Тайна Золотой долины. Четверо из России [Издание 1968 г.] - Клепов Василий Степанович - Страница 11

О переправе без лодки нечего было и думать. Мы обшарили все кусты вдоль речки, но лодки не нашли. Тогда решили соорудить плот. Набрали на берегу плавника, подровняли концы, обрубили сучья, чтобы бревна лежали плотнее друг к другу, и связали их кусками троса. Мой заместитель по технической части, прищурившись, оглядел наше сооружение со всех сторон:

— Правильный плот!

— Ничего себе! — сдержанно отозвался Левка.

Обстругав три гладких шеста для управления, приступили к погрузке. Это оказалось нелегким делом, и мы здорово вымокли, пока взгромоздили на плот Золотую Колесницу Счастья.

Мне вспомнилась при этом одна сводка Совинформбюро, где говорилось, как наши артиллеристы, прижатые фашистами к реке, не захотели оставлять врагу оружие, перенесли его на плечах на плот и переправили к своей части. Вот так же, как мы, наверно, барахтались, бедняги, у берега в воде и все не могли угодить колесами пушки на плот. Мы-то что? А они делали это под огнем!

— Полный вперед! — скомандовал я, как только увидел, что все собрались на борту.

— Дзинь! Дзинь! Дзинь! — зазвенел Левка. Он изображал машинный телеграф.

— Вира! — заорал зачем-то Димка.

— Майна! — отдал я команду. — Так держать!

— Есть, так держать! — вскричали вместе Димка и Левка и оттолкнулись от берега. Нас сразу подхватило течением, начало вертеть, крутить и потащило совсем не туда, куда нам хотелось.

— Остолопы! Упирайтесь шестами в дно!

— Сам упрись, — огрызнулся Димка. — Нечего командовать! Давай работай!

Момент был критический, обижаться на непочтительный тон моего заместителя было некогда. Я налег на шест и чуть не слетел в воду: шест до дна не доставал!

Тогда мы стали грести. Но у нас была не лодка, а неуклюжий, неповоротливый плот. Он никак не хотел двигаться вперед, а бешено мчался туда, куда тащила река.

Наконец шесты коснулись дна, плот начал поддаваться управлению.

Нас сильно отнесло вниз, но мы все-таки подплыли к каким-то кустам, схватились за ветки и стали высматривать местечко, где можно было бы причалить.

Это не так просто, как, может быть, думают некоторые. Попробуй-ка, пристань к берегу, когда вода быстрая, а сучья хватают тебя за пиджак, штаны, хлещут, что есть силы, по лицу, в грудь и бока так, что только держись.

— Полундра! — вскричал Димка, и мы легли на плот, потому что нас затащило под такие густые, нависшие над водой кусты, где и неба не видно.

Шесты упали в воду, их унесло течением. Река под плотом пенилась и шумела, он кренился и все время норовил уйти одним краем под воду.

— Давайте выбираться на берег!

— А как? — спросили Левка и Димка.

На такой вопрос, пожалуй, не ответил бы и Ситка Чарли.

Я пробовал одной ногой достать дно — не достал, а только зачерпнул полный мокасин холодной воды.

Но вылезать все же надо было!

Мы разобрали все снаряжение. Распределили поровну по рюкзакам и приготовились отдавать концы.

Жалко было оставлять Колесницу, но пришлось. Чтобы замести следы, мы столкнули ее с плота, и наша Золотая Колесница Счастья навсегда погрузилась в речную пучину. Раму для хижины мы бросили туда же. Но ящичек с голубем взяли.

— А теперь — за мной! — скомандовал я, опускаясь в ледяную воду.

Оказалось не так уж глубоко: мне — по грудь, Левке — по горло.

Целый, наверно, час или больше выбирались мы из проклятых зарослей ивы на берегу, переплетенных и так и сяк колючей ежевикой. Левка и Мурка уже скулить стали и все норовили сесть отдохнуть. Но я гнал всех вперед, чтобы уйти поскорее от Выжиги, где нас могли отыскать.

Наконец у дороги, о которой говорил Димка, мы сели так, как принято сидеть у индейцев и пограничников, — чтобы нам было видно все, а нас не видел никто.

— Как думаешь, Дубленая Кожа, не пора ли нам поскорее оторваться от наших преследователей?

— Ты сказал мудрое слово, Молокоед, — кратко, по-индейски, ответил Димка.

— Я думаю, Дубленая Кожа, нам надо попытаться сесть в попутную машину.

— Правильно! — закричал Левка, который никак не мог понять того, что мужчину украшают не крикливость и суета, а сдержанность, спокойствие и неторопливая речь. Это понимали еще краснокожие Фенимора Купера.

Машину пришлось ждать недолго. Со стороны реки мчался грузовик с пустым кузовом. Я выскочил на дорогу и поднял руку. Шофер сказал, что может подвезти нас только до Черных Скал, а к Золотой Долине придется идти пешком километров десять с гаком.[24] Мы все же забрались в кузов.

Скоро дорога повернула от реки, и мы въехали в село Березовку. Я постучал в кабину и, попросив шофера задержаться на минутку у сельсовета, пошел сообщить председателю о нашем ночном приключении, о том, что где-то поблизости бродит сейчас враг. Председатель переспросил насчет фамилии, которая значилась в паспорте фрица.

— Странно! От нас недалеко действительно живет лесник. Фамилия его Соколов. Но он человек вне подозрений.

— Как вы не понимаете? Фриц потому и взял паспорт на имя Соколова, что Соколов — хороший человек.

Председатель успокоил меня, обещал принять меры и дать знать куда следует…

От Березовки машина помчалась прямо на север. Мы были мокрые, ветер прохватывал нас насквозь. Я достал кальцекс[25] и дал по две таблетки каждому, чтобы не заболеть гриппом. Когда мы доехали до Черных Скал, шофер показал нам едва заметную тропинку, которая должна была привести трех мужественных и отважных к Зверюге.

— Не мешало бы погреться, Молокоед, — сказал Димка, как только мы очутились в лесу.

— Хорошая ходьба греет лучше огня, — ответил я. Думаю, сам Чингачгук одобрил бы краткую мудрость этих слов. — Нам некогда рассиживаться у костра, Дубленая Кожа. Уже вечереет, а до Зверюги еще далеко.

Левка хотел поднять ропот, но я напомнил ему про съеденную землю, и он покорно поплелся за нами.

Нести груз на плечах становилось все тяжелее. Я попробовал устроить лямки так, чтобы они сходились на лбу, как это делают индейские женщины, но у меня ничего не получилось. Тут я впервые пожалел о том, что мы не подумали обзавестись своими скво.[26]

— Я отдал бы половину золотого песка, причитающегося на мою долю, за хорошую скво…

— Еще чего! — забормотал Левка. — Очень нам нужна твоя скво!

Мы с Димкой переглянулись! Все-таки плохо осваивает Большое Ухо мудрость Тропы. Как же можно не знать, зачем нужна в пути скво таким золотоискателям, как мы!

— Слушай, Федор Большое Ухо! Когда мы вернемся домой, прежде всего достань Джека Лондона и почитай «Белое безмолвие». Узнаешь, какой клад для индейца скво: она разжигает мужу костер, готовит пищу, кормит собак, гребет за него на лодке и прокладывает путь собакам.

— Что ты ему рассказываешь, молокососу, — засмеялся Димка. — Разве этот чечако поймет что-нибудь?

Левка бросился на Димку с кулаками, но я разнял их и сказал, что так эти дела не делаются. Когда один из золотоискателей обвиняет другого во лжи, то они идут драться к проруби, и первый удар в таких случаях должен делать тот, кого обвинили. А все остальные смотрят, чтобы все было по правилам.

— А почему драться надо обязательно у проруби? — спросил Левка, не знакомый с правилами полярной дуэли.

— Затем, чтобы подранок не убежал. Как упал в воду — так и конец.

— А! Это хорошо! — сказал Левка, пылавший жаждой мести.

Димка тоже согласился. Мы решили, что они будут драться над обрывом Зверюги, а я буду смотреть, чтобы соблюдались правила.

Начинало темнеть, а мы все еще шли по Тропе. Левка поминутно ворчал и отставал.

— Вот что делает с человеком жирок, — ехидно заметил Димка.

— Да, Федор Большое Ухо, у тебя на костях слишком много жира и мяса. Таким, как ты, тяжело выносить длинную дорогу.