Загадки остались - Мариковский Павел Иустинович - Страница 5

Обычно самцы этого вида собираются большими роями и толкутся в воздухе, совершая замысловатые пируэты. Сейчас же самок нет, только одни крошечные самцы беснуются в величайшей поспешности. Для чего это сборище на земле, зачем эта безумная трата энергии, к чему этот пеший рой? Может быть, ветер, дующий вот уже несколько дней подряд, мешает муравьям-крошкам роиться, и они, мудрые, воздушный полет заменили наземным бегом? Но самок нет!

Может быть, самцы, покинув родительские гнезда, ищут друг друга на земле, прежде чем собраться роем в воздухе, когда же наступает вечер, стихает ветер, поднимаются в воздух. Но тогда зачем такая трата сил и суетливый, бесконечный, будто поисковый бег? Непонятно поведение крошечных самцов, и я наведываюсь к ним с бивака через каждые десять минут.

Солнце начинает погружаться за полосу облаков, повисшую на западе, солончак синеет с каждой минутой, голубое озерцо, отражая закат, становится почти красным. Потом большое и красное солнце выходит из-за полоски облаков и, прочерченное поперек несколькими, почти черными линиями, медленно опускается за горизонт. Кончилась жара, и мы так рады наступившей прохладе. Я загляделся на закат, забыл о муравьях-пигмеях, поспешил на голую площадку, но там не застал никого. Исчезли муравьи, все до единого. Наверное, поднялись в воздух, улетели роем.

Так и не узнал я секрета их наземного бега. Малютки оставили меня в недоумении. Может быть, они относятся к другому виду муравьев-пигмеев с иными правилами брачного поведения?

Надежды на хорошую погоду не было. Серые облака, медленно двигаясь с запада, закрыли небо. Горизонт затянулся мглою, подул холодный ветер. Красные тюльпанчики сложили лепестки, розовые тамариски перестали источать аромат цветков. Замолкли жаворонки, на озере тревожно закричали утки-атайки.

Наверное, придется прервать поездку и мчаться домой. Мы бродим по краю небольшого болотца по освободившейся от воды солончаковой земле. Неожиданно я замечаю, как по ровной поверхности сизой земли носятся какие-то мелкие точки. Это крошечные ветвистоусые комарики с пушистыми усами, длинными тонкими брюшками и небольшими узкими крыльями. Но какие они забавные! Расправив крылья, они трепещут ими, будто в полете, и шустро бегут, быстро перебирая ногами. Никогда не приходилось видеть комариков, да и вообще насекомых, на бегу помогающих себе крыльями. Будто маленькие глиссеры. Если комарику надо повернуть направо, то левое крыло на мгновение складывается над брюшком, повернуть налево — та же операция совершается с крылом правым.

Крошечные комарики носятся без устали, что-то ищут, чего-то им надо. Иногда они сталкиваются друг с другом и, слегка подравшись, разбегаются в разные стороны. Иногда один из них мчится за другим, но потом, будто поняв ошибку, отскакивает в сторону, прекращая преследование. Иногда же комарики складывают крылья и медленно идут пешком. Но недолго: скорость движения — превыше всего, крылья-пропеллеры снова начинают работать с неимоверной быстротой, и комарик несется по земле, выписывая сложные повороты и зигзаги. Иногда это занятие будто надоедает, и комарик, взлетев, исчезает в неизвестном направлении. Может быть, перелетает на другую солончаковую площадку к другому обществу мечущихся собратьев?

Но для чего это представление, какой оно имеет смысл? Может быть, это брачный бег? Но тогда почему не видно ни одной пары? Да и есть ли здесь самки? Ведь все участники безумной гонки с роскошными усами — самцы.

Тогда я вынимаю из полевой сумки эксгаустер и засасываю им комариков. Да, здесь одно сплошное мужское общество и нет в нем ни одной представительницы слабого пола.

Может быть, у этих комариков самки недоразвитые, сидят где-либо в мокрой солончаковой земле, высунув наружу кончик брюшка, как это иногда бывает у насекомых в подобных случаях? Но комарики не обращают на землю никакого внимания и никого не разыскивают.

Почему же они, как и все ветвистоусые комарики, не образовали в воздухе роя, а мечутся по земле? Чем объяснить такое необычное нарушение общепринятых правил? Впрочем, в данной обстановке отклонение от традиций кажется неплохим. В пустыне, особенно весной, сильны ветры, и нелегко и небезопасно совершать воздушные пляски столь крошечным созданиям. Чуть что, и рой разнесет по всем направлениям. И тогда как собираться вместе снова? Да и летом часто достается от ветра ветвистоусым комарикам, хотя они и избегают неспокойной погоды и для брачных плясок предпочитают тихие вечерние часы и подветренную сторону какого-либо крупного, выступающего над поверхностью земли предмета. К тому же весной вечером воздух быстро остывает, а земля, наоборот, тепла. Вот и сейчас с каждой минутой усиливается холодный, предвещающий непогоду ветер, рука же, положенная на поверхность солончака, ощущает тепло, переданное ласковым дневным солнышком.

С каждой минутой все гуще тучи и темнее небо. Наступают сумерки. Постепенно комариков становится все меньше и меньше. Самки же так и не прилетали. То ли температура для них была слишком низкой, то ли они еще не успели выплодиться. Как бы там ни было, свидание не состоялось.

Ветер же подвывает в кустиках солянок. На землю падают первые капли дождя. Совсем стало темно. Ох, уж эти комарики! Из-за них я потерял почти целый час. Придется теперь тащиться на машине около сотни километров до дома по темноте.

По пути я вспоминаю свою встречу с комариками-глиссерами и думаю о том, что, быть может, самки почувствовали приближение непогоды и, не желая рисковать своим благополучием, не захотели выбираться из своих укрытий.

Истории, о которой собираюсь поведать в этом очерке, более двух тысяч лет.

Ко мне иногда захаживал Константин Евстратьевич, учитель иностранных языков и латыни, большой любитель классической музыки. У проигрывателя с долгоиграющими пластинками мы провели с ним немало часов. Вначале посещения старика были случайными, потом они приобрели некоторую закономерность, и в определенные дни недели, вечером, устраивалось что-то вроде концерта по заранее составленной программе.

Сегодня, в воскресенье, я побывал за городом на Курдайском перевале и в одном распадке натолкнулся на скопление цикад (Cicadatra querula) — вид, распространенный в Средней Азии.

Цикады крупные, более трех сантиметров длины. Внешность их примечательна: большие серые глаза на низкой голове, мощная коричневая широкая грудь, охристо-серое брюшко и сизые цепкие ноги. На прозрачных крыльях виднелись черные полоски и пятнышки.

Личинки цикад — беловатые, с красно-коричневыми кольцами сегментов тела производили странное впечатление своими передними ногами, похожими на клешни. Они жили в земле, копались там в плотной сухой почве пустыни, поедая корешки встречающихся по пути растений, росли долго, пока не приходила пора выбираться на поверхность земли в разгар жаркого лета. В такое время в местах, где обитали цикады, появлялись многочисленные норки, прорытые личинками. Нередко можно было увидеть и самих личинок, только что освободившихся из темени подземелья.

На поверхности личинки некоторое время отдыхают, затем у них лопается шкура на голове, потом на груди, и в образовавшуюся щель показываются взрослые насекомые, крепкие, коренастые, с мощными крыльями.

Собравшись большим обществом на высоких травах или кустиках, цикады начинали распевать свои трескучие и шумные песни. К ним можно осторожно подойти почти вплотную.

Очень любопытно наблюдать в лупу звуковой аппарат самцов. Снизу брюшка, под большими белыми крылышками, находится полость. В ней хорошо заметна барабанная перепонка и очень эластичная, слегка выпуклая и покрытая хитиновыми рубчиками звуковая мембрана. К ней присоединена мощная мышца, при частом сокращении которой мембрана колеблется и возникает звук. Он усиливается полостью в брюшке, наполненной воздухом. Эта полость, выполняющая роль резонатора, занимает почти все брюшко.