Ледяная бесконечность - Тармашев Сергей Сергеевич - Страница 14

– Где ты узрел бой, человече? – покачал головой жлоб. – Рыбоеды дерутся отчаянно, если им некуда бежать. А тут они пустили стрелы на авось да разбежались кто куда. Попрятались по ледяным гротам, знают, что не будем мы их оттуда выковыривать или осаду затевать. Вот если бы мы стрелы проворонили да на щиты не приняли, побило бы нас тогда тяжко – рыбоеды наконечники ядом смазывают. Вот тогда они бросились бы в сечу. К тому ж Топтыгину шкуру ни одна стрела не пробила, но осерчал он шибко, какая уж тут битва! Еле ноги унесли, и то не все. Но теперь спокойной дороги не жди. Рыбоеды как повылазят из своих щелей, так гонцов вперед нас отправят, упредить и своих, и каннибалов заодно. Олени у них маленькие, да удаленькие. С такой тяжелой упряжкой нам их не обогнать, когда вместо тройки два лося сани тянут. Лось – животина сильная, но совсем уж долго бежать с большой скоростью не может, тяжко ему.

Головорез что-то спросил у сексапильной дикарки, указывая на раненую тварь, она ответила, он кивнул и убежал в голову колонны. Майк решил, что не помешает предпринять ещё одну попытку.

– Мисс Вес-ни-ана, – он постарался выглядеть максимально искренне. – Что с этим животным?

– Стрелою ранило, ты же видел, – дикарка вновь уставилась на него взглядом не вполне нормального в психическом плане человека. – Слаб он покуда, не может сани тащить.

– Вы сможете вылечить его полностью? – Майк выразил озабоченность. – Или наш переход к границе мирового ледника затянется? Я вижу, что наша скорость снизилась.

– За четыре дня исцелю полностью, но до тех пор в упряжку ему нельзя, – ответила девица. – Не робей, гость, это не самая страшная беда, что может приключиться в дороге. Мы на чужой земле, и нам предстоит миновать места по-настоящему гиблые.

Майк рефлекторно сглотнул. Вся ваша Сибирь – это одно большое гиблое место. Хуже только Могильник и теперь ещё Реактор. Она пытается меня запугать, чтобы избежать вопросов.

– Как вам удается так быстро лечить своих соплеменников и это животное? – не отставал он.

– С помощью Предков, кои суть Боги наши, – затянула старую волынку дикарка, и её взгляд из странного стал безразличным. – Таков удел мой, по Образам Крови. Тебе сие уже ведомо.

Она отвернулась, и Майк поспешил сменить тему. Про приборы она добровольно не расскажет, это ясно. Тут необходим более тонкий подход, нужно усыпить её бдительность.

– Скажите, что за странный боевой клич используют ваши солдаты? – об этом она будет говорить, не ожидая подвоха, значит, от разговора не уйдет. – Мне удалось понять что-то насчет Солнца…

– Вои кричат «У-Ра», – дикарка не занялась игнором, как вчера, значит, он на верном пути. – Это древний победный клич, завещанный нам Предками. – Она вновь посмотрела на него. – «У» означает «возле», «рядом». «Ра» – это не только Солнце, дарующее тепло всему сущему, но и Первичный Огонь Творения, безконечная[1] энергия жизни, её исток. Расич, умирая, возвращается к истоку жизни. Поэтому воев не страшит гибель в сече, ежели битва идет ради будущего Родины, ибо погибнуть за Родину суть великая честь. Они кричат «У-Ра!» – «Мы рядом с Солнцем», «Мы у истока жизни» – иными словами: «Мы уже победили!» – Потому как если падут в битве, то вернутся к истоку вечной жизни, сотворяющему всё сущее. Сущность Расича безсмертна, убить можно только его тело. Клич «У-Ра» означает, что нас невозможно победить. Убить – быть может. Победить – нет.

– Разве эта стычка являлась сражением за Родину? – Майк позволил себе легкую иронию, всё-таки не каждый день доводится услышать такую чушь. Цивилизованному и интеллектуальному человеку такое в голову бы не пришло даже под серьёзной дозой. – Вы ведь сами сказали, мисс, что мы пересекли границу и находимся вне ваших территорий!

– Я не знаю, что означает слово «Родина» в вашем современном языке, – усмехнулась девица. – Но явно не то, что оно означает в нашем дикарском. Потому как на языке, завещанном нам Пращурами, «Родина» означает Род, в котором ты РОДИЛ-СЯ, то есть «РОДИЛ СебЯ», ибо сущность Расича пред рождением сама выбирает родителей. Но Родина – это не один лишь Род. Как домина суть очень большой дом, так и Родина суть исполинский Род, сиречь то, что объединяет в одно целое и свой Род, и свою Расу, слагающуюся из своего Рода и Родов-побратимов, Землю-Матушку, на которой все они живут, прошлое наших Дедов и будущее наших Детей. А ты, наверное, считаешь, что Родина – это лишь территория внутри государственных границ? Стало быть, у нас с тобой разный смысл слова «Родина», гость. И сейчас мы сражаемся ради будущего земли нашей и деток наших, дабы вернуть тепло Земле-Матушке. Ты ведь за этим к нам пришел, гость? Не так ли?

Она испытующе посмотрела на него, её взгляд принял знакомое идиотско-сомнамбулическое состояние, и в уголках губ на краткий миг мелькнула едва заметная усмешка.

– Потому и ведем тебя к Великому Льду через поганые земли, – закончила она. – Иначе никто из Расичей за порубежные столбы выходить бы не стал. Нам чужой земли не надобно. Но и своей чужакам не отдадим ни пяди. Ни злым, ни добрым, ни за красивые слова, ни за богатые дары. Ибо нет хуже преступления, как Родиною своею торговать или частями её раздавать!

– Вы настоящий патриот, мисс Вес-ни-ана! – восхитился Майк. Ну надо же, какая восхитительная смесь шовинизма и глупейших понятий примитивной первобытности! Пожалуй, он зря переживает о том, что эти дикари увешаны свастиками с головы до ног. Это чудовищное клеймо фашизма им очень подходит! Ничего, демократия научит вас и толерантности, и торговле недвижимостью. А он, Майк, вместе с замдиректора Коэном, научит вас демократии. Главное, только добраться живым до Новой Америки, главное, выжить. Одно только непонятно: раз дикари настолько загорелись идеей получить в своём проклятом господом заледенелом разломе теплый климат Новой Америки, то должны беречь Майка как зеницу ока! Почему же они послали с ним через половину мирового ледника всего лишь одного головореза?!

– Вы обязательно должны пойти с нами! – горячо продолжил он. – Ваш пример вдохновит любого, даже самого слабохарактерного гражданина! А ваши умения могут спасти жизни сотням несчастных детей, заживо замерзающих в погребенных под снегом развалинах городов, сметенных ужасающими торнадо! Они страдают от тяжелых болезней! Неужели вы бросите детей умирать?! – Майк вонзил в неё пылающий жаждой справедливости взгляд. Посмотрим, что ты скажешь на это!

– Мне не велено идти с вами, гость, – его пламенная тирада никак не впечатлила девицу. – Святогор запретил, – она печально вздохнула, и Майк невольно скосил глаза на вырез в её расстегнутой шубке из белого песца. Высокая упругая грудь девицы, скрытая от посторонних глаз лишь тонкой тканью сарафана, крайне сексуально поднималась в такт дыханию. – Я так не хочу отпускать его одного в столь далекие и враждебные земли… – Она вздохнула ещё раз. – Но указ есть указ, я не могу ослушаться суженого.

Майк понял, что не заметил, когда именно девица расстегнула шубку, возможно, сразу после нападения, пока он укрывался в санях, просто белый мех сливается с белой тканью её сарафана, и Майк не увидел этого вовремя. Надо воспользоваться случаем и по возможности заглянуть за отвороты шубки, увидеть внутренние карманы. Медицинские приборы там, это несомненно. Их должно быть заметно, и Майк сможет по внешнему виду хотя бы ориентировочно определить уровень их технологичности. Если, конечно, за двести лет дикари не затерли и замызгали корпуса устройств до неузнаваемости. Он сделал вид, что крайне увлечен беседой, и развернулся к девице, принимая более удобное положение. Но разглядеть внутренние карманы шубки никак не удавалось, сани шли ровно, полы одежд не колыхались, а его взгляд постоянно сбивался с поиска карманов на слегка выпирающие через ткань сарафана соски.

– Но как же дети? – торопливо произнес Майк, возвращаясь к теме разговора. – Они же нуждаются в медицинской помощи! – Упругая грудь и соблазнительная фигура дикарки выбивали его из равновесия. Эта троглодитка настоящая самка, от неё так и пышет сексом! И она всерьёз считает, что он поверит в её сказочки про два прошедших года целомудренного ожидания свадьбы и ещё два предстоящих? Он поймал себя на мысли, что уже не ищет внутренних карманов дикарки. Её пухлые коралловые губы и упругая грудь под тонким сарафаном заполнили его сознание. Майк с трудом оторвал взгляд от соблазнительных форм девицы и заявил: – Кто-то должен помочь детям!