Праведники Меча - Марко Джон - Страница 13

Рошанн мгновенно послушался. Он поклонился императору и, пятясь, ушел из салона. Касрин чувствовал себя неловко. Не зная, куда деть руки, он вызывающе скрестил их на груди, дожидаясь, чтобы Бьяджио заговорил. Ему пришлось ждать тревожно долго: император внимательно его разглядывал. Наконец Бьяджио чуть отодвинулся от рояля.

— Вы не такой, как я думал, — сказал он. — Гораздо моложе.

— Извините, что разочаровал вас. Бьяджио выгнул бровь.

— О нет, вы меня не разочаровали, Касрин. Со временем, возможно, разочаруете, но пока — нет. — Император подошел к стеклянному буфету, стоявшему у стены. Его полки были уставлены бокалами и бутылками. Бьяджио выбрал вино цвета крови и протянул бутылку Касрину. — Выпьете?

— Нет, спасибо, — сказал Касрин.

Он понимал, что попал в паутину, и хотел сохранить способность соображать.

Бьяджио налил себе бокал.

— Вам нравится мой музыкальный салон, капитан? Когда мне неспокойно, я прихожу сюда, чтобы вернуть себе душевное равновесие и поиграть на рояле. Это — мой храм.

— Храм? Ну что ж, очень удобно. Я хотел сказать — раз уж вы разнесли другой на щебень. Бьяджио сверкнул глазами.

— Об этом вам следовало бы молчать, — посоветовал он. — Не забывайте, с кем вы разговариваете.

В углу комнаты стояли два пышных кресла. Светлое дерево украшала богатая резьба. Бьяджио прошел туда, сел и положил ногу на ногу. Он поманил Касрина к себе.

— Идите и садитесь со мной, капитан. Нам надо поговорить о деле.

— О каком деле?

— Сядьте, и я вам скажу.

— Я предпочитаю стоять. Бьяджио поднял глаза к небу.

— Я знал, что вы упрямы. Ну, хорошо, пусть вам будет неудобно. Я уверен, что вы к этому привыкли, пока жили в той крысиной норе.

— Вам ли не знать, — огрызнулся Касрин. — Это вы меня туда загнали. Вы и ваш добрый друг Никабар.

— Вы озлоблены, — заметил Бьяджио. — Понимаю. У вас есть на это право. Но я прошу вас минуту меня послушать. Мне нужно, чтобы вы открыли свой слух. Думаю, вам будет интересно.

— Мне наплевать на все, что вы можете сказать. Если меня вызвали сюда, чтобы казнить, — пожалуйста. Я этого ждал. Но избавьте меня от ваших проповедей.

— Вы неправильно меня поняли, — проговорил император. — Сядьте, пожалуйста.

На этот раз Касрин принял его приглашение. В Бьяджио ощущалось нечто интригующее, чего Касрин никак не ожидал.

— К чему все это? — спросил он. — Почему я здесь?

— Дело касается Лисса, — ответил Бьяджио. — Чего же еще?

— Лисса! — презрительно фыркнул Касрин. — Действительно — чего же еще. Я уже все сказал Никабару. И не понимаю, зачем мне повторять это вам. То, что я стал изгоем, моего мнения не изменило.

Бьяджио кивнул.

— Я в курсе. Адмирал Никабар все мне рассказал. Он считает вас трусом, Касрин.

— Потому что я не захотел убивать невинных людей для него и для вас.

— Нет, — возразил Бьяджио. — Только для него.

— Это и ваша война, Бьяджио. Не пробуйте это отрицать. И это — настоящая бойня. Я больше не хочу в ней участвовать.

— Верно, — сказал император. Он нахмурился, глядя в бокал и рассматривая свое отражение. — Я действительно помогал Аркусу при планировании первого нападения на Лисс. Тогда я был с ним согласен. Но ситуация изменилась. И я изменился.

— Ну конечно! — засмеялся Касрин.

— Это так! — рявкнул Бьяджио. — И я намерен доказать это вам и всей империи.

— Такие люди, как вы, не меняются, Бьяджио. Вы всю жизнь были мясником. И Никабар тоже. — Он откинулся назад, презрительно глядя на императора. — Вы, нарские аристократы, все одинаковые. Вы видите только новые богатства, новые земли, новые народы, которые надо покорить. — Он потер пальцы под носом у Бьяджио. — Вот все, что вас интересует, Бьяджио. Золото. Вам больше ничего не нужно. Вас волнуют только проклятые деньги.

Бьяджио покачал головой.

— Посмотрите на меня, Касрин.

— Я смотрю.

— Я имею в виду — посмотрите, как следует. Какого цвета у меня глаза?

Касрин пожал плечами.

— Не знаю. Зеленые, кажется.

— Правильно, зеленые, — резко подтвердил Бьяджио. Он раздраженно отодвинулся от Касрина. — Было время, когда мои глаза сверкали, словно два сапфира. Кристально-синие, как небо. Как у Никабара.

По лицу Касрина скользнула тень сомнения. Бьяджио ухватился за него.

— Да, вы меня поняли. Я стал другим. То, что мы делали в Лиссе, было ошибкой, но тогда я был безумен. Я сидел на том же снадобье, что и Никабар, и оно нас обоих сводило с ума.

— А теперь?

— Я больше не пользуюсь снадобьем.

— Почему?

— Ради мира, — ответил Бьяджио. — Неправильно продолжать войну против Лисса. Вы это знаете.

Поэтому вы и отказались с ними сражаться. И поэтому Никабар назвал вас трусом. Видите — я многое о вас знаю, Блэр Касрин.

— Нет, — отрезал Касрин, — вы ничего обо мне не знаете.

— Вы родились в рыбачьем поселке Эс-Тракла, к югу от столицы. Вашего отца тоже звали Блэром. У него была шаланда, на которой он возил рыбу с мыса. Ваше первое воспоминание — о том, как вы работаете с ним в море. И вы мечтали стать моряком, как ваш кумир, Никабар. В пятнадцать лет вас укусила мурена. Вырвала кусок мяса из руки...

— Хватит! — бросил Касрин. — Вы можете воспроизвести урок истории, Бьяджио, но вам ничего не известно о человеке. И вы понятия не имеете, почему я отказался сражаться с лиссцами, потому что вопли женщин и детей ничего для вас не значат. Вы — чудовище, как Никабар. И я боготворил его в юности потому, что был глуп.

— Но теперь вы его ненавидите, правда, Касрин? — допытывался Бьяджио. — Он отнял у вас жизнь. Нет, хуже! Вы предпочли бы, чтобы он вас убил. Тогда вам не пришлось бы слушать, как вас называют трусом, и вы не застряли бы в той вонючей деревне, не имея разрешения отправиться в плавание. Ведь ваша репутация погублена? Никабар выставил вас и ваших людей дураками. И «Владыка ужаса» обрастает ракушками, пока вы напиваетесь и проводите время со шлюхами. Никабар ждет, чтобы вы покаялись. Но вы этого никогда не сделаете, потому что считаете себя правым.

Все сказанное Бьяджио было правдой, и Касрин заставил себя едко улыбнуться:

— Очень впечатляет.

Ответная ухмылка Бьяджио ужасала.

— Я не идеальный человек, капитан. Но я стал лучше, чем был. Есть вещи, которые мне нужны для того, чтобы сохранить империю. Одна из них — это мир с Лиссом. У меня есть проблемы посерьезнее, а лиссцы меня выматывают. Мне необходим мир.

— Ну и? Действуйте: заключите мир.

— Не могу. Мешает наша общая проблема.

— Общая? — Касрин, наконец, понял: — Вы имеете в виду Никабара.

— Он одержим Лиссом. Он пытается покорить его уже больше десяти лет, и это лишило его рассудка. И он загнал меня в угол. Черный флот подчиняется не мне, а ему. Флот будет воевать с Лиссом столько, сколько Никабар того потребует.

— Он никогда не отступится, — согласился Касрин. Он слишком хорошо знал Никабара, чтобы надеяться на иное. Бьяджио был прав. Никабару Лисс не давал покоя. Это было единственным, что в последнее время руководило всей его жизнью. — Но что можно сделать? Вы же сами сказали: флот подчиняется ему.

— Ну, вообще-то не совсем весь флот, капитан, — ответил император. Он приветственно поднял бокал. — Ваше здоровье.

Невысказанное вслух предложение заставило Касрина удивленно открыть глаза.

— Вы намерены устранить Никабара?

— Желаете принять участие?

— Хотел бы, не будь это безумием. Вы понимаете, чего просите? Вам хоть что-то известно о «Бесстрашном»? Это сумасшествие. — Касрин рассмеялся императору в лицо. — Может, вам стоит снова сесть на наркотик, Бьяджио?

— А может, вы трус? — отозвался Бьяджио. Касрин ощетинился:

— Нет!

— Тогда заткнитесь и слушайте. Моя родина — Кроут. Вам известно, что остров захватили лиссцы?

Касрин кивнул. В Наре об оккупации Кроута знали все.

— А вы знаете, кто такая королева Джелена? Королева Лисса находится на Кроуте, капитан. Она укрепляет остров, думая, что я хочу отвоевать его обратно. Видимо, она считает, что Никабар планирует нападение на Кроут.