Тьма. Рассвет Тьмы - Тармашев Сергей Сергеевич - Страница 40

Геордин замолчал и слабым движением потер старческие руки, словно его одолевал озноб. Он открыл глаза.

— Теперь ты знаешь, как все началось, дочь моя, — вымолвил он, глядя на Принцессу.

— Это… это ужасно… — От услышанного Айлани почти потеряла дар речи. — Папа… как ты мог…

Старик лишь печально улыбнулся и покачал головой.

— Это еще не все. — Он отвел взгляд куда-то в сторону и продолжил: — Я думал, что с моей коронацией история закончилась. Я ошибался. Великие Боги Парна видят все и не прощают подлости. Они прокляли меня, и чем больше проходит времени, тем отчетливее я это понимаю. Пятнадцать лет я жаждал быть королем, и тридцать лет горько сожалею о том, что желание мое исполнилось. Все началось очень быстро.

Сначала по стране поползли слухи о том, что смерть Короля Эдрионга не просто результат проигранного сражения. Гибель почти трех десятков магов произошла в один миг, и многие сильные волшебники почувствовали это. Прежде чем покинуть страну, опальные маги успели зародить в душах людей сомнение. Кроме того, тела Королевы Ариллы и новорожденного Наследника так и не были найдены, и немало людей не верило в их гибель. Позже выяснилось, что один из случайно выживших в битве в пустыне оказался офицером, да еще и представителем знатного рода. Он видел меня рядом с Эдрионгом в ту ночь. Несмотря на то что мои люди сразу же схватили всех, кому удалось вернуться после гибели армии, ему удалось бежать, да еще и освободить своих друзей. Они скрылись в лесах приграничных провинций и организовали сопротивление. Их проповеди еще более усилили смуту, вызванную словами ушедших магов.

Но и это было только начало. Хан Кил Им Пах стал проводить свои отряды через приграничные провинции Редонии и совершать набеги на наших соседей. С этих направлений песочников никто не ждал, и во время первых набегов Сабия и Нимия понесли тяжелый урон. Я пробовал возмущаться, но в ответ Кил Им Пах лишь улыбался и говорил, что у нас союз, а союзники должны помогать друг другу. Мне нечего было противопоставить ему, Редония лишилась магов, гвардии и лучших полководцев.

Соседи, почувствовав все тонкости редонийско-к’Зирдского союза на себе, быстро отвернулись от нас. Формально никто не решился объявить нам войну, учитывая силы наших союзников, но… с тех пор Редония окружена льдом ненависти и недоверия. Мне с огромным трудом удалось сохранить соглашения о транзитных торговых маршрутах, но это толком ничего не дало. Отряды Кил Им Паха часто грабили караваны соседей прямо в наших пределах. Очень скоро вся торговля Редонии сосредоточилась в портовых городах, благо Вакри, далекие от политики, не бросили торговлю в наших портах.

Редония — торговое государство, и вместе с резким падением торговли во всей стране упали доходы. Королевская казна пустела, и я был вынужден срезать социальные расходы и повышать налоги и повинности. Очень скоро чернь стала роптать. Я пытался хоть как-то выправить положение, но не смог, требовались средства, а их не стало. Почти все состояние нашего рода я потратил на подготовку заговора и оплату наемников, а поддержавшие мой заговор древние дворянские роды отказались выделить государственной казне средства, ссылаясь на свое плачевное финансовое состояние, вызванное положением дел в стране. Несметные сокровища погибшей династии Короля Эдрионга оказались недоступны. Мы распространили информацию, что их украл безумный Родбонг, но это не так. Сами сокровища до сих пор лежат в гигантских каменных залах, вырубленных глубоко в скале под Королевским Дворцом. Древние эльфийские сторожевые заклятья защищают их, и никто не может проникнуть в сокровищницу, если в жилах его не течет кровь королей. Я оказался в состоянии острого финансового голода.

То тут, то там начали вспыхивать бунты. У меня не осталось другого выбора, кроме как применять войска. Я отменил множество законов Эдрионга, укреплявших права простолюдинов, и дал Тайной Полиции почти неограниченные полномочия. Народ возненавидел меня, но это уже ничего не значило. Какое-то время моя власть держалась на армейских клинках и полицейских застенках, но потом и это время закончилось. Мои бывшие соратники по заговору становились все менее и менее управляемы и стали требовать себе все больших привилегий. В отличие от меня они сохранили свои богатства и, поняв мое положение, стали при помощи финансовых рычагов получать все больше самостоятельности. Кроме того, мы все повязаны заговором, и у них против меня есть такие же улики, как и у меня. Поначалу они не решались мне перечить, опасаясь гнева некроманта, но годы шли, и страх растворился в реке времени. Некромант сделал свое дело, получил свою выгоду и ушел. Мои вчерашние друзья, видя мою слабость, стали вести себя со мной, Королем Редонии, словно с равным. Вскоре Тайная Полиция доложила о готовящемся против меня заговоре. Я понял, что для сохранения жизни и трона у меня просто нет ни сил, ни возможностей.

И тогда я вновь воззвал к некроманту. Но Кён’Л’Жейсн не ответил. Спустя несколько дней в Арзанну под видом ищущих заработок сабийских ремесленников вошли отряды заговорщиков. Поверить в такое не смог бы и глупец, я понял, что это демонстрация силы. Было ясно, что для моего свержения все готово и в решающий момент столичный гарнизон покинет меня. Я не хотел умирать и решил бежать, не дожидаясь нападения. В порту уже ждал корабль. И тут появился некромант. Он открыл портал прямо у меня в кабинете. Некромос долго смеялся, потешаясь над моей беспомощностью, и говорил, что впечатлен моими успехами в управлении королевством, ибо он ожидал услышать мой крик о помощи еще год назад. Я взмолился о спасении, и он не отказал. Но за помощь потребовал плату, и сердце замерло у меня в груди, когда я услышал ее цену.

Дети Некроса питаются человеческой плотью и кровью, но я никогда не думал, что мне придется столкнуться с этим кошмаром самому. Кён’Л’Жейсн пожелал жизни двух миллионов граждан Редонии. Взамен он обещал все устроить…

Старый Геордин на мгновение замолчал, словно собираясь духом, после чего тяжело вздохнул и сказал:

— И я согласился.

Айлани тихо ахнула. Старый Геордин вздрогнул, услышав ее возглас, но так и не решился посмотреть на бледную, словно полотно, Принцессу. Вместо этого он продолжил:

— По его велению я указал на заговорщиков и их родовые земли. На следующий же день в тех провинциях вспыхнула ужасная эпидемия страшной болезни. Она распространялась с невиданной скоростью, поглощая все больше и больше людей, и лекари были перед ней бессильны. Спустя несколько дней заговорщики сами приползли ко мне и на коленях молили о пощаде. Их семьи оказались поражены болезнью, и некромант каким-то образом дал им понять, за что последовало это наказание. Заговор умер на корню, я заставил заговорщиков принести мне присягу верности на крови в присутствии некроманта и обложил их огромными репарациями. Тогда некромос снял заклятье с их близких, хотя и не со всех. Он сказал, что это придает остроты всей интриге…

Эпидемия же продолжала расползаться по стране. Вскоре пошли слухи, что от смертельной болезни можно исцелиться, если надолго уйти в пустыню. Говорили, что пески Ратхаш вытягивают из больных смертельную хворь, и даже якобы появились первые исцелившиеся. Сотни тысяч зараженных людей потянулись в пески, ведомые надеждой на спасение. Немногие из них потом вернулись обратно, и никто не знает, как истекли последние часы жизни остальных и где лежат их кости. Когда все больные ушли в бесконечность Ратхаш, эпидемия закончилась. Редония потеряла два миллиона подданных, несколько провинций практически обезлюдели. Но некромант сдержал слово. Моя власть была восстановлена, враги повержены и с тех пор не представляют опасности.

Тогда я думал, что мои беды закончились. Помня о том, к чему меня чуть было не привела нерешительность, я правил железной рукой, жестоко подавляя любое проявление несогласия. Но с годами среди черни все более и более крепла ненависть ко мне и моему правлению. Испытывающая торговый голод Редония не могла позволить себе убыточные статьи расходов, мягкие налоги и повинности, и простолюдины постоянно вспоминали времена Эдрионга, бесплатную медицину и образование, поголовное процветание. Они считали, что я своею волею загнал страну в бедствие и нищету, но их думы ничего не стоят и интересуют лишь Тайную Полицию. Гораздо опаснее стало сильно обедневшее за прошедшие годы дворянство. С древними дворянскими родами все было решено раз и навсегда, но теперь смуту подхватили провинциальные дворяне из малоизвестных родов. Их недовольство оказалось еще опаснее, ибо многие из них пользовались любовью своих подданных.