Кольцо мечей - Арнасон Элинор - Страница 28

— Об этом поговорим в другое время, — вмешался Никлас.

— А почему не сейчас? — осведомился Эйх Матсехар.

— Неизвестно, кто нас слушает.

— Здесь? — Инопланетянин оглянулся. — Скорее всего никто. Да и что они услышат? Коридорную болтовню?

— Может быть, — сказал Никлас.

Они шли и шли по коридорам, совсем одинаковым: голые стены, плотные ковровые дорожки, все (как всегда) серое. Прохладный, почти холодный воздух пахнул металлом и инопланетянами. Их нагоняли, с ними расходились хвархаты, но их было меньше, чем накануне. Их делегация прибыла в час пересменки? Работают ли хвархаты посменно?

Они вышли в коридор, охраняемый двумя солдатами с винтовками.

— Это станция Переговоров-С-Врагом, — сказал Никлас. — То есть так переводится ее название. А это секция Переговоров-С-Врагом. Дальше вас проводит Матсехар. А мне надо заняться кое-чем другим.

Она пошла с инопланетянином. Он проводил ее до комнаты, где уже собрались остальные делегаты, и ушел. Глава службы безопасности, худой, темнокожий человек в штатском костюме и со штатской прической, спросил:

— Все нормально? — У него был певучий карибский выговор. — Капитан Мак-Интош.

— Прекрасно. Я познакомилась с некоторыми женщинами.

— О? — сказал помощник посла. — Иметь с ними дело легче, чем с мужчинами?

— Не думаю, — ответила Анна.

Он нахмурился.

— Я надеялся услышать другое, Анна. Вы будете наблюдать переговоры отсюда. Никакие наши настояния не подействовали. Они не желают, чтобы вы присутствовали в зале заседаний, хотя сами же просили, что бы мы привезли вас в такую даль.

Ее это вполне устраивало.

Делегаты вышли гурьбой, дверь за ними закрылась, и Анна оглядела еще одну серую комнату с ковром. Единственное кресло стояло перед голой стеной. Обычное — широкое, низкое, слишком мягкое. Анна села, и стена перед ней исчезла. Теперь она смотрела в другую комнату, заметно больше той, в которой находилась она. Там двумя рядами друг против друга стояли кресла, совсем такие же, насколько она могла судить, как ее кресло. Они занимали середину комнаты, где больше не было ничего, кроме стен обычного цвета и без окон.

Странно, подумала она, устраиваясь поудобнее. Люди как будто придерживались двух крайностей — унылой функциональности и того, что она видела на женской половине, где обстановка отличалась богатством красок и форм, изукрашенностью и чудесной выделкой. Мужской и женский стиль, и только? То есть их мужчины обречены на серые тона военных кораблей, а женщины живут среди ярких ковров и гобеленов, среди дерева, отливающего перламутром?

Комната начала заполняться. Первыми через невидимую дверь вошли земляне, гуськом обогнули один ряд кресел и выжидающе встали каждый перед своим. Все это было обговорено и условлено: как кто войдет и где сядет.

Хвархаты вошли с противоположной стороны. Они были в форме космических воинов. Сапоги были высокими, черными, глянцевыми и действительно дышали силой, надменностью, воинственностью. Куда внушительнее сандалий.

Шедший впереди был заметно ниже тех, кто следовал за ним. Он обогнул второй ряд кресел и остановился перед креслом в середине, а затем обернулся к землянам, коренастый, очень широкий в плечах. Держался он очень прямо, как они все — она еще не видела хвархата, который горбился бы. Он обладал обычной хварской грацией движений и поз, но также чем-то еще. Только чем? Полной уверенностью в себе? Категоричностью? Анна подыскивала слово. Способность быть категорично точным. Остальные хвархаты встали справа и слева от него. Она узнала Хей Атала Вейхара, вставшего по левую руку невысокого чуть сзади. Все остальные хвархаты тоже стояли почти вплотную к креслам, чтобы невысокий один был впереди.

Он быстро посмотрел по сторонам, проверяя, все ли его подчиненные заняли свои места, потом взглянул на посла землян и кивнул. Все сели одновременно, инопланетяне и земляне, после чего начались представления.

Невысокий был назван Защитник-Очага-С-Честью Первый-Впереди Эттин Гварха. Генерал Ника чуть наклонил голову в сторону Хей Атала Вейхара, который служил переводчиком, но в остальном сохранял прямую позу и смотрел на землян с невозмутимым спокойствием. Или с равнодушием? Когда он заговорил по-хварски, она узнала его голос: глубокий мягкий бас, в котором прятался металл. Он ничем не выдал, что понимает английский, хотя это было уже известно всем.

Вслед за представлениями начались речи.

Наверное, она не подходит для такой работы. Подобные церемонии не для нее. Хорошо еще, что она тут, а не в зале. Она бы начала ерзать и думать о чем-нибудь поинтереснее. Жучки у нее в багаже, инопланетные интерьеры, сколько детей в среднем рожают хварские женщины. Странно! Псевдосифонофор она часами наблюдала в бухте, и это ей не надоедало. Возможно, потому, что они, насколько она могла судить, не лгали. Они действительно разрывались между страхом и побуждением к спариванию. Они действительно старались успокоить друг друга.

Господи, как она тоскует по этой планете! С тех пор, как военная разведка увезла ее, она туда не возвращалась. Она на секунду закрыла глаза и вообразила, что стоит у борта бедного старого «Марка», который, наверное, все еще покоится на дне какого-нибудь подводного ущелья. Над ней синее небо, вокруг золотистые холмы. В прозрачной воде бухты повсюду колышутся псевдосифонофоры, а свет падает так, что можно рассмотреть их прозрачные тела.

Заседание длилось четыре часа. Наконец все встали и разошлись согласно заранее разработанному протоколу. Голограмма исчезла. Дверь ос комнаты отворилась, и на пороге появился Эйх Матсехар.

— А почему вас там не было? — спросила она, махнув на стену.

— У меня нет способностей к переговорам. Я здесь, чтобы наблюдать и постараться понять. Если вы пойдете со мной, Перес Анна, я отведу вас туда, где ваши сотоварищи будут есть и разговаривать одновременно. Ники говорит, что у человеков это очень распространенный, почти повсеместный обычай, и я читал об этом в ваших пьесах. Например, сцена пира в «Макбете».

Они пошли по коридору в направлении какой-то еще комнаты. Не станция, а лабиринт!

Открылась еще дверь, и Эйх Матсехар сказал:

— Я вернусь за вами через пол-икуна. Два часа с небольшим по вашему времяисчислению.

— Вы читали «Макбета»? — спросила она.

— Да. В оригинале и в переводе Ники. И подумал, что сумею что-то из этого сделать. Гетеросексуальность сюжетно неважна. Эта женщина, эта удивительная и ужасная женщина может быть матерью или сестрой. И тогда получится пьеса о честолюбии и кровопролитии, а это вполне пристойные темы и никого из зрителей не смутят. Но пока у меня ничего не выходит. Возможно, когда я понаблюдаю побольше ваших людей…

После паузы он продекламировал:

Способен ли весь океан Нептуна

Смыть эту кровь с руки моей? Навряд ли.

Моя рука окрасит ширь морскую,

И красной станет зелень волн ее.

— Вот это подлинная литература!

С этими словами он указал на дверь, и Анна вошла.

Комната была полна ее коллегами, которые уже расселись вокруг длинного и слишком низкого стола. Впрочем, стулья тоже были низкими. Посол, дородный уроженец Юго-Восточной Азии, без труда поднялся на ноги, говоря:

— Мэм Перес, прошу вас сюда. Мне нужны сведения о хварских женщинах.

Анна села между ним и его помощником, который ростом не уступал Никласу и скорчился на своем стуле в три погибели.

Чарли и Стен. Она рассказала им о своей встрече с женщинами Эттина, одновременно расправляясь с псевдоуткой, сдобренной лимонной травой.

Когда она кончила, Чарли положил палочки на тарелку и откинулся.

— Здесь находится Никлас Сандерс. Почему они не используют его в переговорах?

— Какое это имеет значение? — спросила Анна.

— Не знаю. И не собираюсь придавать Сандерсу особую важность. Вы по опыту знаете, что из этого воспоследовало. Если бы ВР держала свои лапы при себе, мы могли бы уже заключить договор. Вообще-то у нас есть причины быть ему благодарными. Я убежден, что пользоваться кухней мы можем не без его участия. Все снабжено инструкциями по-английски, подробными и четкими. Возможно, ему следовало бы писать научно-популярные книги.