Очи бога - Марко Джон - Страница 9

— Черт побери! — закричала она.

Старая Гвена пропустила вопль мимо ушей. Она долгие годы служила в замке повитухой, и слышала от своих подопечных крики и пострашнее — даже от дам королевских кровей. Бейт не была королевского рода, но могла ругаться, как уличная торговка, особенно когда схватки терзали ее тело. Закрыв глаза, она всякий раз видела перед собой лицо Гилвина. Он был добрым человеком и умер слишком молодым. Говорили, будто именно его смерть подвигла Акилу к заключению мира с рииканами. Он был одним из лучших воинов Лукьена. Лукьен сам привез жуткую новость, которая потрясла беременную Бейт и повергла ее в тяжелую депрессию. Но Акила обещал оставить ее в замке, а он был хорошим человеком, разве не так?

— Не знаю, — простонала Бейт, откидывая голову назад. Она чувствовала, что сходит с ума, и ее больше не волновало, слышит ли ее кто-нибудь.

— Бейт, остановись-ка ненадолго, — сказала Мери. Подруга вытерла ей лицо. — Все будет хорошо. Роды продвигаются нормально, правда, Гвена?

— Просто идеально, — подтвердила старуха. — Ребенок движется так же ловко и быстро, как дьявол в бархатных панталонах. Тебе больно, я знаю, но ничего не поделаешь. Я принимала на свет короля Акилу, как ты знаешь, и если и был ребенок, который не желал появляться, так это он. Двадцать часов жуткой агонии…

— Гвена! — проворчала Мери. — Следи за своей речью!

Впервые за эти часы, Бейт засмеялась.

— Не нужно смеяться, дыши! — скомандовала акушерка. Она снова заглянула вниз, чтобы проверить, как идут дела. Бейт уже видела головку ребенка. — Ну вот, все хорошо. Ты молодец, девочка. Вот и все. Помогай ему выйти.

Бейт напряглась, стараясь дышать, как учила Гвена. Она увидела яркую вспышку за окном и почувствовала, как комната сотрясается от мощного раската грома. Из-за дождя не было видно ни луны, ни звезд — только тусклый свет факела в опочивальне. Она ощущала запах собственных нечистот, крови, пота и страха. Каждый вдох давался с трудом.

— Я хочу родить мальчика. Ты слышишь, Гвена, — шептала она.

Повитуха усмехнулась.

— Этот вопрос не по моей части.

— Мальчика, — настаивала Бейт. — И назвать его в честь отца…

— А если это девочка? — спросила Мери.

— Не может быть девочки, — проворчала Бейт. — Бог теперь мне должен. Он отобрал у меня все. Так что эта милость — самое меньшее, что он может мне дать.

Подошла новая схватка. Бейт выдохнула, чувствуя, как расширяется родовой канал с нечеловеческой болью, вызванной настойчивостью младенца. Она вцепилась в простыни, стискивая зубы.

— Хорошо, все идет прекрасно, — сказала Гвена. Она поместила руки между ног Бейт. — Давай-ка, потужься еще разок, как следует.

Бейт выгнулась от боли, старясь изгнать ее из своего сознания. Одновременно с мощным ударом грома она издала страшный крик, изгоняя плод из своей утробы. Боль была дикой. Помощь Гвены не особенно избавила от страданий. Роды достигли решающей минуты. Она сама знала это. Из последних сил, собрав остатки энергии, она потужилась.

— Да! — закричала Гвена. — Да, да!

«Это будет мальчик, — говорила Бейт сама себе. — Он будет красивым и сильным, как его отец, и станет великим рыцарем на службе у Акилы. Да будет так!»

Несмотря на боль, легкая улыбка коснулась губ молодой женщины. Вот и награда за лишения. Когда все закончится, у нее будет чудесное дитя. Бейт держала глаза закрытыми и вызывала образ мужа. Она любила Гилвина Томза от всего сердца, и теперь перенесет всю любовь на их отпрыска.

— Вот и головка, — говорила Гвена. — Ты просто молодчина, девочка. Повремени-ка немножко…

— Он выходит, Бейт, — воскликнула Мери. — Я уже вижу его!

Последние моменты были настоящим адом. Бейт сдерживала дыхание, используя оставшийся в легких воздух, чтобы вытолкнуть младенца, и, когда его больше не осталось, подошла последняя схватка.

— О, Боже! — простонала Бейт. — Пожалуйста, ну давай же!

Бог услышал ее мольбу. Дитя, разрывавшее ее тело, вылетело наружу, словно пушечное ядро, прямо в подставленные руки Гвены. Боль утихла, и тело как будто съежилось. Было больно, но гораздо меньше.

— Бейт, ты сделала это! — закричала Мери. Она смотрела на младенца широко раскрытыми от изумления глазами.

— Да, я сделала это — вздохнула Бейт. — У меня есть ребенок!

Следующие слова Гвены оказались настоящим чудом.

— Это мальчик, Бейт. Чудесный мальчик.

— Мальчик? — Бейт попыталась сесть. — Мальчик!

Гвена поднесла ребенка к Мери.

— Возьми ребенка, — велела она.

Мери приблизилась к кровати, в то время как Гвена занялась пуповиной. Измученная Бейт впервые взглянула на свое дитя. Весь скользкий от смазки, он все равно был прекрасен. Пока Гвена перерезала пуповину, Мери бережно держала ребенка, вытирая его скользкое тельце и нежно воркуя. Когда с пуповиной было покончено, Гвена взяла ребенка и быстро шлепнула по попке — раздался слабый крик: дитя подало голос.

Бейт откинула потные волосы со лба. Плач младенца гипнотизировал ее. Гордая повитуха улыбалась.

— Ах, посмотри же на меня, маленький воин. Сколько вас прошло через мои руки? Ты, наверное, сотый, никак не меньше!

— Разреши мне подержать его, — взмолилась Бейт. — Пожалуйста!

Гвена уже собралась поднести ребенка матери, как вдруг выражение ее лица изменилось. Глаза сузились, изучая младенца. Сердце Бейт затрепетало.

— Гвена, что такое? Что-нибудь не в порядке?

Гвена не отвечала. Она рассматривала маленькую ручку мальчика, склонив голову набок.

— Гвена, что случилось? — требовала ответа Бейт.

— Не знаю, — ответила повитуха. Она поднесла малютку к матери. — Посмотри на его руку.

Бейт наклонилась, сосредоточив взгляд на ручонке малыша. Вначале не увидела ничего необычного. Но, приглядевшись поближе, поняла: проблема в его пальчиках. Большой палец странным образом сросся с указательным, и оба казались короче, чем обычно.

— Ох…

Малютка Гилвин, как она его уже называла про себя, снова заплакал.

— И на ножке тоже, — сказала Гвена. Она выглядела встревоженной, даже бледной. — Та же картина.

Бейт взглянула и обнаружила, что на левой ножке, заканчивающейся закругленной пяточкой, два пальчика, мизинец и безымянный, срослись вместе, соединенные кожной складкой. Бейт почувствовала, как рушится мир, и страшные картины замелькали перед глазами, все они были связаны с рожденным ею ребенком. В Лиирии, как и в других местах на континенте, калеки чаще всего становились нищими-попрошайками.

— О, нет, пожалуйста…

— Бейт, не волнуйся, — быстро проговорила Мери. — Он ведь новорожденный. Я уверена, это ничего не значит. — Она обратилась к Гвене за поддержкой. — Правда?

Повитуха сделала гримасу.

— Я не знаю. Понятия не имею, что это значит. Может быть… — Внезапно она остановилась. Бейт повернулась к ней:

— Что?

Гвена взглянула на дитя и вздохнула:

— Проблема может касаться не только ручки и ножки. Может быть кое-что похуже.

— Что же? Что может быть хуже?

— Бейт, — мягко проговорила Гвена. — У него может быть что-нибудь с головой. Вдруг он… не совсем нормальный.

— Не говори так! — взвизгнула Бейт. — Как ты можешь?!

— Я уже встречалась с таким прежде, девочка. Иногда у покалеченного ребенка может оказаться другая проблема — с мозгом. В случае твоего младенца это не исключено.

— Нет, это неправда! — прошипела Бейт. Она села в кровати, не обращая внимания на свою наготу и перепачканную постель. — Гилвин нормальный, — настаивала она. — Он будет королевским гвардейцем, как его отец. Он…

Ее голос пресекся, и она не могла больше говорить. Совершенно обессиленная, она потянулась к ребенку. Гвена осторожно протянула ей малютку. Бейт взяла его на руки и прижала к груди. Она улыбалась сыну. Она был так хорош, несмотря на изуродованную ручку и ножку. Но она продолжала беспокоиться. Какая жизнь ждет мальчика-калеку? Она видела их на улицах, просящих милостыню, потому что не могли работать и содержать себя. Ее маленький мальчик — ее Гилвин — может стать побирушкой.