Новый круг Лавкрафта - Майерс Гари - Страница 62

Помимо словоохотливого мистера Кнаппа больше всего о чужестранцах знал Эрик Скотт. Незадолго до приезда они с ним списались: американцев интересовали некоторые весьма редкие старинные книги. По прибытии в город они несколько раз наведались в пыльные владения мистера Скотта. Старика не на шутку взволновали названия запрошенных ими книг: букинист слышал много плохого о нечестивом «Некрономиконе» безумного араба Абдула Альхазреда, не говоря уж о жутких непонятных именах, которыми были исписаны пожелтевшие папирусные страницы сохранившихся фрагментов «Книги Тот-Аммона», — с ними связывали непередаваемо ужасные предания о древнем спящем зле… Старик даже обрадовался, что не смог оказаться полезным этим чужестранцам — и втайне надеялся, что они не станут продолжать свои библиофильские разыскания.

Кроме книжной лавки Эрика Скотта, американцы наведались — и не раз — в аптеку Мэйфилда и магазин медицинских препаратов Хауэлла. А еще время от времени выезжали в Берншир — зайти в местную библиотеку и — как быстро доложили бдительные сплетники — попросить все, что содержит хоть какие-то упоминания Дункастерского аббатства.

Потом, уже в марте, иностранцы отправились в Лондон и, похоже, договорились с собственниками замка — потому что буквально сразу после возвращения в Дункастер они принялись перевозить свои пожитки в древнее здание. А завершив все хлопоты с переездом, полностью расплатились с мистером Кнаппом, оборвав, таким образом, все свои связи с внешним миром. Это известие неприятно поразило многих местных жителей — в особенности религиозных. Замок на скале издревле считался проклятым местом и средоточием древнего зла.

Несколько месяцев эти двое прожили в совершеннейшем уединении, не покидая своего странного жилища, — кстати, ближайшая дорога проходила не менее чем в полумиле от замка. Лишь изредка они спускались по старой тропе среди обветренных утесов и выезжали в городок прикупить огромное количество съестных и других припасов. В конце концов они даже продали свой «универсал» кому-то в Берншире, ушли наверх в замок и перестали показываться вовсе. В городе не смолкали сплетни, однако наверняка о странных американцах никто ничего так и не узнал — хотя дорого бы дал за то, чтобы узнать, чем же они там занимаются.

Однако ближе к лету события приняли гораздо более неприятный оборот. Все началось с исчезновения маленького мальчика по имени Томми МакКаллистер — он таинственным образом пропал однажды вечером, когда играл с приятелями у моря среди скал. Другие дети рассказывали, что Томми, известный забияка, хвастался, что он, мол, не робкого десятка и не боится зловещего замка, и потому пойдет и подсмотрит, чем там занимаются подозрительные иностранцы. Его всячески отговаривали, однако мальчик уперся и полез наверх, а остальным приказал ждать его возвращения. Ребятишки видели, как Томми шагает по тропе на север — и исчезает в густом лесу, подступавшем к замку со всех трех сторон, не обращенных к морю. Друзья прождали его не менее трех часов, однако мальчик так и не вернулся. С наступлением сумерек дети неохотно разошлись по домам.

Сначала ребятишки умолчали о случившемся — каждому из них родители строго-настрого запретили играть у моря. Однако на следующий день обезумевшие от горя МакКаллистеры принялись расспрашивать всех, не видел ли кто их сынишку, и тогда мальчишки проговорились. В лесистые холмы у береговой черты немедленно отправился поисковый отряд. И хотя люди прочесывали местность весь день и часть ночи, мальчика так и не нашли.

Местные жители, тем не менее, не сильно удивились неудаче — ибо многие уже позволили себе мрачные намеки на возможное похищение или даже убийство. Первым эту гипотезу озвучил констебль Данлэп, единственный на весь город полицейский. Он заметил, что мальчика последний раз видели в окрестностях замка, и при этом Томми заявлял, что желает подсмотреть за обитателями замка. А что, если эти странноватые отшельники на самом деле не столь уж безобидны и решительно настроены пресекать всякие попытки проникнуть на их территорию — не останавливаясь даже перед необходимостью причинить вред ребенку.

Ознакомившись с мнение констебля Данлэпа, жители немедленно восприняли его как истину в последней инстанции и принялись выражать бурное возмущение. Всюду слышались громогласные призывы немедленно пойти и арестовать гадкую парочку — хотя ни один из возмущавшихся, естественно, не выразил желания сопровождать констебля в замок. Что ж, на следующее утро страж порядка отправился допрашивать обитателей Дункастерского аббатства.

Констебль не вернулся. Когда обнаружилось, что полицейский пропал столь же бесследно, как и Томми МакКаллистер, поднялась буря негодования. В Берншир послали официальный запрос, и оттуда немедленно выехали шериф с помощниками — выяснить, что там и как в замке. Они выяснили, вот только результаты их поездки никак не устроили обитателей растревоженного городка.

Шериф уверял всех, что американцы встретили его совершенно безбоязненно и даже радушно. Они выразили горячее желание сотрудничать со следствием, совершенно не сопротивлялись при обыске и осмотре территории, а также откровенно и охотно отвечали на вопросы полицейских — предлагая посильную помощь в их начинаниях. Шериф мог сколько угодно сомневаться в их искренности, однако, несмотря на все усилия, обыск ничего не дал — не было обнаружено ничего подозрительного. Ни единой зацепки. Судя по тому, какая в замке стояла мебель, и по количеству завезенных туда книг, американцы оказались всего-навсего парочкой эрудитов-холостяков, интересующихся антиквариатом и прочими древностями. После нескольких часов пребывания в замке шериф с помощниками вынуждены были неохотно откланяться — арестовать приезжих никак не получалось.

Затем подтвердилось, что жители городка вынесли слишком поспешные суждения о Питтсе и Таггарте: на следующий же день рыбаки нашли на берегу тело Томми МакКаллистера — к югу от Дункастера, причем безо всяких следов насилия. Вскрытие, осуществленное патологоанатомом в Бернтшире, показало, что никаких оснований подозревать здесь убийство нет: судя по всему, тринадцатилетний мальчик сорвался с утеса, возвращаясь обратно из замка по узкой тропе.

Что касается несчастного констебля Данлэпа, то тут дело приняло более удивительный оборот. Его тело так и не нашли. Шериф упорно продолжал вести следствие и даже несколько раз снова наведывался к Питтсу и Таггарту с вопросами и обысками — однако их весьма готичное обиталище так и не подало никакого повода усомниться в полной благонадежности американцев. Каждый его визит проходил одинаково: обитатели замка не чинили никакого сопротивления, а полицейские ничего не обнаруживали. В конце концов шериф был вынужден — по крайней мере, официально — заявить, что, похоже, любопытная парочка не имеет никакого отношения к исчезновению констебля и гибели мальчика. Возможно, полицейский провалился в одну из многочисленных трещин или ям — таковых в холмах всегда находилось великое множество, и они представляли великую опасность для прогуливающихся.

Дело закрылось естественным образом осенью, ибо шериф безвременно скончался. Заступивший на эту должность офицер сдал дело в архив и благополучно забыл о нем. Никакого личного интереса к расследованию новый шериф не испытывал и потому предпочитал видеть в нем пустую шумиху жадных до сенсаций людишек. Однако жители Дункастера по-прежнему держались своих убеждений и невзлюбили обитателей замка еще больше. По городку поползли мрачные слухи — из уст в уста передавались жуткие рассказы, в которых фигурировали уже не просто убийства, а даже пытки, колдовство и человеческие жертвоприношения. Находились и такие, кто утверждал, что со смертью старого шерифа тоже дело нечисто: мол, диагноз доктора Баннистера («странный приступ, похожий на эпилепсию») призван лишь закамуфлировать полное незнание истинных причин смерти. И вправду, в обстоятельствах смерти шерифа было что-то весьма тревожное: бедняга перед смертью испустил ужасный крик, а когда его нашли у себя в комнате, глаза его, широко раскрытые от ужаса, смотрели в пустоту. Однако что взять с темных непросвещенных сельских жителей, наследовавших все свои знания от суеверных средневековых крестьян.