Гори, наш костёр! - Могилевская Софья Абрамовна - Страница 13

— Больно ты мне нужен!.. Я ещё раньше с тобой не дружил!

— Ну и ладно… Ну и ты мне больно нужен! Вот увидишь, как тебя Таня отругает. Вот тогда будешь знать!

— А я тебе как сейчас наподдам!

И они, враждебно поглядев друг на друга, разошлись в разные стороны.

А ведь какими были друзьями! И всю прошлую зиму они дружили. И всё прошлое лето тоже дружили. И вот теперь они поссорились. Неужто навсегда?

Письмо

Раз они с Васькой рассорились навсегда и, может быть, на всю жизнь, Гриша решил дружить с Игорьком.

— Игорёк, — спросил он его после завтрака, — ты хочешь ловить рыбу?

— Хочу, — ответил Игорёк скучным голосом.

— Тогда давай напишем моему папе письмо, чтобы он прислал нам крючки.

— Давай, — согласился Игорёк, ничуть не повеселев от этого предложения: ведь Тортила всё ещё не нашлась!

Хотя Гриша ещё не учился в школе, буквы он знал и писать их умел. Он достал карандаш, лист бумаги и, пристроившись на ступеньке, тут же написал письмо: «Папа, привези крючков, мы хотим рыбу ловить».

Конечно, никаких запятых и никаких точек в письме не было, но зато все буквы были очень большими, и, кроме того, Гриша подписался и за себя и за Игорька, который, оказывается, писать вовсе не умел.

Затем он сложил письмо треугольником, и они с Игорьком пошли к шофёру Степану Михайловичу, который ездил почти каждый день из лагеря на завод и обратно.

Собственно говоря, сюда без дела ходить не полагалось. Здесь находились разные хозяйственные помещения лагеря: кухня с огромной плитой, котлами, кастрюльками и вёдрами; глубокий погреб, полный холодного зимнего снега. Здесь стоял дровяной сарай, а возле сарая — козлы, чтобы пилить дрова, колун, чтобы их колоть, и топорик — щепать лучинки для растопки. Сюда каждый день приходили работать дежурные всех пяти отрядов: одни помогали повару, другие кололи и пилили дрова, третьи качали воду в круглый бак, который стоял на кухонной крыше. А дежурные их отряда каждый день являлись к главному повару Настасье Ивановне и спрашивали, сколько зелёного лука и сколько редиски им приносить сегодня с огородных грядок. Обычно дежурных по луку и редиске было двое.

Повар Настасья Ивановна лишних слов не тратила. Выйдя к ним на крыльцо в белом, прямо как у доктора, халате и в белой поварской шапочке, она произносила только одну букву:

— А…

Затем она протягивала каждому по небольшой кошёлке и распоряжалась:

— Сюда — зелёного лука… А сюда — редиски.

Или по-другому:

— Редиски совсем не надо. А лука побольше. Сегодня будет селёдка с луком.

И дежурные бежали на огород, дёргали то, что просила Настасья Ивановна, и приносили на кухню.

Но сегодня по луку и редиске были другие дежурные, и Игорёк с Гришей пошли не к кухонному крыльцу, а к гаражу, к шофёру Степану Михайловичу.

А Степан Михайлович как раз утром приехал с продуктами в лагерь и сегодня же возвращался обратно на завод.

— Вы прямо моему папе отдайте, — сказал Гриша, протягивая шофёру письмо. — Это насчёт крючков, чтобы он привёз…

— Понимаю, — проговорил Степан Михайлович, пряча Гришино письмо в боковой карман комбинезона.

— Он в механическом работает, мой папа… Он по фамилии Бочаров.

— Петра Бочарова на заводе всякий знает, — ответил Степан Михайлович. — Ладно, ребятки, будьте спокойны, передам письмо.

А навстречу им уже бежали две подружки — Соня беленькая и Соня чёрненькая.

— Игорёк, Гриша, скорей!.. — кричала Соня беленькая.

— Куда вы девались? — перебила подружку Соня чёрненькая.

И они начали в два голоса:

— Сейчас у нас будет собрание!

— Очень важное!

— Таня велела всем на терраску!

— Она велела, чтобы сели на стулья…

— Чтобы не баловались…

— Чтобы…

Гриша сразу подумал о Васе. И, хотя они были в ссоре, Грише стало жаль своего бывшего товарища, которого ждала такая неприятность — сейчас Таня будет бранить его при всём отряде.

Важный разговор

Рассадив ребят полукругом, свой стул Таня поставила так, чтобы ей всех видеть.

«Начитается… — подумал Гриша, искоса глянув на Васю. — Сейчас начнётся!»

Вася отвернулся. Сидел пасмурный. Внимательно смотрел на разноцветные стёклышки, которые видел, вероятно, уже сотни раз. Солнечные лучи, проникая сквозь голубое, красное, жёлтое, зелёное, словно живые, пёстрыми узорами трепетали и на полу и на стенах…

«Боится, — не спуская глаз с мрачного Васькиного лица, с жалостью думал Гриша. — Ух, и достанется же ему сейчас!..»

Но, жалея Васю, Гриша в то же время и восхищался им: подумать только — сейчас ему так попадёт от вожатой в присутствии всего отряда, а он сидит себе как ни в чём не бывало, разглядывает стёклышки, а на Таню никакого внимания!

— Ну вот, — начала наконец Таня, — сейчас мы с вами поговорим об очень важном…

Гриша навострил уши.

— Я расскажу вам об октябрятах.

«Об октябрятах? — пронеслось в мыслях у Гриши. — А про Васю Скалкина когда?»

— Во-первых, запомните: октябрята — это будущие пионеры, — продолжала Таня. — Они должны быть прилежными, дисциплинированными ребятами. В школе они должны хорошо учиться, уважать старших. А если у них нет дисциплины…

«Сейчас скажет… — даже с некоторым удовольствием подумал Гриша. — Да, сейчас скажет: если они такие, как Вася Скалкин, такие недисциплинированные и такие плохие товарищи…»

Но Таня ничего похожего не сказала. Ни разу не упомянув Васиного имени, она продолжала им говорить только об октябрятах, о том, что им, будущим октябрятам, не нужно бояться никакой работы, любить труд, что им нужно быть честными и правдивыми, хорошими дружными товарищами…

Гриша, слушая всё это, томился ожиданием. Он не хотел Васе зла, хотя они и поссорились. Но Вася вёл себя не по-товарищески и поэтому должен понести заслуженное наказание. Так думал Гриша и, слушая Таню, нетерпеливо ждал, когда же наконец Васька получит от Тани ту взбучку, которая ему полагалась.

Но Таня точно забыла про Васю. Да и сам Вася уже не разглядывал разноцветных стёклышек, а, внимательно слушая, глядел прямо на Таню, прямо ей в глаза.

— Вот смотрите, — сказала Таня, — это октябрятская звёздочка.

И показала им небольшую красную звёздочку. В середине этой звёздочки был кружок из белой эмали, а на этом кружке — портрет маленького Володи Ульянова.

— Когда вы станете октябрятами, — сказала Таня, — эту звёздочку вы будете носить на левой стороне груди… Мы с вами выучим назубок все правила октябрят, разучим октябрятскую песню, а уж потом скажем старшему вожатому лагеря Серёже, что готовы стать октябрятами. И, может быть, если вы будете молодцами, здесь, в лагере, на торжественном пионерском сборе вас примут в октябрята. Хотите так?

— Хотим, хотим! — в один голос закричал весь пятый отряд.

А Вася Скалкин кричал громче всех. И лицо у него было весёлое, и Гриша заметил, что теперь у него и руки чистые, и ноги чистые, и вообще он весь очень вымытый и причёсанный.

Так кончилось их первое в жизни собрание. И, хотя Гриша был в ссоре с Васькой, он радовался, что тому не попало.

Но Гриша не знал о другом важном разговоре, который уже был у Тани с Васей.

Перед завтраком, ещё до того, как Вася вымылся и переоделся, Таня сказала ему:

— Пойдём поговорим…

О чём был этот разговор, Таня никому не рассказала, и, разумеется, Вася тоже помалкивал. Но говорила она с Васей долго и строго. Вася в конце концов даже расплакался.

— Может, ты хочешь домой? — напоследок сказала ему Таня. — Пожалуйста. Силком тебя никто здесь не держит. Завтра же выпишут из лагеря, и поезжай себе на здоровье…

И Вася, который много раз твердил и себе, и Грише, и другим мальчикам: «Убегу, убегу…» — теперь, размазывая кулаком по щекам слёзы, всхлипывая, проговорил: