Будь осторожен, незнакомец! - Маррелл Гленн - Страница 7

Барт едва заметно улыбнулся, однако затаившаяся в его темно-карих глазах тоска не ускользнула от внимания Финна.

— Как ты… э-э… как ты прознал насчет Пита? — поинтересовался Финн.

— Слухом земля полнится, — пожал плечами Барт. — В наших краях появился бродячий лекарь. Он через ваш город проезжал, привез с собой газету. Он раздобыл ее тут в Каррсберге несколько недель тому…

— «Каррсбергский обозреватель», — сдвинул брови Финн.

— Ну да.

— Ага. Газета Ната Ролинза. Нат это здорово расписал — убийство и все прочее.

— Однако я много чего не ухватил, — сказал Барт спокойно. Он устроился на скамейке рядом со стариком и принялся сворачивать сигарету. — Как это вышло, что Пит оказался в тюрьме?

— Задержали за убийство, — проворчал старик. — Это я тебе, сынок, напрямую говорю.

— Именно так я и хочу. Напрямую.

— Они объявили, что Пит застрелил человека, в карты с ним играл… субъекта по имени Таннер. Этот Таннер,.. э-э… он был безоружен, так свидетели говорят…

Шамкая беззубым ртом, Финн рассказал все — полную историю Пита Коннигана: как он появился здесь, как он тут жил, какие устраивал проделки и как умер. В первый раз в жизни он сознательно ничего не приукрашивал и твердо держался истины, передавая Барту голые факты — как он их знал.

— Ладно, — нахмурился Барт, когда он закончил. — Теперь я знаю куда больше, чем раньше, — но все равно осталась еще уйма вопросов, на которые я хотел бы найти ответы.

— Так ты собираешься остаться в Каррсберге на какое-то время? — живо заинтересовался Финн.

— Может быть — но лишь на время, — кивнул Барт, поднимаясь на ноги. — Уж очень многое тут не вяжется, Алби.

— Например?

— Пит не был убийцей. Он был необузданный… прирожденный баламут — но не убийца. В любом случае он бы не поднял пушку на безоружного человека.

— Нет, — поразмыслив, согласился Финн. — Не думаю, чтоб он мог такое сделать. Для меня это всегда звучало неубедительно. Но вот беда — есть свидетели.

— М-да, свидетели… — Барт в задумчивости устремил взгляд куда-то вдаль; там над горизонтом дрожал нагретый воздух. — Я про них читал в той газете. Чистое совпадение, не так ли?

— Чистое — что?..

— Да двое из этих свидетелей — два человека, звать их Халлидей и Уотлинг — участвовали в погоне, они и вышибли Пита из седла… — И тут высокий незнакомец резко сменил тему разговора. — Позаботишься о моей лошади?

— А как же!

— Вот немного в задаток, — Барт вручил старику три серебряных доллара. — Найдется тут место, где можно бы помыться в горячей воде?

— У Каттла в парикмахерской, в задней комнате, — посоветовал Финн. — Тебе бы, сынок, не помешала полная обработка…

Барт провел смуглой рукой по двухдневной щетине, пощупал, сильно ли отросли волосы на затылке, и усмехнулся.

— Ага-а… Думаю, действительно придется пройти полную обработку… Еще увидимся, Алби.

— Конечно, сынок. Всегда рад тебя видеть.

Незнакомец отстегнул чепсы, перебросил их через седло, а потом покинул конюшню и неторопливо двинулся вдоль дощатого тротуара, направляясь к центру городка и поглядывая на вывески в поисках парикмахерской. Несколько местных жителей, разминувшись с ним, останавливались и поворачивали головы вслед, пытаясь сообразить, где они видели это лицо раньше. Барт не оборачивался. Это, думал он, последний город Пита. Его дикий, буйный младший брат провел здесь последние четыре месяца своей жизни. Естественно, он заставил окружающих ощутить свое присутствие. Такая уж у него была натура. А что касается глазеющих горожан, то их винить не приходится. Сходство большое — настолько большое, что даже в их родном городке многие упорно считали их близнецами.

Но Барт Конниган был выше, чем Пит, шире в плечах и в груди. И не так быстро закипал. Он обладал острым коннигановским умом, унаследованным от отца, и умением упорно трудиться — это тоже досталось ему от отца.

Пит в жизни своей руководствовался аксиомой, что большие деньги приходят быстро, если сгрести их с покерного стола, а единственное достоинство упорной работы — это плата, которую за нее получаешь. Ты вкалываешь, получаешь деньги, потом тащишь их в ближайший притон и пытаешься удвоить. Такова была философия Пита Коннигана.

Теперь, когда Пит упокоился в мире, Барт уже не сердился на него. В семье Конниганов кровные узы были крепкими и значили много. Барт считал предосудительным беспутство брата, но никогда не питал к нему ненависти — таким уж Пит удался. Он понимал Пита — может, даже лучше, чем отец понимал своего мальчика.

Когда он сворачивал в парикмахерскую, человек, который поклялся его убить, вышел из бара Халлидея — и заметил его. Перед Макниллом лишь мимолетно промелькнул высокий человек, ступивший на тротуар и вошедший в заведение Каттла, но Макнилл узнал его.

У Каттла никого не было — если не, считать самого парикмахера. Барт в этот день оказался первым клиентом.

— Постричь и побрить, — Барт сопроводил заказ дружеской улыбкой; одновременно он снял шляпу и метко бросил ее на вешалку. — А потом, когда управитесь, я бы с удовольствием выкупался в горячей воде.

Он отстегнул пояс с револьвером и повесил его на гвоздь справа от двери. Над гвоздем была прикреплена аккуратно отпечатанная табличка, гласившая:

ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, ПОЖАЛУЙСТА, ВЕШАЙТЕ ОРУЖИЕ ЗДЕСЬ. Я ЛЕГКО ПУГАЮСЬ.

— Это правда? — поинтересовался Барт, забираясь в кресло. — Это вы легко пугаетесь?

Каттл не ответил. С момента появления Барта он стоял, как громом пораженный, уставясь на незнакомца остекленевшими глазами и раскрыв рот. Барт какое-то время наблюдал за ним, потом покорно вздохнул и объяснил; он уже понял, что в Каррсберге ему придется давать такие объяснения много раз.

— Я — брат Пита. Перед вами не привидение, амиго.

Каттл перевел дыхание, потряс головой, все еще ошеломленный, и набросил большую простыню на плечи и грудь высокого незнакомца.

— Ну уж… ну уж вы меня поразили, до самых кишок достали, — вздохнул он и, все еще не успокоившись, приступил к работе. — Вылитая копия! Разрази меня громом, в жизни не видел ничего подобного!

Он начал подстригать волосы на шее, повернув кресло так, что Барт оказался лицом к двери. Прошла минута, в голове у парикмахера бурлили сотни вопросов, и он никак не мог решить, как начать расспросы. А потом с устрашающей внезапностью в дверях возник Джонни Макнилл. Когда он встретился взглядом с Бартом Конниганом, его широкое лицо исказила жестокая улыбка.

— Да ты беспечен, а, Конниган? — съязвил он, покосившись на висящий на стене револьвер.

Барт заговорил, и голос его был ровен.

— А ты все за мной гоняешься, Макнилл? До сих пор шило в заднице? Что б тебе не бросить это дело, пока ты еще цел?

Каттл замер, его ножницы и гребенка застыли над головой Барта, глаза не отрывались от насмешливо улыбающегося ганфайтера.

— У нас с тобой, Конниган, — проворчал Макнилл, — есть кой-какие счеты, пора их свести.

— Сейчас я как раз занят, — протянул Барт — Иди погуляй, Макнилл. Твоя рожа всю картину портит.

— Всегда он грубит, — прошипел Макнилл, — всегда напрашивается на пулю! Что ж…. на этот раз ты получишь свое!

Его правая рука дрогнула и чуть опустилась. И тут к Каттлу вернулся голос. Он запротестовал:

— Стой! Джентльмен не вооружен!

— Побереги дыхание, амиго, — негромко сказал Барт. — Такие мелочи этого омбре не останавливают.

— Пока, Конниган! — засмеялся Макнилл, вытаскивая правый револьвер.

— Пока, Макнилл, — кивнул Барт.

Каттл услышал только один выстрел — и сделал его не Макнилл, и выстрел этот не был громким и раскатистым, как грохот шестизарядного револьвера. Выстрел больше напомнил слабый треск, наполовину приглушенный простыней, окутывающей Барта. Изумленный Каттл заметил небольшую темную дырочку в простыне там, где под ней выступала правая рука клиента. Макнилл угасающим голосом прошептал проклятие. Его рука опустилась. Револьвер, курок которого так и не был взведен, выпал из бесчувственных пальцев на пол. Он привалился к дверному косяку, глаза остекленели, кровь хлынула из раны посреди груди. Падая, он вывалился наружу, и грохнулся на дощатый тротуар сразу за дверью. Каттл рванулся было к нему, но спокойный голос Барта остановил его.