Риск — мое призвание - Марлоу Стивен - Страница 7

— Почему вы так думаете?

— Да потому, что вы спасли жизнь Русту, но у вас не хватило порядочности, чтобы передать его службе безопасности.

— Порядочности? — переспросил я. — Единственное, что я сделал, так это столкнул его с моторной лодки, когда он был слишком напуган, чтобы прыгнуть самому. А потом, когда по мне стали стрелять, прыгнул сам.

Она улыбнулась, но ее лицо оставалось бесстрастным:

— Это ваша версия.

Она увязала все и перевернула с ног на голову, следуя своей необъяснимой логике. Я вспомнил, что Йоахим Ферге говорил о правде и законности. Мне стало интересно, была ли эта утечка информации организована с его санкции. Это можно объяснить только тем, что у девушки действительно была причина находиться в Бонне. И здесь меня словно током ударило.

— Пэтти Киог! — воскликнул я. — Вы — его дочь!

— Мне было любопытно знать, когда же вы все-таки откроетесь, что знали это.

А какого черта я должен был это скрывать, даже если я об этом и знал? Я прикурил две сигареты, обдумывая ответ, как вдруг услышал ее голос:

— Сейчас, когда все открылось, вы, может быть, ответите на мой вопрос: почему правительство не желает знать, как на самом деле погиб мой отец?

Я дал ей зажженную сигарету и около минуты мы молча курили, глядя друг на друга.

— Какое правительство?

— Американское, конечно. Вы разве не на правительство работаете?

— В газете обо мне будет несколько иная информация, ведь так?

— О, мистер Драм, не считайте меня за ребенка! У сотрудников государственных спецслужб на лбу не написано, кто они такие. Вы приехали, чтобы меня остановить, верно?

И прежде, чем я успел ответить, она продолжила:

— Но вам меня не остановить. Мой отец погиб в войну в окрестностях Гармиша, мистер Драм. В извещении было сказано, что он погиб в бою, но это неправда. Мой отец был предательски убит. Меня воспитала тетка, которая сочла это своим долгом. В моей жизни было не так уж много событий, но одного этого мне хватит за глаза. И я доподлинно узнаю все, что случилось с моим отцом.

Майор Кевин Киог был командиром десанта Управления стратегических служб, высаженного в тылу противника в последние дни войны, когда армия пыталась сокрушить последние укрепления фашистов в Баварских Альпах неподалеку от австрийской границы. Десанта, в состав которого входил и Фред Сиверинг. По сообщению Альберта Бормана, радиста группы, состоявшей из трех человек, им удалось установить связь с немецкими партизанами. Однако радиосвязь с десантом прервалась, и все пошло не так, как было задумано. Наступление наших войск захлебнулось, и группе в течение нескольких дней пришлось действовать в отрыве от основных сил. Когда же в конце концов десант соединился с одной из частей 4 пехотной дивизии, Фред Сиверинг вышел из этой операции героем, Альберт Борман был представлен к награде, а майор Киог не вышел из нее вовсе.

— Почему вы считаете, что его убили? — спросил я Пэтти.

Она с такой силой вдавила окурок в пепельницу, что папиросная бумага разорвалась, и табак просыпался. Она встала, подошла к окну и, глядя на улицу, произнесла почти шепотом:

— Война почти уже закончилась. Вермахт били и на западе, и на востоке. Немецкий народ об этом знал, но нацисты или не желали признавать поражения, или же просто боялись ответственности за свои преступления. Высоко в Баварских Альпах они создали нечто вроде цитадели. Позднее наши ребята нашли там несколько бункеров, мистер Драм. Имея достаточный запас продовольствия, там можно было продержаться в течение нескольких недель и при этом нанести войскам генерала Паттона огромные потери.

— Однако все это происходило в Баварии, население которой на девяносто процентов состоит из католиков, и которая, не в пример остальной Германии, так и не приняла нацизм до конца. Зная об этом, Управление стратегических служб высадило в тыл вермахта трех человек с двумястами тысячами долларов германским золотом. В этом было нечто символичное: золото было частью конфискованного за рубежом промышленного капитала Германии.

— Так вот, там действовали два отряда баварских партизан. Один из них был сугубо местным, а второй был связан с частями Красной Армии, действовавшими на юго-востоке, на территории Австрии. Мой отец как старший группы должен был определить, какой из отрядов действует наиболее эффективно. Из первых сообщений, переданных радистом, следовало, что отец склонялся в пользу местного отряда. Естественно, что отряду, который он выбрал бы, на закупку стрелкового оружия и других средств на черном рынке в только что освобожденной Австрии было бы передано двести тысяч долларов.

— Однако внезапно радиосвязь прервалась. Через несколько дней поступила единственная радиограмма, в которой говорилось, что майор Киог пропал без вести в стычке с немецким патрулем. Заметьте, мистер Драм, не убит, а пропал без вести. Когда радиомолчание было прервано во второй раз, Борман сообщил, что исполнявший обязанности командира десанта старший лейтенант Фред Сиверинг принял решение в пользу второго отряда партизан, то есть тех, которые сотрудничали с «красными».

— В архиве Пентагона мне смогли сообщить кое-что со ссылкой на русскую разведку. Между двумя партизанскими отрядами разгорелась самая настоящая война, и майор Киог не пропал без вести, а, по данным «красных», был убит в бою. Для уничтожения обоих партизанских отрядов на место была переброшена часть СС под командованием оберштурмбанфюрера Вильгельма Руста. Но, к счастью, Руст умел командовать только концентрационным лагерем и наделал массу ошибок. Части 94 дивизии к тому времени уже штурмовали Гармиш с запада, а с востока подходили русские. Бюро регистрации погибших армии США, выждав, как положено, один год, сообщило нам, что отца следует считать погибшим.

Она умолкла, и в комнате вдруг стало очень тихо. Я посмотрел на нее.

— Так вы сказали, убийство?

— А вы разве сами не видите?! Борман и Сиверинг не согласились с решением отца. Они были еще очень молоды, и «красные» партизаны могли склонить их на свою сторону. Ведь они могли получить санкцию на это от русской армии, части которой были всего в нескольких милях. Вспомните, ведь во время войны мы с Россией были союзниками. И кроме того, Борман еще упоминал о какой-то девушке…

— Вы говорили с Борманом?

— Почти год назад, в Милуоки. Он был ужасно напуган, мистер Драм. Даже возбужден. Он начал рассказывать мне о девушке, а потом вдруг умолк. У меня такое предчувствие, что если найти эту девушку… Ну что, сейчас вам все ясно, мистер Драм? Красивая молодая партизанка платит своим телом, дабы убедить двух молодых американцев в том, что их командир совершает трагическую ошибку… Можно еще сигарету?

Она взяла сигарету и спички. В се руках не было ни малейшей дрожи. Она продолжила:

— Я изучила немецкий язык и говорю на нем, как на родном. И я выяснила все, что можно было выяснить об операции «Айс Скейт», так ее называли. Тетя умерла, оставив мне немного денег. И вот я здесь, мистер Драм, и не уеду до тех пор, пока не узнаю, кто убил моего отца. Я должна это знать. Должна! У вас бывало так, чтобы каждую ночь — один и тот же кошмар?..

Ее речь неожиданно перешла во всхлипывания. Она поглощала сигарету, как лекарство, глубоко затягиваясь дымом, роняя пепел на пол и тут же наступая на него. Я тоже был вроде лекарства. Она уронила голову мне на грудь и зарыдала. Я легонько потрепал ее по волосам, уловил смутный цветочно-мускусный аромат ее духов и стал ждать, когда у нее начнется истерика. Но она меня одурачила.

Она отстранилась от меня, и я прочел досаду в ее глазах. Она сказала:

— И, кроме того, здесь замешаны деньги. Золото.

— И что же?

— Я встречалась с одним русским, сотрудником посольства СССР в Вашингтоне. Вся эта история, по-моему, его позабавила. В составе Красной Армии он был в Австрии, немного южнее Гармиша. Если хоть какая-то часть из этих двухсот тысяч долларов была использована партизанами — неважно, какими, — ему бы обязательно стало об этом известно. По крайней мере, он сказал мне так. Но эти деньги нигде не всплыли.