Шел ребятам в ту пору… - Харченко Людмила Ивановна - Страница 21

Командиры объяснили обстановку:

— Кто слаб волей, кто боится, что не выдержит, лучше оставайтесь.

И некоторые отсеялись.

Оставшиеся давали присягу на верность Родине. Командирами взводов назначили Белимова Василия Андреевича и Дрищова Василия Тарасовича. Кондрат Калистратович и Ваня Усковы попали во второй взвод, к Дрищову.

В тот же вечер отряд направился в Левокумку, затем в Кизлярские буруны. Под Кизляром отряд «Сергей» слился с благодарненским «Максимом». Командиром у благодарненцев был секретарь райкома партии Однокозов Алексей Григорьевич. Вскоре партизаны соединились с Моздокским фронтом. Их придали кавалерийскому корпусу Кириченко. Задача партизан и регулярных частей Красной Армии состояла в том, чтобы совместными усилиями разгромить моздокский узел противника, состоявший из нескольких тысяч солдат и офицеров, большого количества танков, бронемашин, артиллерии, авиации.

К партизанам на самолете прилетел первый секретарь краевого комитета партии, член Военного Совета фронта Михаил Андреевич Суслов. Подошел к бойцам отряда «Сергей».

— Кто командир?

— Я, товарищ Суслов! — представился Попов.

— Товарищ Попов, постройте всех партизан.

Михаил Андреевич поприветствовал, потом обошел всех, каждому партизану пожал руку. Вот он поздоровался с Гайворонским и вдруг увидел стоящего рядом с ним Ваню Ускова.

— О, у вас маленький партизанчик! — воскликнул Михаил Андреевич. — Как твоя фамилия?

— Партизан Усков Иван! Прибыл в отряд для защиты Родины!

— Ну, здравствуй, Ваня Усков! — и пожал руку «партизанчику».

Член Военного Совета поинтересовался, в чем нуждаются партизаны.

— В оружии, — был ответ.

Михаил Андреевич поговорил о чем-то с командирами, затем пожелал всем успехов, пообещал, что оружие партизаны получат, и улетел. В тот же день из Кизляра прибыли две воинских машины с оружием.

Ваня Усков получил карабин и две гранаты, которые он тут же прикрепил к поясу брюк.

Несколько дней партизаны потратили на изучение оружия и пулемета «максим». Ваня Усков хоть и был самым молодым в отряде, а в оружии разбирался лучше некоторых взрослых. Партизаны видели старания мальчишки и промеж себя говорили:

— Хороший хлопец у Кондрата: работящий, скромный, смелый. А поет как! Настоящий соловей!

Закончит чистить оружие Усков-младший, положит карабин на колени и, глядя в степную холмистую даль прищуренными глазами, запоет:

Партизаны тихо, стараясь не вспугнуть песню, подходили, садились вокруг.

А Ване было очень-очень грустно. Наверное, воспоминания о доме, о маме, о Наде и Тосе потянули на песню. Конечно, она не спит по ночам, его мама. Он представил ее лицо с высоким белым лбом, с большими серыми глазами, ее застенчивую улыбку. Наверное, часто утирает она слезы кончиком белого платка — все думает о них с отцом.

…На посту стоят Василий Дрищов и Ваня Усков. Тихо плещется о берега Кума. Ночь. Ветер налетит, расшевелит камыш и кажется, что вот сию минуту бросится на тебя враг.

Ваня озирается вокруг — страшно.

— Не бойся, Ваня! Это ветер гоняет камыш, — подбадривает парнишку Василий Дрищов.

…В разведку уходили почти каждый день. Ведь разведка — глаза и уши отряда.

Командование отряда дало ответственное задание двум юным партизанам: Ускову и Абдульменову. Подробно рассказали им, что они должны разузнать, как действовать. Одели их в чабанские костюмы, дали в руки ярлыги, и отправились ребята в село Кумли.

«Чабаны» шли смело, громко разговаривали. Перед ними расстилалась неоглядная степь.

— Вспомнил я сейчас один случай, отец рассказывал… — и Ваня пересказал Ивану Абдульменову историю о Маньке-Ралке.

— Вот герой, — вздохнул Абдульменов.

— А что если мы попадем в лапы фашистам и нам будут грозить смертью… будут пытать? Ты выдашь своих товарищей по борьбе?

— Ты что?! Я — комсомолец!

— А я не комсомолец, но знаешь, как сильно я люблю свои села, свою степь! Осенью, когда улетают в теплые края птицы, я с закрытыми глазами могу определить: журавли это летят, синицы или другие птицы. Смотри, в рифму получилось, — засмеялся Ваня.

Абдульменов сузил и без того узкие глаза и пристально, будто в первый раз посмотрел на Ускова.

— А ты красивый, Иван! Зубы какие у тебя!

Ваня еще пуще засмеялся.

— Та я ж человек, а не конь. Чего ты по зубам определяешь мою внешность, Абдульмен?! — Ване нравилось больше называть его Абдульменом.

Абдульменов добродушно улыбнулся:

— Мы известные коноводы.

Ребята и не догадывались, что сзади их прикрывали на всякий случай начальник разведки Дрищов, партизаны Орехов и Мартыненко. В случае опасности они немедленно оказались бы рядом.

На околице села встретились с зоотехником-ногайцем. Узнал тот комсомольца Ивана Абдульменова. На его вопрос: «Куда путь держите?» ребята ответили:

— Ищем коров.

«Знаем, каких коров вам надо», — и предатель побежал в полицию.

Зашли ребята в село, увидели женщин-ногаек. Абдульменов заговорил с ними на ногайском языке. Женщины рассказали, сколько в селе немцев, машин, где находится штаб.

Не успели полицаи схватить юных разведчиков. Два Ивана благополучно вернулись в отряд. Они доложили командованию все, о чем узнали, и через некоторое время отряд напал на Кумли. Были уничтожены немецкие велосипедисты и полицаи. Схватили зоотехника, который донес на юных разведчиков в полицию.

Задождило в конце октября. Часто на землю опускался туман. Пользуясь этим прикрытием, группа партизан-разведчиков подобралась к Ачикулаку. По Буденновской дороге сюда прибывали бронетранспортеры, мотоциклисты, пехотинцы на грузовых машинах. Ачикулак — крупнейшая вражеская база по снабжению Моздокского фронта.

Вечером разведчики доложили своему штабу о скоплении противника в Ачикулаке.

— Надо полагать, немцы готовятся к какой-то боевой операции.

Враг намеревался выйти к берегам Каспийского моря, чтобы овладеть железной дорогой, связывавшей через Астрахань фронт на Волге с нефтяными районами Кавказа.

Командование Красной Армии совместно с партизанским объединенным полком решило сорвать планы противника. Тридцать первого октября, ночью, вышел партизанский полк из Камыш-Буруна. На рассвете первого ноября они были у Ачикулака. Кавалерийский корпус Кириченко после глубокого рейда по тылам противника вышел на подступы к Ачикулаку южнее партизан, Тридцатая Отдельная Краснознаменная кавалерийская дивизия расположилась юго-восточнее Ачикулака. Была поставлена задача — разгромить этот узел противника.

Партизаны перекрыли дороги, ведущие к Ачикулаку, чтобы отрезать пути отхода вражескому гарнизону и не допустить удара в тыл наших войск. За ночь они вырыли глубокие окопы с пулеметными и минометными гнездами, с площадками для противотанковых ружей.

Рассвет. В окопах напряженнейшая тишина.

Разведчики подползли к немецким патрулям и хотели бесшумно снять их. Но совершенно неожиданно их предал туман: он мгновенно рассеялся, часовые заметили партизан и открыли по ним огонь. Закипел жестокий бой, какого еще не приходилось вести партизанам.

На партизанские окопы мчались вражеские танки.

— Без команды огня не открывать!

Танки все ближе, ближе. Уже совсем рядом, а команды все нет. Нервы напряжены до предела.

— Приготовиться! Огонь!

Стиснув зубы, стрелял по врагу и Ваня Усков.

Завертелся первый подбитый танк. Запылал второй. Остановился третий. Остальные повернули назад. Когда наступила передышка, Ваня подумал: «А где отец? Он был в обозе, в балочке».

А обоз заметили фашисты и ну гвоздить по нему. Обозники на бричках, линейках помчались к кошаре, чтобы укрыться от вражеского огня. Среди них был и Кондрат Калистратович.