Шел ребятам в ту пору… - Харченко Людмила Ивановна - Страница 10

— Нам приказано вернуться.

— Ну что ж, приказ есть приказ. Тогда вот что. Назад ваш рейс тоже не будет пустым. Мы передадим с вами пакет. А пока отдыхайте, набирайтесь сил. — Комиссар обнял девушек, вызвал бойца и распорядился, чтобы им организовали отдых.

В ночь, когда была назначена переправа, повалил густой пушистый снег. Разведчицы в белых халатах в сопровождении двух бойцов пробрались к берегу. Здесь простились, пожелали друг другу всего хорошего. Дальше ползли, держась на расстоянии одна от другой. Снег засыпал следы, но снег скрывал и полыньи на льду реки. Половина опасного пути пройдена. Враг молчал. Хорошо. Но вот в нескольких десятках шагов от немецких окопов провалилась под лед Валя. Женя подползла и подала ей руку, но не успела вытянуть Валю, как провалилась сама.

Девушки цеплялись за кромку льда. Лед обламывался. Так, в воде, обламывая перед собой лед, они добрались до берега. Женя первая почувствовала землю под ногами и потянула Валю. На берегу одежда моментально оледенела. Еле хватило сил добраться до первой хаты. Подруг впустил пожилой мужчина. Девочки бросились к горящей плите. Хозяин осмотрел их, ухмыльнулся и вышел за дверь. Подруги встревожились. Через несколько минут послышались тяжелые шаги, немецкая речь.

— Женька, жги пакет! — в ужасе прошептала Валя.

Буланова мгновенно бросила пакет в горящую печь.

Широко открылась дверь. Хозяин дома, оказавшийся старостой, привел четырех гитлеровцев. Один из них подбежал к печке и выхватил уголок уже сгоревшего пакета. Другие, подталкивая автоматами, повели девушек в штаб.

Арестованных привезли в Ставрополь. Из машины первым вышел гестаповец, за ним Женя и Валя и снова конвойный. Подруги успели бросить взгляд на знакомую улицу… И нужно же такому случиться, мимо здания гестапо, взявшись за руки, проходили Миша и Сеня.

— Валя! — крикнул Миша, но дверь уже глухо захлопнулась.

Ребята остановились, растерянно глядя друг на друга.

— Бежим к Сережке!

Сергей нахмурил рыжеватые брови. Страшная весть о вожатой ошеломила его.

— Что ты молчишь? — спросил Миша. — Пока ты молчишь, их, может, там пытают.

Сережа строго, по-взрослому, посмотрел на товарищей:

— Надо бы рассказать об этом кому следует, но как? Где эти люди? Мы же не знаем, кто ее товарищи. Где их искать?

— Знаем, знаем, Сережа! — закричал Сеня. — Мы раз шли с Мишей, когда было еще тепло, и видели ее с одним человеком… У него шрам на лбу. Помнишь, Миша?

Миша кивнул головой.

— А где мы будем искать этого человека? — спросил Сережа. — Город большой.

Три дня подряд пропадали из дому Сережа, Миша, Сеня, Ваня и Петя. Они бродили по улицам, всматривались в лица прохожих.

Сережа шел по Торговой. Надвинув на лоб ушанку, засунув руки в карманы, он устало поглядывал вокруг. За три дня бесполезных поисков он потерял надежду найти человека со шрамом на лбу. И увидел! Увидел, как прямо ему навстречу в черной потрепанной тужурке и старенькой курпейчатой шапке шел человек со шрамом у правого виска.

— Дяденька! — схватил его за руку Сережа. — Вы мне очень, очень нужны. Вы знаете Валю?

— Какую Валю? — холодно спросил Глеб.

— Комсомолку Валю Плугареву, нашу вожатую. Не отказывайтесь. Мы видели вас с ней. Ей плохо сейчас. Очень плохо. Ее в гестапо откуда-то привезли. Дяденька, помогите ей. Вы же ее товарищ, — умолял Сережа. — Я пионер. Я ничего никому не скажу. Только помогите ей вырваться оттуда. Ее замучат там…

Глеб равнодушно глядел на Сережу, ничем не выдавая своего волнения.

— Я не знаю никакой Вали. Ты ошибся, мальчик, — сказал он и, круто повернувшись, пошел прочь.

Сережа растерялся. Он ждал чего угодно, только не этой холодности и равнодушия. Зло посмотрев вслед уходящему Глебу, он махнул рукой.

— Ладно, без тебя обойдемся. Тоже мне… товарищ… — и пошел искать ребят, чтобы сообщить о своей неудаче.

А Глеб между тем торопливо вошел в квартиру маленького дома в тихом переулке. За все время подпольной работы это был первый случаи, когда Глеб нарушил условный порядок встреч. Немолодой человек, хозяин квартиры, пристально посмотрел на Глеба: что-нибудь случилось?

— Женя и Валя в гестапо. Я сейчас смертельно обидел одного чудесного паренька, который сообщил мне об этом… Как быть? Как помочь девочкам вырваться оттуда? Гитлеровцы готовятся к отступлению. Они будут торопиться с расправой…

Собравшись в пустынном, запорошенном снегом саду у Сережи, пионеры совещались. Каждый предлагал какое-нибудь средство спасения вожатой. Уже не одно из них подвергалось коллективному обсуждению и тут же отклонялось.

— Ребята, давайте я что-нибудь сделаю такое, чтобы меня арестовали. А там увижу Валю и скажу о назначенном дне и часе, о веревочной лестнице, — предложил Петя Гарбузов.

Друзья знали Петин характер. С товарищем он готов был поделиться последним. И сейчас, чтобы спасти свою вожатую и ее подругу, он без колебаний готов был пожертвовать собой.

Миша Колесников возразил:

— Это не так просто, Петя. Ты можешь с ними там не встретиться. Нет… неподходящее дело. Надо придумать что-то другое.

— Я придумал! — воскликнул большеглазый Ваня Дуньков. — Я знаю одну нашу соседку, которая там уборщицей работает. Мы в записке сообщим Вале о дне побега и попросим ответа.

— Вот это дельно! — похвалил Сережа. — Давайте попытаемся.

На этом согласились все и поручили Ване немедленно договориться с соседкой. Условились о часе сбора. Ваня ушел. Остальные, забравшись в сарай, мастерили веревочную лестницу.

Разошлись под вечер.

Мать Сережи заметила перемену в сыне: он осунулся, слишком серьезным, не детским стало выражение лица. К нему несколько раз за вечер приходили мальчики, подолгу о чем-то шептались и, хмурые, снова расходились.

«Что их тревожит? Надо поговорить с Сережей», — думала мать. Ома подошла к сыну. Мальчик открыл глаза.

— Сережа, ты очень беспокойно спал. Что с тобой?

— Сон… Приснился, мама, такой страшный сон.

— Ну, расскажи мне свой сон…

Сережа помолчал. «Сказать или не сказать?» — подумал он.

— Я видел, мама, камеру пыток и Валю. Ее подвесили гестаповцы и жгли раскаленным докрасна железом. Она стиснула зубы, чтобы не кричать, а потом оторвалась и провалилась сквозь землю.

— Сереженька, что ты! О какой Вале ты говоришь?

— Да о нашей Вале. Вожатой. Ее посадили в гестапо.

Теперь матери стало понятным беспокойство сына. Но что могла она посоветовать? Она отошла, охваченная тревогой и тоской, молча занялась уборкой квартиры. Сережа оделся и принялся что-то писать, испортил несколько листиков бумаги. Зачеркивал, писал, снова зачеркивал и снова писал. Мать подошла к нему, но он прикрыл тетрадный листок ладонью, нетерпеливо попросил:

— Не мешай, мама. Пожалуйста… — Потом сложил треугольником записочку и выбежал на улицу.

Ребята, за исключением Вани Дунькова, уже были в сборе.

— Что ж это его нет? — волновался Сеня.

— Придет. Подождем, — ответил Сережа.

Ребята, присев на скамью, тихо совещались.

— Ваня! — закричал обрадованный Петя.

По занесенной снегом дорожке сюда шел Дуньков.

— Ну, что? — спросили в один голос ребята.

— Согласилась! Давайте делать разведку: где можно спустить по стене лестницу. Но сначала напишем письмо.

— Я уже написал. Слушайте. — Сережа развернул бумажку.

Письмо ребята одобрили, а Ваня, взяв его с собой, стремглав пустился обратно. Ребята вышли на улицу, чтобы еще раз осмотреть соседний с гестапо двор.

Неля по-прежнему работала в фашистском штабе. По офицер, сейф которого она открывала, теперь присматривался к ней, смутно подозревая ее. Пробовал даже следить. Приходил рано утром, прятался за двумя шкафами, поставленными углом, и в щелку наблюдал за каждым движением Нели. Ничего не подозревая, девушка, как обычно, вытирала пыль со столов, мыла пол.