Двойные неприятности - Пратер Ричард Скотт - Страница 59

— Только скажи. Если у нас есть хоть одна-единственная зацепка, доказывающая, что Хоуп Дерлет отвезли именно туда, конная милиция штата будет нам помогать. При тщательном прочесывании, возможно, они смогут найти это место. — Сенатор нахмурился и взял сигару. — Но позволь мне кое-что сказать и не бросайся перегрызть мне горло. В какой-то степени я даже рад, что у тебя таких доказательств пока нет. Я хочу, чтобы они провели свою сходку, Чет. Я хочу, чтобы они все перегрызлись — Сэнд, и Аббамонте, и Рейген с побережья, если он приедет, — все они. Потому что, возможно, кто-то из них расколется. И, мой мальчик, если это сработает, считай, они у нас в кармане.

— Но Хоуп у них в руках!

На это сенатору нечего было сказать. Я посмотрел на карту, закурил сигарету, но тут же загасил ее и свернул карту трубочкой, говоря:

— Ничего, если я сам поеду на поиски? Хочу сказать, мне бы не хотелось, чтобы это сборище передралось слишком рано вам в угоду.

— Не надо сарказма, Чет. Тут многое поставлено на карту.

Я сунул карту под мышку.

— И Хоуп тоже?

Сенатор неожиданно встал:

— Я хочу произнести речь. Черт побери, мальчик мой, за это мне деньги платят. Возможно, Хоуп Дерлет и пуп земли. Я встречался с ней всего один раз, и мне она понравилась. Но неужели ты думаешь, что она единственная невинная жертва «Братства»? Разве тебе неизвестно, что множество хороших людей гибнет в стране только потому, что они пытаются противостоять этому профсоюзу? Не кажется ли тебе, что у Брауна Торна, который погиб только потому, что узнал, на что в действительности тратится фонд социального обеспечения «Братства», есть достаточно много сторонников, которые с болью восприняли его гибель? Неужели ты считаешь...

— Я встречался с его сестрой, — сказал я.

— Неужели ты считаешь, что все это так и будет продолжаться, как раньше, только с новым набором лидеров, до тех пор, пока мы не дадим им веревку, чтобы они на ней собственноручно повесились? Неужели ты полагаешь, что, если заседания комиссии окажутся безрезультатными и мы не сможем положить конец их беспределу в рамках закона... неужели ты можешь хоть на минуту поверить, что не произойдет еще одно убийство?

— Достаточно, сенатор. Я вас понял. Но я еду туда. Я должен.

— Конечно. Я же не говорю, чтобы ты этого не делал. Но стоит только вызвать конную милицию и предпринять фронтальный удар по ним, как они тотчас же сожгут все записи, и мы снова окажемся на нуле, на том самом месте, с которого начали.

— Ладно, — сказал я. — Ладно.

— Ладно, — прорычал сенатор.

Мы на прощанье пожали друг другу руки.

Итак, я вышел из здания сената с картой под мышкой.

Было уже больше четырех. Начинался снег.

Мне предстояло прочесать пару дюжин квадратных миль в Тайдуотере, штат Мэриленд, обнаружить тайное прибежище «Братства», пойти на него штурмом в одиночку, во что бы то ни стало остаться в живых вместе с Хоуп и не огорчить сенатора, то есть не спутать ему все карты.

И будь что будет.

Шелл скотт и честер драм напали на след

Тайдуотер, штат Мэриленд, 22 ч. 00 мин., воскресенье, 20 декабря

ШЕЛЛ СКОТТ

Мои радостные ожидания рухнули, как карточный домик.

Был поздний воскресный вечер, и вот уже несколько часов я ехал на машине, сначала сквозь дождь, а теперь сквозь снежную крупу, все больше и больше приходя в отчаяние. И если существует предел отчаяния, то я скорее всего подошел к нему вплотную. Еще чуть-чуть — и я отправился бы в полицию, предоставив им возможность продолжить поиски вместо меня.

Наверняка они посадили бы меня за решетку. Из Лос-Анджелеса я отправился по горячим следам, и хотя никаких определенных известий о Шелле Скотте или Рейгене еще не появилось в Вашингтоне, по радио и телевидению сообщалось о такой возможности.

Реактивный самолет приземлился в Национальном аэропорту Вашингтона в воскресенье после полудня, я взял напрокат «шевроле» и отправился на поиски. По словам Минка, Рейген должен прилететь сюда, чтобы ночью в воскресенье встретиться с Сэндом и Аббамонте. Вот что он сказал дословно: «...окончательное урегулирование... спорных вопросов». Значит, решил я, предстоит солидное сборище, а не очередная встреча этого безобразного трио без лишних глаз и стволов, и скорее всего в данный момент они как раз съезжаются к месту сбора. Но Минк не сказал мне где, просто: «к югу от Бен...» В субботу я позвонил в автоклуб, порасспрашивал на автозаправках, даже безрезультатно справился в штаб-квартире профсоюза грузоперевозчиков, порылся в картах, облазил почти весь пригород Вашингтона. Однако Минк не сказал, что это в районе Вашингтона, а сказал просто: «...за городом».

А судя по карте, Мэриленд-авеню в Вашингтоне переходит в Беннинг-роуд и прямой линией пролегает через весь штат до Мэриленда.

Поэтому сейчас, воскресной ночью, я находился в Тайдуотере, штат Мэриленд. В данный момент я ездил туда-сюда по Беннинг-роуд. Я собрал исчерпывающую информацию о Сэнде, Аббамонте и Драме, вплоть до года выпуска и марки их машин.

Но ни эта информация и никакая другая мне не помогла, и настроение мое постепенно становилось под стать погоде.

Весь день небо темнело, теперь еще и ветер усилился, и в черной ночи стал почти штормовым. Ледяная крупа, несомая ветром, хлестала по ветровому стеклу, чтобы моментально быть сметенной щелкающими «дворниками».

Я притормозил на повороте, вглядываясь в ветровое стекло, когда фары моей машины высветили бегущего по дороге человека. Он бежал со стороны небольшого, ярко освещенного кафе, перед которым на асфальте был припаркован огромный грузовой фургон.

Мужчина выбежал из двери кафе и быстро двигался к машине. Я не мог ясно разглядеть его сквозь запотевшее окошко и поэтому опустил стекло.

Как раз перед тем, как он прыгнул в машину, я успел хорошенько его рассмотреть.

ЧЕСТЕР ДРАМ

Флаг на высоком флагштоке, противоциклонное заграждение, заброшенный гараж. Заброшенный гараж, противоциклонное заграждение, флаг на высоком флагштоке. Заграждение... заброшенный гараж...

Я сидел, ссутулившись, за стойкой забегаловки на Беннинг-роуд, работающей круглые сутки, и эти слова мелькали у меня в голове, гоняясь друг за другом наперегонки по моим извилинам в поисках ответа, которого там не находилось — одни сплошные вопросы.

Я ездил туда-сюда по Беннинг-роуд от моста через Анакостиа-Ривер до побережья залива Чесапик, прочесал все окрестные проселочные дороги, заглядывал в колючие заросли кустарника и в пустующие пляжные домики, сновал под дождем и мокрым снегом. Я промок до нитки, устал и начал впадать в уныние. Было десять часов вечера, воскресенье. В такую погоду Беннинг-роуд была почти совершенно пустынной. Единственный дальнобойщик, большой дизельный фургон которого был припаркован недалеко от моего «крайслера», сражался в китайский бильярд с игровым автоматом, стоящим в глубине забегаловки. Старикашка в засаленном фартуке читал газету за стойкой, пока я пил крепкий кофе, такой же черный, как и мои мысли. Я расстелил топографическую карту сенатора Хартселла на стойке и бессмысленно уставился на нее.

Стоит ли продолжать попытки?

Но ничего иного мне не оставалось. Они где-то здесь. И Хоуп у них.

Старикашка, лениво водивший по стойке мягкой тряпочкой, перевел свой пристальный взгляд с меня на карту.

— Вы из комиссии по освоению здешних пустырей, мистер? — спросил он.

Я отрицательно покачал головой.

— В пятницу тут были ребята. С такой же картой, как у вас. Сказали, что приехали в связи с предстоящим освоением здешних пустырей.

Я машинально кивнул. Это наверняка были люди из Хартселльской комиссии, ведущие такие же бесполезные поиски, как и я.

— Ошибку делают, — безапелляционно заявил старикашка. — Лет эдак пять-шесть назад, когда у нас тут был еще один аэропорт, кроме Хэйкокского, тогда они смогли бы что-то сделать с этими пустырями. А теперь в Чесапик-Сити есть другой аэропорт. Теперь отсюда до Хэйкокса, — с горечью подытожил он, — только колючий кустарник и дюны. А может, ничего другого нам здесь и не нужно.