Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ) - Плотникова Александра - Страница 15

Высокие двустворчатые двери распахнулись сами собой, и сильный голос Разэнтьера представил всему честному собранию меня.

— Ее Светлейшее высочество, княжна Илленн эль Сарадин, владетельница Дома Ветров, опора Столпа Пламени стороны Света, дочь хэйвийского Владыки Света, Эль-Тару Кетара ан'Сира эль Сарадина!

Я вплыла в зал. И зал затих.

Мне не было нужды долго готовиться, придирчиво выбирать платье из сотни нарядов, наводить красоту и долго переживать по поводу «слишком длинного носа» или «слишком маленьких глаз». Я шла такая, как есть, выбрав для этого приема платье, подаренное рыжим братом Мефом, нашим князем-пауком — «на удачу».

Огнистый переливчатый шелк льнул к телу, как вторая кожа, в разрезах длинной, в пол, верхней юбки при каждом шаге мелькал золотистый газ нижней; казалось, будто вспышками по вытертому камню пола перетекает пламя. В вырезе скромного декольте поблескивало ожерелье из подобранных в тон глазам изумрудов, волосы я убрала нитками мелкого речного жемчуга, открыв шею и оставив кокетливо выбиваться лишь пару локонов. Я ослепительно улыбнулась монарху во все клыки и острия зубов и решительно двинулась к престолу. За мной следом шли двое дрейпада из моей свиты. Один нес на плече длинный сверток.

Мой Волк был прекрасен. Он испускал волны почти осязаемого могущества, припечатывал ими глазеющих на меня придворных и гвардейцев. Именно так и никак иначе выглядит ожившая Власть. И никто не замечал, что ему не по нутру духота, что его злят неудобная каменюка и желчная особа, привалившаяся зачем-то к ноге. Назойливых смертных он вообще разогнал бы к хильденовой праматери… Все это тоненьким ручейком текло мне, как смущенная жалоба старому другу.

Я нацепила на лицо любезную маску, улыбающуюся всем и сразу в меру скромно и в меру с достоинством. Худая ворона в вульгарных перьях и вызывающем платье, почему-то именующаяся Эль-Тари, аж скрипнула зубами со злости — она быстро углядела соперницу намного сильнее себя. Вернее сказать, она мне была никак не соперница, Ваэрден думал о ней не иначе как с брезгливым презрением. Что уж их там связывало, какие договоры — я по сию пору не знаю. Но только не любовь. Я невозмутимо отбила заряд ненависти, посланный ее обжигающим взглядом. Врешь, душенька, не возьмешь — меня такие фокусы с десяти лет не берут. И даже то, что ты некромантка, тебе не поможет. А если повезет, ты у меня сама от его ног отлипнешь и с визгом из этого дворца сбежишь.

Нет, я не хотела ни власти, ни короны. Мое положение Эльи, дочери Хранителя, и так было достаточно высоким. Но стоило только взглянуть на то, как кривится при одном взгляде на нее Воладар, как скрывают презрение остальные Кланмастеры, как Ваэрден сдерживает желание то ли отодвинуть ногу, то ли пнуть постылую — и зверь внутри меня вздыбливал шерсть на загривке и принимал боевую стойку.

Уста мои тем временем медовым голоском произносили подобающие случаю речи. Ваэрден отвечал, сыпались титулы, любезности. Придворные ловили каждое слово, чтобы потом и так и этак вертеть сегодняшний день в тесных будуарных кружках и на светских приемах. А обсудить им было что. Потому как, едва отзвучал положенный поток взаимных приветствий, я жестом велела своим воинам приблизиться и обратилась к Эль-Тару:

— В знак искренней и долгой дружбы между двумя нашими народами позвольте преподнести вам скромный дар, государь. Он наверняка придется вам по душе.

Стоявший справа от меня кхаэль шагнул вперед и, осторожно сняв мягкую ткань, с поклоном протянул Владыке Тьмы оружие. По залу прокатился общий ах.

Еще бы. Дядька Димхольд чего попало не кует. Оружие из-под его молота выходит всегда единственное в своем роде. Вот и этот меч-шигара был особенным. Гладкая рукоять из черного дерева доходило Волку до груди, широкое, чуть изогнутое лезвие возвышалось острием над его головой. Шигара в бою заменяет и меч, и бердыш, и копье разом. На светлой с травленым узором стали стояло клеймо мастера — оскаленная морда берра. Сам металл искрился вкраплениями чар и чуть отливал зеленью. Такое железо водилось только возле Шайнар-Мерит Мортан, Крепости Сердца Камня. Оно легко хранило в себе магию и придавало сплавам небывалую прочность.

Я видела, как у Ваэрдена от изумления расширились зрачки. Еще бы. Этот подарок означал признание, принятие в семью. Димхольд никогда и ничего не дарит чужим.

Волк быстро взял себя в руки, поднялся (хоть минуту отдохнуть от неудобного трона!) и с искренней благодарностью принял подарок из рук склонившегося воина.

— Это воистину более чем княжеский дар! — не скрывая восхищения, сказал он, осторожно взвешивая оружие на ладони, примеряя к руке и любуясь отполированным до зеркального блеска металлом. — Передайте мастеру мою искреннюю благодарность.

— Еще не все, государь, — улыбнулась я, дерзко глядя ему прямо в глаза. — К оружию полагаются подобающие доспехи, и думаю, они уже ждут вас в оружейной.

Воцарилась тишина. Сегодня ложь, лесть и притворство с позором бежали от каменного престола Эль-Тару. С каким безумным восторгом придворные сплетники будут смаковать этот день, как тщательно интриганы станут продумывать свои заговоры! Эль-Тари на ступеньках едва не плевалась ядом. Застыла, как кукла, а глаза превратились в два черных камешка. Она словно пыталась просверлить во мне дырку взглядом, но не тут-то было! Я обожгла ее в ответ. Ко мне, наивной, тоже снизошло понимание, потому что Дим не берется за молот просто так — и тем более не дарит плоды своего труда чужим. Я чуяла руку отца, эту игру он вел открыто. Нарочито прямой удар в лоб, демонстрация силы тем, кто мог бы усомниться в нашем могуществе. Дружеский союз должен быть скреплен династическим, с которым на редкость удачно сплелась любовь. На нынешнюю фаворитку десмодского Владыки отцу было плевать. Но убрать ее со своей дороги мне предстояло самой — он сделал все, что мог. Хэйвийский посол, как же. Ха! Просватанная невеста! И об этом знали все присутствующие.

Тем временем спектакль продолжался. Ваэрден передал шигару кому-то из Кланмастеров и вернулся на место.

— О необходимых формальностях и договорах мы поговорим позже, Илленн-эрхан, — Волку вконец надоело страдать от жары и разлитых в воздухе густым киселем мыслей придворных. — А пока все благородное собрание ожидает торжественный прием в честь ее княжеской Светлости!

Мать моя ведьма! Мне предстоит выдержать еще и это. Раз так, значит, нужно устроить маленький праздник не только всему этому сборищу, но и нам с Волком.

И поверьте, мы его устроили! На глазах у всего высшего света Эль-Тару вел себя со мной так, будто я уже его нареченная, а свадебные договоры подписаны. Вороне в перьях внимания доставалось ровно столько, сколько получала бы обычная фаворитка в присутствии законной невесты. То есть никакого. Я, весело щебеча, порхала по бальному залу, улыбалась окружающим, играла роль, играла с ними, как кошка с выводком мышат. На самом деле столь внезапное пренебрежение Зиеррой меня насторожило. Это был вечер ее падения, несомненно. Вальс кружил нас с Ваэрденом в танце, мы касались друг друга сознаниями, и я тихонько спрашивала по-хэйвийски:

— Разве допустимо так вышвыривать ее, как ненужную вещь? Разве можно вот так сходу превратить ее в пустое место?

— Можно, — так же тихо отвечал он. — И нужно, поверь мне.

— Я слышу, как они радуются, как честят ее на все корки.

— Она это заслужила. Не думай о ней.

Раз-два-три, раз-два-три… Я понимаю, что он мой так же, как я — его. Мы двигаемся в такт, в лад, и столь же ладно бьются наши сердца. Вокруг скрежещут зубами вельможи — еще бы, мы разрушили столько блестящих планов единым махом. А нам все равно. Меня хлещет ненавистью черный пронизывающий взгляд Эль-Тари, так что прогибаются силовые щиты — нам все равно. Игры в кошки-мышки будут потом. Сейчас есть мы в водовороте слившихся лиц.

«Я всегда буду рядом»

«Я знаю»

Две эти мысли слились в одну, перепутались. Где чья?..

Дворец затих далеко за полночь. Кто отбыл восвояси, кто остался в отведенных покоях. Слуги принялись сновать туда-сюда по полупустым коридорам — их время наступало, когда благородные господа нахлебники отправлялись почивать, и простолюдины никак не могли оскорбить их взор. Эль-Тару наверняка корпел над бумагами, его «жена» где-то злилась — вонь этого чувства растекалась чуть ли не на весь дворец.