Нежданно-негаданно - Ермолаев Юрий Иванович - Страница 24

— Спасибо, Анатолий Лаврентьевич, — поблагодарил дедушка врача.

— И от нас спасибо! — закричали мы все трое.

Врач-мотоциклист уехал, и мы благополучно тронулись дальше.

— Ну и дров мы с вами наломали! — крякнул дедушка. — А ты, Яков, как же сумел так ловко слёзы-то распустить? Точно в самом деле подопытный картофель погубил.

— С перепугу я, что вас воротят, — признался Яша. — Я, коль перепугаюсь, всегда реву. А как реву, не пойму, что горожу. Заносит меня тогда шибко.

— Тебя занесло, а нас вынесло, — сострил Женька.

— Выкопать бы нам Иванов клад, зараз перед всеми оправдаемся, — добавил дедушка.

— Ребята, а почему на расшифровку полосы не перенесены? — вдруг схватился Женька, вспомнив проведённые в записке линии.

— Какие полосы? — спросил дедушка.

Я достал из конверта расшифровку о запиской и показал их. Женька тут же ткнул пальцем в записку:

— Вот они!

Дедушка надел очки, внимательно осмотрел полосы и объяснил:

— Это складки на бумаге от времени образовались. Грязь в них поналезла. Оно и кажется, будто нарисовано что.

Женька хотел поцарапать одну из полосок ногтем, но дедушка остановил его:

— Не троясь. Эта бумага сейчас самый главный документ. С ней надо бережно обращаться.

— Выроем клад, который бабкин сын зарыл, тогда у нас ещё один документ будет, — сказал Яша.

— Ну и документ «кол»! — засмеялся Женька, но тут же чуть с телеги не свалился от своей догадки. — А может, это совсем не «кол»? Там же сказано, что два слова до конца не расшифровали. Вдруг это «кольца золотые»! Дальше-то «з» идёт!

— Дальше не одно «з», а «зн» написано, — сказал я.

— Значит, там ещё какие-нибудь значки драгоценные, — не сдавался Женька.

Мы приближались к деревне, и наше волнение стало расти. А как показался косогор, Женька даже заговорил шёпотом:

— Давай компас, надо точно определить, где юг.

— Где юг, и так ясно, — сказал дедушка.

— По компасу вернее будет, — не унимался Женька и, соскочив с телеги, во весь дух припустился к косогору.

Когда мы подъехали, Женька уже огородил нужное место колышками.

— Вот здесь рыть надо, — объявил он. — Я уже всё отмерил.

— А чем, милок, рыть прикажешь? Руками? — добродушно усмехнулся дедушка.

Батюшки! От волнения мы совсем забыли про лопаты. Мы с Яшей тотчас припустились за ними. Ведь от косогора мы живём гораздо ближе Женьки. Схватили по две лопаты, рукавицы, какие попались, и задами, чтобы нас не заметили племянницы тёти Клавы, помчались обратно.

Женька ползал по огороженному им участку с компасом в руках. Ставил его боком на землю и смотрел, притягивается ли к ней стрелка.

Яша засмеялся:

— Ты чего? Будет тебе деревянный кол магнит притягивать!

— Сам-то ты кол осиновый, — не зло сказал Женька. — А вдруг притянет! Значит, там клад с драгоценностями. Соображать надо!

Но драгоценности на компас почему-то не действовали. Красный конец стрелки показывал только на юг.

— Должно быть, глубоко зарыл, — решил Женька и взял лопату. — Подкопаем немножко, так я ещё проверю.

Как хорошо, что юг находился от кустов бузины в сторону откоса, — кусты и холм скрывали нас от деревни. Но Женьке этого показалось мало.

— Установим на верху косогора дозорного: в случае опасности подаст сигнал, — предложил он и отрядил туда Яшу.

Мы стали рыть втроём. Женька и я двигались навстречу дедушке. Старались мы вовсю. Дедушка такие комья отворачивал, что совсем забыл про свою хворь. Так ему не терпелось выяснить всё до конца. А я даже на мозоль внимания не обращал. Правда, из-за неё мне не очень удобно было держать лопату. Дедушка заметил это и сказал:

— Ты, брат, лопату-то не по-городскому держи, а по-нашенски, по-крестьянскому. Левой рукой берись, стало быть, за середину рукоятки, а правой за верх. Копать тогда будет легчей.

Взял я лопату, как сказал дедушка, и тут же выпустил её из рук: мозоль-то больно.

— Ишь какой пузырь наработал, — улыбнулся дедушка. — Ничего, спервоначалу всегда так бывает от трудов праведных.

— Это у него старая мозоль, с прочистки леса не проходит, — сказал Женька. Он не любил, когда хвалят других, потому и поторопился объяснить, откуда у меня мозоль. А получилось наоборот.

— Когда же ты успел побывать там? — заинтересовался дедушка.

— Отдал твою записку Михаилу Григорьевичу и попросился, — ответил я, — Женька тоже там был, и Яша.

— Мы весь клин у Кривой балки прочистили, — стал хвалиться Женька. — Дед Аким за нашу работу фейерверк нам устроил.

— А короеда там нет, — сказал я, — Михаил Григорьевич осматривал.

— Он всё равно велел опрыснуть деревья витаминами, — добавил Женька.

— Это хорошо, — остался доволен дедушка и посмотрел на меня так, точно сто лет не видел. — Спасибо за подмогу. — Но тут же сощурился и спросил с хитринкой в глазах: — А ты, Пётр, перину-то не забыл из дома взять?

— Забыл, — в тон ему сказал я. — Пришлось на еловых ветках бока пролёживать. Смолы мы там нанюхались!

Дедушка весело рассмеялся, и мы тоже. Мне вдруг захотелось объяснить дедушке, что и у себя дома я никогда не был барчуком и белоручкой. Просто дедушка мало знал меня, вот так и думал. Ведь и я раньше был о нём совсем другого мнения. А теперь вижу, что дедушка хоть и суровый, но справедливый и себя совсем не жалеет. Даже о своей болезни не думает, чтобы правду доказать.

— Ты, дедушка, не считай меня… — отыскивая нужные слова, сказал я и откинул большой ком земли. — Если было что не так, я же…

— Чего там, — добродушно остановил меня дедушка, — для того, Пётр, и живём, чтоб с каждой промашкой умнее становиться. Нам бы вот Иваново сокровище раскопать, тогда б мы совсем молодцами стали.

И тут, точно в подтверждение дедушкиных слов, Женькина лопата во что-то упёрлась.

— Напал! — крикнул он и побледнел.

С косогора тотчас скатился Яша:

— Чего выкопал?!

— Погоди ты! — отмахнулся Женька и вытащил огромный ком, который тут же развалился. Внутри его оказалась залепленная землёй ржавая немецкая каска.

— Тьфу ты! — разозлился Женька и изо всех сил стукнул по ней ногой.

Каска, смешно подскакивая на буграх, покатилась вниз, в лопухи. Вслед ей полетели сорвавшиеся с Женькиного башмака комья глины. Только тут мы заметили, как все извозились и перепачкались. От башмаков до волос. Но нам было не до этого. Мы продолжали рыть.

Немного погодя дедушка извлёк из ямы увесистый камень, а я — консервную банку.

Женька тут же приставил к ней компас:

— Видишь, на неё тоже стрелка не действовала, а сейчас заколебалась, — сказал он с упрёком. — Значит, земля мешала. Слой-то чуть не с метр был. Может, сейчас что притянет. — Женька бросил лопату и опять заползал по дну ямы с компасом. — Вроде в этом углу стрелку вниз тянет… — неуверенно сказал он, — поглядите-ка.

— Давайте рыть тут, — согласились мы с Яшей и быстро заработали лопатами. Даже мешали друг другу.

— Шустро копаете, — похвалил нас дедушка и взял лопату. — В старину наши мужики тоже вкруг деревни всё изрыли. Клады искали. Тогда промеж нас байка ходила. Будто помещик, который нашей землёй владел, перед смертью зарыл несколько горшков золота. Одинокий он был и жадный. Никому после себя ничего оставлять не хотел. Вот мужики и рыли. В одиночку, потихоньку друг от друга. Не как мы, вместе. Делиться-то богатством никому не хотелось. А счастье, ребятки, в одиночку не ходит. Вот докажем мы, что Иван Чернов погиб на боевом посту, и всей округе радость доставим.

Мы стали копать с ещё большим усердием. Дедушка раззадорил. Клин, который только что отмерил Женька, был кочковат и твёрд. Наверное, его ни разу не пахали. У меня начали ныть кости в локтях. Яша с Женькой тоже немного погодя приуныли. Я заметил это по их движениям. Сначала они шутили, старались перещеголять друг друга, побольше выкинуть лопат с землёй. А теперь всё делали с остановками и молча. Женька после каждой лопаты земли досадливо крякал.