Капитан Суматоха - Даниельссон Бенгт - Страница 16

— Пейте! — повелительно сказал Фишер, когда жидкость сровнялась с краями.

Однако никто не спешил выполнить его команду. Наконец Суматоха опустился на четвереньки и медленно втянул в себя губами жидкость. У нее был солоноватый вкус, но не противный.

— Часто люди, которые попали в кораблекрушение, целыми неделями пьют одну только рыбью кровь, и она их спасает, — сообщил Фишер.

Остальные живо вырезали в рыбьем боку еще ямки и утолили жажду по примеру Суматохи.

Остаток дня плотогоны удобно устроились в тени каюты и без конца ели и пили. Правда, вечером они опять долго не могли уснуть, но теперь уже не от голода, а от обжорства. Больше всех страдал Суматоха. Остальные кое-как задремали, а ему все не спалось. И даже уснув наконец, он при каждой смене вахтенных просыпался. В конце концов Суматохе уже хотелось, чтобы скорее наступила его вахта, и он то и дело поглядывал на светящиеся стрелки своих часов. А когда он, вздремнув, проснулся в двадцатый или тридцатый раз, то обнаружил, что его вахта давно наступила, и потихоньку выбрался на палубу, чтобы проверить, куда пропал дежуривший перед ним Бомбасто. Наверно, спит как убитый, набив свое брюхо… Небо заволокли темные тучи, но Суматоха сразу заметил знакомую фигуру. Генерал сидел, опираясь спиной о кухонную бочку, и вовсе не спал, судя по звукам, а опять ел за милую душу.

— Я подумал и решил, что не стоит тебя будить, пока с ужином не управился, — добродушно доложил Бомбасто. — Хочешь холодного тунца? Тут еще осталось два куска.

Суматоха со стоном ответил, что видеть не может тунцового филе, а хочет поскорее заступить на вахту. Не вставая с места, генерал молча передал ему пистолет и невозмутимо продолжал есть.

— Эти вахты вернули мне молодость, — неожиданно сообщил Бомбасто, отрываясь от филе; в его голосе звучала легкая печаль. — Я тогда был сержантом… Чудесное было время: никаких забот, никакой ответственности. Нет, слишком рано я стал президентом. Мне было всего двадцать пять лет.

— А как вы стали президентом? — заинтересовался Суматоха.

— Это вышло нечаянно. Генерал, которому я был подчинен, устроил переворот и попросил нас, военных, помочь ему захватить президентский дворец. Я был порасторопнее моих товарищей, мне удалось раньше всех проникнуть через окно и застрелить диктатора, прежде чем он успел бежать. Я стал народным героем, и меня сделали президентом. А генерала, который затеял переворот, одолела зависть, и пришлось его тоже застрелить. На всякий случай я взял себе пост верховного главнокомандующего. И сразу из сержанта превратился в генерала. После того я еще три раза был…

(У оригинала отсутствует один лист)

…парус и поскорее добраться до какого-нибудь солнечного полинезийского острова. Туда часто заходят торговые шхуны, они нас отвезут в цивилизованные края. Если вы непременно хотите вернуться к цивилизации. Я бы предпочел остаться…

Фишер протестующе поднял руку:

— А я за то, чтобы держаться в этих водах, пока нас не подберут спасатели. Уверен, что мой друг из Сан-Кристобаля кого-нибудь выслал на поиски. Мне надо поскорее вернуться домой. Я не могу задерживаться, дела никак не позволяют. Подходит срок возвращать заем, и самое позднее через две недели я должен быть в Чикаго, чтобы не прозевать большие заказы.

— Подумаешь, какая-то там несчастная частная коммерция, — презрительно бросил Бомбасто. — Вот у меня в самом деле беда: судьба целой страны зависит от того, вернусь я до конца месяца или нет. День переворота назначен, мне никак нельзя подводить своих приверженцев. Как без меня устроят победный парад и кто произнесет победную речь при вступлении в Кито?

А Ниссе полагал, что заслуживает сочувствия ничуть не меньше, чем Фишер и Бомбасто, и он справедливо напомнил им:

— Вам хорошо — ни школы, ни сердитого папы с ремнем.

Суматоху беспокоило только одно: говоря по радио с мамой, он так и не смог ей объяснить, где находится. Что до Чико, то он, как всегда, был доволен и весел. И это вполне понятно. Он был дома, на своем плоту, вместе со своей семьей — Фишером, Бомбасто, Суматохой и Ниссе. Юный индеец успел к ним привязаться так, словно это были его родители и братья.

По воле большинства — Фишера, Бомбасто и Ниссе — они еще несколько дней, надеясь кого-нибудь встретить, не поднимали парус. Однако стоило бросить щепочку в воду, и по ее сносу сразу было видно, что плот с каждым днем все быстрее дрейфует через Тихий океан. Его подгоняли не только океанские течения, но и. заметно окрепший пассат. Круглые сутки плотогоны не сводили глаз с горизонта, но суда не показывались.

Суматоха продолжал твердить, что они попусту теряют время, лучше поскорее плыть в Полинезию. Остальные возражали — правда, всё более вяло. И когда Суматоха в один прекрасный день вовсе не услышал ответа, он решительно взял красное шерстяное одеяло Чико и сам привязал его к рее. Никто и не подумал ему мешать — напротив, все заметно повеселели, когда парус наполнился ветром и плот прибавил ходу. Правда, вечером Ниссе отозвал Суматоху в сторонку и озабоченно спросил, далеко ли до ближайшего полинезийского острова. Дескать, в те дни, когда в классе проходили Полинезию, он прогулял, охотился за ядовитыми пауками… Ответ друга только удручил его. Не скрывая своей радости, Суматоха заявил:

— До Полинезии самое малое три тысячи пятьсот морских миль. Столько же, сколько от Гётеборга до Нью-Йорка. Мы идём по стопам «Кон-Тики»!

Пятая глава

ОПАСНЫЕ ГОЛОСА

Расставшись с надеждой, что их вот-вот спасет какая-нибудь экспедиция с Галапагосских островов, плотогоны сразу сбросили с себя апатию. Каждому было ясно, что впереди не одна неделя, а то и не один месяц плавания, поэтому для них же лучше наладить жизнь на плоту как можно более разумно и удобно. Особенно переменился генерал Бомбасто; он стал таким предприимчивым, что засыпал Фишера и ребят градом непрошеных советов и никчемных распоряжений. Но главная неожиданность подстерегала их, когда Бомбасто после ужина встал и произнес речь:

— Сопутешественники на этом эквадорском плоту! Как достойные преемники конкистадоров, мы выходим теперь на просторы величайшего океана мира. В том, что нас ждет впереди, мы знаем не больше, чем знали Писарро, Гамбба и другие герои, когда они четыреста лет назад начинали свои знаменитые плавания. Ведь и у нас нет никакой карты которая указывала бы нам путь. К счастью, есть лучезарное солнце, этот древнейший эквадорский символ жизни, и мы можем править по нему. Давайте же верно следовать за ним, и в один прекрасный день из лазурного моря, будто сказочное видение, возникнет райский остров.

— Вот это оратор! — с явным восхищением прошептал Ниссе, нагибаясь к Суматохе.

Суматоха ничего не ответил, но через четверть часа он, в свою очередь, наклонился к Ниссе и прошептал:

— Да, оратор редкостный. Но я бы предпочел, чтобы он говорил покороче.

Видно, Бомбасто заметил, что слушателей покидает терпение. Он заговорил быстрее и дошел наконец до главного, что его волновало:

— Храбрые спутники в этой новой одиссее! Не теряйте надежды! Я буду вас опекать, словно отец, и позабочусь о том, чтобы вы достигли надежной гавани. Взамен я требую лишь одного — беспрекословного повиновения. Мой приказ номер один касается вахтенной службы. Двадцать четыре разделить на четыре будет шесть. Итак, каждый из вас дежурит по шести часов — три часа днем, три часа ночью. Одновременно я назначаю Чико начальником караула и трубачом. Его обязанность каждое утро и вечер трубить подъем и отбой.

— Вот негодяй, сам дежурить не собирается, — прошептал Суматоха Ниссе.

— Он будет нами командовать хуже, чем папа! — простонал Ниссе так громко, что Бомбасто остановился, и все посмотрели в их сторону.