется, что я умру со стыда!

— Полно, Генри, — весело возразил Альфред, — да ведь это самое обыкновенное дело, в сущности: кто из нас не должал, особенно если имел в виду получку и рассчитывал честно расплатиться? Беда, конечно, в том, что в данном случае обстоятельства так изменились, и я верю, что теперь ты готов был бы отдать целый год жизни, чтобы у тебя не было долгов. Но успокойся; тебе нет надобности так расстраиваться; я только что получил свое жалование и призовые деньги за последние 18 месяцев, да мне еще предстоит получить за одно французское каперское судно; всего наберется за 250 фунтов, которые я и хотел отдать отцу, зная его теперешнее тяжелое положение. Но ведь выйдет на одно: отдам ли я их ему или тебе на уплату твоих долгов! Так вот, возьми их, уплати все, что следует, остальное верни мне. Отец не знает, что у меня есть деньги, и пусть и не узнает о них, а вместе с тем не узнает ничего и о твоих долгах, — и все будет в порядке!

— Не знаю, как и благодарить тебя, Альфред! Ты не поверишь, какую тяжесть ты снял у меня с души! Теперь я буду в состоянии смотреть отцу в глаза, благодаря тебе!

— А знаешь, случись это несчастье с отцом в прошедший мой приезд, я был бы совершенно в таком же положении, как ты теперь; у меня был неуплаченный счет от портного длиною с вымпел нашего фрегата, а в кармане не на что было бы и мыши позавтракать! Однако пойдем к нашим и постараемся быть бодрыми и веселыми, насколько возможно.

Действительно, бодрое расположение духа Альфреда благотворно подействовало на всех. После вечернего чая, когда семья осталась одна, мистер Кемпбель счел нужным разъяснить подробно все положение дел при всех своих детях, затем предложил каждому подать совет относительно того, что предпринять дальше. Первым должен был высказаться Генри как старший.

— Если вы с матушкой ничего не могли придумать, то я едва ли могу помочь вам в этом, — проговорил он. — Я могу только сказать, на что бы вы ни решились, я всеми силами буду помогать вам и работать на вас и на всю семью, как и чем могу.

— В этом я нисколько не сомневаюсь, Генри, — сказал отец, — но пока нам всего более нужен добрый совет! Ну, Альфред, теперь очередь за тобой! Не имеешь ли ты предложить нам что-нибудь?

— Я, видишь ли, отец, уже много думал об этом и старался найти какой-нибудь выход из нашего положения и вот что хочу предложить тебе: те несколько сот фунтов, что осталось у тебя, не дадут тебе возможности существовать здесь с такой большей семьей: здесь это почти не деньги. Но в другой стране эти сотни стоят тысяч! Здесь большая семья является тяжелым бременем, а в другой стране она — источник богатства, и чем многочисленнее семья, тем человек богаче. И вот, если бы ты согласился переселиться в другую страну со своей семьей, то вместо того, чтобы быть бедняком здесь, был бы богатым человеком там.

— Что же это за благословенная страна, Альфред?

— Это я сейчас скажу, отец. Родной брат нашего казначея на судне переселился в Канаду вскоре после того, как французы были вытеснены из нее; у него было всего-навсего только 300 фунтов капитала; теперь уже года четыре, как он живет там, и когда мы пришли в Портсмут, наш казначей получил от него письмо, которое я читал, и в котором он пишет брату, что живется ему хорошо, и что он быстро богатеет, что в настоящее время у него ферма в 500 акров, из которых 200 акров уже расчищены и обработаны, и если бы его дети были достаточно велики, чтобы помогать ему, то он к этому времени был бы уже втрое богаче, так как прикупил бы еще больше земли. Там землю можно приобретать по доллару за акр, да еще и на выбор. На ваши деньги можно купить очень много земли и с вашей семьей вам нетрудно будет ее обработать, так что по прошествии нескольких лет вы уже будете зажиточным хозяином, владельцем громадного хозяйства. Мы, ваши дети, будем работать с вами и на вас, и впоследствии вы будете иметь удовлетворение знать, что вы оставите их всех обеспеченными и независимыми.

— Я готов признать, сын мой, что твой план заслуживает внимания и обсуждения, но согласись, что есть в нем и некоторые отрицательные стороны!

— Отрицательные стороны! — повторил Альфред. — Да, конечно! Если бы можно было приобретать богатые и доходные поместья только тем, что вы явились и вступили во владение ими, то таких поместий немного бы осталось! Конечно, придется много и тяжело работать, при случае терпеть лишения, жить в бревенчатой избе, пока не выстроим себе большого и комфортабельного дома; придется переносить суровую зиму, отдалиться от всякого общества, переносить отсутствие не только соседей, но и вообще людей, при случае подвергаться опасности со стороны диких зверей и дикарей, не иметь никаких вестей о том, что происходит на нашей дорогой родине, — да! Но со всем этим придется мириться. Что же касается тяжелой работы, то мы с Генри постараемся, сколько возможно, взять ее всю на себя; что касается суровой зимы, то хорошего топлива там вволю. Пусть избушка будет простовата и тесна, зато девочки постараются сделать ее уютной. Если у нас не будет общества, то разве мы не можем удовольствоваться обществом друг друга? Если будет грозить опасность от дикарей и диких зверей, то у нас будет огнестрельное оружие, здоровые руки и смелый дух, чтобы защищаться! При таких условиях, право, не вижу, почему бы мы не могли быть счастливы и довольны там как и здесь!

— Альфред, — заметила г-жа Кемпбель, — ты говоришь так, как будто отправишься вместе с нами!

— Да, конечно! Неужели же ты думаешь, что я остался бы здесь, если бы вы выселились туда, да еще зная, что я могу быть вам там полезен, даже нужен?! Конечно, я люблю свою морскую службу, но мой долг прежде всего помогать отцу и семье, и я был бы несчастным человеком, если бы вы уехали туда без меня; мне бы каждую ночь снились индейцы, похищающие Мэри, или громадный медведь, душащий в своих громадных лапах мою маленькую Эмми.