Кольцо мечей - Арнасон Элинор - Страница 42

— Он злобный дурак. Его мнения нельзя поколебать ни фактами, ни логикой, а потому принимать их во внимание нет смысла. Важно вот это. — Он перевел взгляд на снимок Беатрис и Николь. — У тебя есть потомок. И лучший из возможных. Дочь сестры. Родной сестры. — В его голосе мне почудилась грусть. Он единственный живущий ребенок своей матери. Ближайшими его родственниками в следующем поколении будут дети родственниц. Его собственные дети — а они, конечно, у него будут, в счет, естественно, не идут. Они будут принадлежать семьям их матерей. Ее назвали твоим именем?

— Николь? Думаю, что да. Если она существует. Гвар, я хочу, чтобы твои специалисты изучили снимки. Проверили, если возможно, не были ли они изменены или подделаны.

— Человеки способны лгать о таких вещах?

— Да. Вполне возможно, что все мои близкие умерли. У меня нет оснований верить хоть чему-то тут.

— До чего презренна твоя раса. Я прикажу моим людям сделать, что в их силах. Но я не очень уверен, что они обнаружат какой-нибудь обман. — Он прикоснулся к снимку Беатрис с Николь. — Ты, правда, думаешь, что они солгут о таком?

Я кивнул.

Он расстроенно фыркнул и убрал снимки в папку. Я сел.

— Если мы когда-нибудь выберемся из всего этого, давай съездим к тебе домой. Мне хочется побыть снаружи. — Я вытянул ноги. — Скажем, поход в горы. Разомнемся как следует, побольше секса и никаких мыслей. Черт, я устал думать.

— Так не думай. С проблемой Лугала Цу я справлюсь. Махинации человеков можно игнорировать. Выполняй приказы и занимайся своей работой. Всегда есть выход, Ники. Тебе не нужно интриговать. Тебе не нужно манипулировать. Тебе не нужно играть в дурацкие игры.

— Богиня! Очень соблазнительно.

— Так действуй, а, вернее, бездействуй. Сиди тихо, и пусть все идет само собой. Если будет что-нибудь важное, если нужно будет что-то сделать, все будет сделано без того, чтобы ты мельтешил вокруг.

Дзен и искусство жить среди

мохнатых серых инопланетян. (?)

Из журнала Сандерс Никласа и т.д.

15

Она провела еще один вечер с остальными делегатами. Этьен рано ушел спать, как и маленький китайский переводчик Хаксу. Остальные остались: Чарли, Стен, капитан Мак-Интош, доктор Азизи и Дай Сингх, настоящий верующий сикх в тюрбане.

Они пили кофе — кто с коньяком, кто без. Анна рассказала им о своем разговоре с Никласом.

Чарли нахмурился.

— Мне кажется, мы договорились обойтись без интриг, капитан?

— Я чист, саб. Просто подумал, что держатель Сандерс захочет узнать что-то про своих близких.

— Но почему вы дали ему такой выхолощенный вариант его досье?

— Дать ему полное досье я не мог. Большая часть информации там либо строго засекречена, либо получена из источников, не подлежащих огласке. А снимать копии со всего остального подряд я не видел оснований — там полно всякой всячины. Сотрудники военной разведки просто маниакально собирают любые сведения и — насколько мне дано судить — понятия не имею, как их отбирать. Если бы я принимал все это всерьез, то мог бы сообщить вам размер его обуви и все оценки, какие он когда-либо получал на экзаменах. Все это не представляет ни малейшего интереса. Видимо, в юности он ничем особенным не выделялся среди сверстников. ВР тогда смущали его родители: они были слишком уж социально активными. Но в личной истории Сандерса проверяющие не обнаружили никаких оснований для тревоги, и в конце концов они приняли.

— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал Чарли. — Почему вы дали ему копию материалов из его досье?

— Хотел напомнить ему, что когда-то он был одним из нас и что на Земле у него остались близкие. Я подумал, что это, если не сделает его нашим другом, так расположит его к нам.

— По-видимому, это только усилило его нерасположение, — заметил Чарли. — Если представится случай, извинитесь перед ним. Скажите, что наши побуждения были самыми лучшими.

— Постараюсь.

Дай переменил позу с тяжеловесным и внушительным нетерпением. Никлас Сандерс его не интересует, сказал он, но ему хотелось бы узнать мнение Чарли о ходе переговоров. И разговор перешел на эту тему. Чарли был осторожен, но оптимистичен.

— В настоящий момент у нас две цели. Во-первых, установить постоянную систему связи, что выглядит все более и более вероятным, или хотя бы возможным. И нам хотелось бы вернуть всех наших, кого хвархаты держат в плену. Думаю, так и будет. Они явно заинтересованы в том, чтобы вернуть своих молодых людей. Правда, мне становится страшновато при мысли, что я должен буду сказать, как мало их осталось в живых.

Наступило молчание. Затем доктор Азизи осведомился, как долго могут продолжаться переговоры.

— У меня нет ответа на этот вопрос, — сказал Чарли. — Но мне не хотелось бы их прерывать, пока мы не добьемся чего-то положительного. Уже несколько обсуждений завершились жалким провалом.

Он посмотрел в свою рюмку и нахмурился.

— Меня не оставляет ощущение, что нам чего-то не хватает. Какой-то существенной информации. У меня возникает образ станции вроде этой, которая обращается вокруг одинокой звезды. Нами управляет, нас ведет гигантский фактор, нам неизвестный. — Он обвел их взглядом и улыбнулся. — Когда дипломат бросается метафорами, это опасный симптом. Возможное ошибаюсь, возможно, мы знаем о хвархатах все, что нам требуется.

Доктор Азизи откинулся на спинку кресла с выражением покорности судьбе на лице.

— Но я все-таки считаю, что мы добились определенного прогресса, — объявил Чарли решительно. — И намерен оставаться тут, пока не получу возможности сообщить на Землю о полном успехе.

Назад по ярко освещенным прохладным коридорам ее провожал Эйх Матсехар. Он — как порой случалось — был в молчаливом настроении, а она очень устала. Они и двумя словами не обменялись.

У себя в спальне она выключила потолочную голограмму и лежала в темноте. Решимость Чарли оставаться здесь до победного конца остро напомнила ей о сотне световых лет, отделяющей ее от остального человечества. Станция хвархатов показалась ей хрупкой и совсем чужой. Снаружи необъятная враждебная пустота, внутри непонятные инопланетяне.

Наконец она уснула и очутилась в лабиринте. Блуждая по нему, она иногда видела впереди дверь, ведущую в золотистые холмы Рида — 1935Ц, но не могла до нее добраться и оказывалась в еще одном сером коридоре.

Проснулась она усталой и слегка угнетенной. Кофе не помог. Надев темно-зеленый брючный костюм с белой бумажной блузкой, она посмотрелась в зеркало в ванной и пожалела, что так и не научилась краситься. Такое несчастное лицо! Губная помада, несомненно, помогла бы, и что-нибудь, чтобы замаскировать усталость в глазах.

Анна выпила еще чашку кофе и вышла навстречу Хей Атала Вейхару.

— Ну, как «Гекльберри Финн»? — спросила она.

— Я прочел уже больше половины. Очень странное повествование. Почти все, кого описывает Твен Марк, невежественны и подлы. Это точное изображение человечества?

Она пыталась объяснить, что персонажи писались как комические.

— Нет, — сказал Вейхар. — Юмор, это когда один индивид подл и невежествен. Его показывают как пример неправильного поведения. Все смеются над ним. Ему стыдно. Но если все такие… Ха! Какое ужасное общество!

Анна попыталась объяснить характеры тех, кто осваивал приграничные земли.

— Вы посылаете людей четверками и пятерками? То есть практически одних? — В его голосе прозвучал ужас. — Кто же так осваивает девственную глушь?

— А как поступаете вы?

— Род разделяется, и младшая часть отправляется вдаль, много людей вместе. Они могут опираться друг на друга и на старшую часть рода. Они не теряют все, что у них было. Не уподобляются животным или тем, кого описывает Твен Марк.

Он задумчиво замолчал. А потом продолжал:

— Начинают они с того, что строят храм и совершают обряды. Затем возводят другие общественные здания — зал заседаний и, может быть, театр. Это зависит от того, насколько в этом роду любят смотреть представления. Но гимнастический комплекс и школу строят обязательно.