Колесо войны - Сахаров Василий Иванович - Страница 54

Отряд попал в ловушку остверов. Почти во всех повозках были одетые как самые обычные крестьяне имперские бойцы, и у каждого было минимум по паре арбалетов, которые с малой дистанции в упор били воинов сотника Обера. И это было не всё, так как возницы и убежавшие в лес бабы тоже оказались солдатами и с оружием в руках возвращались на помощь тем, кто находился в повозках, которые стали своего рода оборонительным периметром. А с обеих сторон тракта к месту боя спешила многочисленная конница, и имперские всадники были в кольчугах, а это верный признак того, что в бою примут участие феодальные дружинники.

– Всем назад! – выкрикнул Костар. – Отходим!

Команды сотника услышали. Многие воины, которые оказались, словно в тесном загоне, в подкове из повозок, стали поворачивать своих лосей и оленей обратно на грунтовку. Но с той стороны они услышали звон стали и выкрики своих умирающих товарищей, которых атаковали с тыла и с флангов, и навстречу всадникам повалила своя пехота. К чему это привело, понятно без долгих объяснений. На небольшом пятачке открытого пространства началось столпотворение, в которое через голову сотника полетело что-то круглое.

«Граната!» – мысленно воскликнул сотник и кинулся на повозку перед собой. Левой рукой он ухватился за деревянный борт. Сильные ноги подбросили тело вверх. Миг! И Костар среди имперских стрелков, которые торопливо перезаряжали свои арбалеты.

– Хей-я-а! – издал боевой клич северянин и начал бивать подлых врагов. Хрясь! Кривой клинок проникает тело одного оствера, а за спиной Обера раздался взрыв магической гранаты. – Ха! – На выдохе диагональный дар в шею второго, и новый взрыв. – Получи! – Лезвие рассекает переносицу третьего противника, и снова убийству имперца вторили взрывы.

Обер повернулся к четвёртому врагу на повозке и занёс над ним клинок, но этого стрелка, совсем ещё молодого мальчишку с глуповатым выражением лица, сбил другой северянин, метнувший в него свой атмин. Со свистом кривая, остро заточенная полоска металла рассекла воздух и впилась в тело оствера, который раскинул руки и вывалился за борт, а рядом с сотником появился разведчик, который принёс ему известие о такой заманчивой добыче, как обоз. Костар хотел было отругать родича. Но на сгрудившихся между повозками воинов и их животных, которые со всех сторон были окружены врагами, упала очередная граната. Взрывная волна прошлась по телу сотника горячим воздухом, и на окровавленное дно повозки свалилась чья-то рука. Остверы уничтожали его отряд, и, не обращая больше внимания на прозевавшего ловушку разведчика, командир попытался организовать оборону.

– Все к повозкам! – перекрывая шум боя, разнёсся над головами людей его голос. – Держаться! Воины! сюда!

Растерянные северяне, на которых со всех сторон сыпались удары, воспряли духом и начали выполнять указания командира. Всадники и пехота, все вперемешку, надвинулись на повозки, и некоторые из них были захвачены. Вокруг Обера сплотились родственники, пара шаманов и Шаквэ. И хотя многие нанхасы уже имели раны, а чародеи северян не могли колдовать из-за действий вражеских магов, которые находились в тылу своих войск, эти тридцать – сорок человек пока ещё сдерживали натиск вражеской кавалерии и готовились к прорыву в лес. Только сделать это они не успели, так как со стороны грунтовки, по которой пришли налётчики, в толпу врубился очередной вражеский отряд одинаково одетых и вооружённых дружинников. И натиск этого свежего резерва на хороших лошадях был настолько силён, что он разметал северян, и десяток дружинников с ходу пробился к повозкам.

Взгляд Обера встретился с синими глазами вражеского командира, который находился впереди своих бойцов, и сотник вздрогнул, так как тот очень сильно напомнил ему сгинувшего в пустошах Мака Ойкерена: такие же глаза, фигура и взгляд. На долю мгновения он замялся, а когда, всё так же стоя на повозке, попытался достать врага, то его атмин столкнулся с чёрным клинком имперского ирута. Сталь отскочила от метеоритного железа. Снова северянин попытался достать оствера. Но бесполезно. Находящийся на уровне своего противника оствер с лёгкостью отбил очередной выпад Обера. А затем, подобно кошке, ловко и стремительно, прямо из седла, прыгнул на сотника северян и рукоятью ирута сильно ударил его в покрытую круглым шлемом голову. Костар поплыл и отшатнулся в сторону. В его глазах всё потемнело и раздвоилось, но он видел, как имперец рубит стоящих на повозке северян с такой же лёгкостью, с какой всего пару минут назад сам сотник убивал остверских арбалетчиков. Ших-х! – свистит лезвие. И падает родич Обера, незадачливый разведчик. Удар наискось – и поражённый в бедро Шаквэ, зажимая левой ладонью рану, спрыгивает в снег и вместе с несколькими своими оленеводами, прихрамывая, убегает в лес. Сильный удар сапогом в показавшуюся над бортом голову – и один из легкораненых нанхасов с разбитым носом откатывается назад.

Костар тряхнул головой и, немного придя в себя, вновь направил атмин в противника. И опять неудача. Краем глаза оствер заметил его движение и ловким стремительным ударом выбил клинок из рук врага. Потом сделал шаг навстречу и, нанеся затянутым в тонкую чёрную перчатку левым кулаком резкий удар снизу вверх в челюсть Обера, погрузил его во тьму беспамятства…

Пришёл в себя командир правофлангового отряда армии вождя Ратэрэ Дючина примерно через час. Он лежал на толстой попоне, которая была раскинута под большим деревом. Его голова болела, а руки и ноги были связаны. Но, несмотря на это, Костар Обер попытался сориентироваться и осмотреться. Кругом были остверы, которые расчищали ставший полем боя кусок Южного тракта. Они раздевали его воинов и братьев по крови, потрошили сумки, тороки и рюкзаки убитых, а добычу тянули на обочину. Всё делалось быстро и как-то буднично, как если бы воины занимались подобным делом не впервые. Живых нанхасов вблизи себя сотник не видел, да и вообще со своего места он разглядел немного. Но и то, что попадало в поле зрения, было ясным доказательством того, что его отряд разгромлен, а он в плену.

«Что делать?» – стараясь не обращать внимания на боль, спросил себя Костар Обер. Однако ответа на свой вопрос у него не было. Горечь поражения заполнила всю его душу без остатка, и, закрыв глаза, он представил, как бы его встретили дома. Наверняка он стал бы простым воином, от которого бы отреклась семья, самое главное, что есть в жизни любого белоголового, и ему пришлось бы уходить в пустоши и искать достойной смерти.

Боль душевная оказалась во много раз сильнее боли телесной, и она вытеснила её. Бывший (теперь именно такое определение будет правильным) сотник стал соображать лучше и решил, что ему необходимо погибнуть в бою. Плен не для него, и наилучший выход из ситуации, в которой он оказался, – смерть от руки врага. А значит, надо разорвать путы и накинуться на одного из воинов неподалеку. Рывок! Ничего! Сыромятные ремни держали его руки и ноги не хуже железных оков.

«Придётся попробовать что-то иное», – мелькнула мысль. И в этот момент позади себя услышал разговор двух остверов. Речь южан, исковерканный язык нанхасов, звучала в ушах Обера вороньим карканьем, но он её понимал. И, не дёргаясь, прислушался к тому, что говорили враги.

– Удачно всё вышло, – с удовлетворением заметил один из имперцев, видимо пожилой человек. – Вы молодец, Уркварт.

– Просто нам повезло, шевалье, – ответил ему молодой голос, в котором звучали властные нотки привыкшего отдавать приказы человека. – Мы вовремя оказались в крепости, где находился обоз с продовольствием и несколько сот крестьян из окрестных деревень. А дальше всё само собой получилось. Место, куда должны выйти налётчики, нам было известно, численность вражеского отряда мы знали, о недостатке продовольствия – тоже, а вычислить скорость оленей и лосей несложно. Вот и родился план по их встрече.

– Ага! – Шевалье усмехнулся. – А ещё немалую роль в этом сыграло то обстоятельство, что когда вы готовили налёт на рудники Тангима, то очень хорошо изучили все окрестные дороги.