Живодерня - Арно Сергей Игоревич - Страница 44

Она нанесла ему по больной челюсти сокрушительный удар ногой – что-то глухо хрустнуло, треснуло, и Харя всей своей огромной тушей обрушился на мостовую.

Только тогда бабка обернулась к Заказу, который уже принял стойку каратиста и зло глядел на старуху, шепча в ее адрес скверные ругательства.

Очки с бабушки во время потасовки упали и лежали разбитые рядом с телом Хари, но зрение у нее не ухудшилось. Она сделала два быстрых шага к Заказу и произвела резкий обманный удар ногой. Заказ поймался на хитрость – отступил от удара; в этот момент бабуся подцепила его за опорную ногу рукоятью палки и с силой поддела вверх – Заказ всплеснул в воздухе руками (словно хотел воскликнуть: "Не может быть! Да что вы говорите!") и всей массой своего тренированного тела хрустко и весело сел на асфальт. Но бабка добивать его не стала, а вместо этого повернулась к стоявшему тут же Илье.

– Ну как ты, мнучек? – спросила она.

Казалось, замер весь Невский, следя за проделками старухи-ниндзя.

Но подлый Заказ, увидев спину противницы, вскочил и со скверными ругательствами бросился на нее.

Старушка отскочила. Но вдруг подпрыгнув, красиво выброшенной вперед ногой в сером чулке нанесла сокрушительный удар пяткой в лицо Заказа. Тот опять всполохнул руками и, удачно оказавшись спиной к перилам мостика, перегнулся через них и неторопливо, как в замедленной киносъемке, стал валиться через перила… Это было незабываемое по красоте и эффективности зрелище. Внизу раздался плеск воды…

Несколько капель попало на лицо Ильи.

– Пойдем, мнучек, они тебя больше не обидят,-беря Илью под руку, сказал Сергей, сгорбившись и опять принимая немощный, подагрический старушечий облик.

Илья, не очухавшийся еще от потрясения, машинально переставлял ноги.

– Что это было?

– А они, мнучек, просто не знали, что лжекитаец (он же Малюта) съеден древним народом. Теперь будут знать! Ну где там дама твоего сердца? Можешь представить меня как свою любимую бабушку.

– А это недоразумение, – веселея, сказал Илья, мотнув назад головой, – мы будем считать напоминанием о ночном кошмаре.

ЧАСТЬ IV

Глава 1

ТАЙНА ОРТОПЕДИЧЕСКОГО САПОЖКА

Илья с Сергеем подошли к зданию, где располагалась организация, в которой работала Жанна.

На обычно людном, полном автотранспорта Невском проспекте наблюдалось странное затишье. На проезжей части не было ни одного автомобиля. Вдалеке (в стороне Московского вокзала) чернела густая шевелящаяся толпа народа. Прохожие останавливались и с тревогой смотрели на катящуюся по Невскому проспекту людскую массу.

– Вот в этом здании, кажется. На третьем этаже…

Они вошли в парадную и стали подниматься по лестнице.

"Вот, сейчас я ей скажу… Да, скажу ей…" – вертелось в голове у Ильи. Но что он будет говорить этой красивой женщине, он никак не мог определить. В своей жизни он раз тридцать признавался в любви, но сейчас… Сейчас было совсем другое дело. Теперь Илья понимал, что все то было ненастоящим.

Сверху послышались шаги: кто-то спускался вниз. Не замедляя движения, Илья поднял лицо вверх и увидел в другом лестничном пролете… тот самый ортопедический сапожок, который видел уже не раз. Но сейчас обладатель сапожка не убегал, а спускался им навстречу. Илья остановился и стал ждать. Сергей тоже остановился.

Перед ним оказалась стройная женщина в черном брючном костюме… Илья не сразу узнал ее, а когда узнал, сердце его бешено заколотилось. Это была Жанна, и ортопедический сапожок принадлежал ей.

Увидев Илью с незнакомой старушкой, Жанна очень сконфузилась. Краска ударила ей в лицо. Она закусила губу…

– Извините, Илья, я спешу, – смущенно проговорила она и, торопливо припадая на больную ножку, заспешила мимо замеревших друзей вниз.

Илья отступил, давая ей дорогу, проводил ее взглядом и некоторое время стоял, изумленно глядя ей вслед.

– Да-а… Надо же так, – вздохнул рядом Сергей, имея в виду уродство такой молодой красивой женщины. Он уже догадался, что направлялись они к ней. – Ты расстроен?

– Я?!! – Илья повернул к Сергею восторженное с совершенно сумасшедшими глазами лицо. – Я расстроен?!! Да такой женщины я никогда не встречал! Это же само очарование. Ведь ортопедический сапожок подчеркивает ее совершенство. Только наличие красоты и уродства в одном – вот совершенство. Ведь я искал ее всю жизнь… Бог создает такое раз в тысячелетие!..

Так говорил совершенно ошалевший от счастья Илья. Сергей смотрел на него с нижней ступеньки и слушал.

– Ну, теперь, внучек, пойдем, пожалуй,-сказал Сергей, увидев, что Илья поугомонился.

Они спустились по лестнице и вышли на Невский проспект. Но как же он переменился за время их отсутствия!

Самый главный проспект в городе запрудила демонстрация сексуальных меньшинств.

На палках несли большие портреты Чайковского, Уайльда, неразлучных Маркса и Энгельса, известных политических деятелей, депутатов думы, членов правительства… Густая многотысячная демонстрация меньшинств казалась двухъярусной. Первый ярус – мелкая безбрежная народная сексуальность, и второй – огромная всеобъемлющая сексуальность на высшем уровне, от которой, казалось, никуда не спрячешься.

Некоторые из политических лидеров и народных избранников присутствовали собственной персоной. Разодетые в яркие декольтированные платья, напудренные и напомаженные, они танцевали страстные эротические танцы, принимая такие позы и настолько соблазнительно выгибаясь телесно, что их хотели все прохожие мужики.

Далее несли половые органы из папье-маше разнообразных веселеньких цветов, украшенные листьями салата, укропа, петрушки… Это придавало процессии карнавальный вид. Здесь же с лотка продавались леденцы "Оральные" в виде мужского фаллоса, и всякая женщина любого возраста и внешности, и всякий "мужчина" могли вкусить мужской половой орган орально при всем честном народе или спрятавшись в парадной. Колер можно было выбрать по вкусу или под цвет глаз: синий, красный, зеленый, голубой…

Под красными флагами с портретами Сталина, Брежнева, Андропова, стуча дырявыми ложками по металлическим мискам, шли ветераны и диссиденты полового движения, незаконно репрессированные "узники секса" – престарелые педерасты. Кругом пестрели плакаты: "Требуем реабилитации жертв сексуальных репрессий!", "Требуем приравнять сексуальные меньшинства к субъектам Федерации!" и просто с лаконичным вопросом: "Даешь?!" – и столь же лаконичным ответом: "Даю!" Были среди плакатов и более содержательные: "Для стран бывшего СССР – единое сексуальное пространство!" и "Секс – без границ!" Над всей этой многочисленной демонстрацией в небе величественно плыл охрененной величины надувной ярко-красный фаллос! Неизвестно почему на нем было начертано имя президента (или его тезки). Многие сотни лиц, открыв рты и уважительно сняв уборы, взирали на плывущий над планетой Земля чудовищный орган. Мужики бледнели, нервные женщины падали в обморок.

Изумленные великолепием шествия, друзья стояли у стены дома, озирая обилие половых извращений. Хотелось отчего-то закричать "ура!!" и, потеряв стыд и первоначальный привычный пол, пуститься в пляс, притопывая и хлопая в ладоши… Меньшинства взбаламутили что-то в душе, подняв со дна темную муть неосознанных, умышленно подавляемых тайных желаний и мыслей…

Дальше с улюлюканьем двигались извращенцы всех мастей: любительницы домашнего скота, некрофилы, мазохисты и прочая мелкосексуальная шваль, а также примкнувшие к шествию сочувствующие – члены Общества любителей фантастики, Клуба филателистов и движения "Поклонницы породы бультерьер".

– Да-а-а!.. – иногда вздыхал изумленный Илья, когда что-либо особенно поражало его воображение.

У них в Новгороде такого не бывало.

Отношение законспирированного под старуху Сергея к происходящему было неопределимо: он смотрел по сторонам без особенного интереса.