Ох, уж эта Зойка - Котовщикова Аделаида Александровна - Страница 9

Зойка молча стояла, опустив голову.

— Ну, что же ты, Зоя? Начинай!

— Нет, — сказала Зойка.

— Что значит — нет? — в голосе учительницы послышалось недоумение.

— Вы сегодня не должны были меня вызывать…

— Это почему же?

Зойка ещё ниже опустила голову:

— Потому что.

— Что за ответ! Ты ведь не дошкольница. Это дошкольники, когда не знают, что сказать, отвечают: «Потому что». А всё-таки почему я не должна была тебя вызывать? — Надежда Васильевна подождала. — Не хочешь говорить?

— Потому что я не выучила стихотворение.

— Почему не выучила?

— Забыла.

— Очень плохо. Если бы ты сказала мне об этом перед уроком, то я бы спросила тебя завтра. Разве ты не знаешь, что о невыученных уроках надо предупреждать?

— Знаю.

— Знаешь, а всё-таки не предупредила, не сказала мне перед уроком. И ещё говоришь почему-то, что я не должна была тебя вызывать… Придётся поставить тебе двойку. Садись. После уроков останешься и при мне выучишь стихотворение.

После звонка к Зойке подбежал Глеб.

— Я никак не думал, что ты забыла про стихи, — сказал он виновато.

— Отстань! Не напомнил мне! — Зойка повернулась к брату спиной.

К Зое подошла Ира Козлова и ревниво спросила:

— Ты о чём вчера шепталась с этим Сковородой? Думаешь, я не видела?

Ещё и эта пристаёт!

— Просто так… — Зойка поскорей отошла от Иры.

Завтракала она в этот день, можно сказать, одна. Стояла в очереди за молоком и булочками с другим первым классом, затесалась в их ряды.

Не раз она искала глазами Вову Сковороду. Но тот почему-то всё время оказывался за спиной у других ребят. Из-за чьей-нибудь спины тянулся, поглядывая на Зойку. А стоило ей взглянуть ему в лицо, как он начинал всматриваться в потолок или в пол.

Но Зойка была настойчивая. В конце большой перемены она настигла Вовку в коридоре и ухватила за локоть. Сковорода пытался увернуться и удрать.

Но Зойка, хоть и маленького роста, была плотная и сильная. А Сковорода, хоть и длинный, был худ, как щепка. Вырваться ему не удалось.

— Почему талисман не действует? — в упор спросила Зойка.

Сковорода отвёл глаза и хихикнул:

— А я почём знаю? — Вдруг хлопнул себя ладонью по лбу: — Постой! А ты никому его не показывала?

Зойка смутилась и отпустила локоть Сковороды.

— Н-немножко показывала… А потом сами посмотрели…

— Ну вот! Ну вот! — радостно закричал Сковорода. — Я же тебе говорил, что нельзя показывать: силу потеряет. А теперь сама виновата!

И поскольку Зойка его уже не держала, Вовка Сковорода скачками унёсся прочь. А Зойка уныло поплелась в класс.

Когда кончился последний урок, учительница повела всех ребят в раздевалку.

Всех, кроме Зойки. Зойка осталась сидеть за своей партой.

Оглянулась по сторонам. Класс какой стал большой. И тихий, пустой. За окном валит сырой снег. Чёрная доска будто озябла: висит холодная-прехолодная. И ни капли ей Зойку не жаль. Никому её не жаль. Глебу-то хорошо: пошёл себе домой, сейчас пообедает вкусно и примется сказки читать…

Вернулась Надежда Васильевна.

— Ну, Зоя, учи стихотворение. Выучишь — и пойдёшь домой.

Зоя надула губы.

— Не буду учить.

— Что значит «не буду»? Все, кому задано, выучили, а ты почему-то не будешь?

— Не хочу сейчас. Потом выучу.

— Зоя, не упрямься! Учи стихотворение.

— Не буду. Совсем не буду. Ни сейчас, ни потом.

— Но почему? Нехорошо так, Зоенька!

Зойка исподлобья взглянула на учительницу.

— Вы меня не должны были сегодня вызывать. Потому что я забыла выучить.

— Должна или не должна вызывать — это моё дело. Но какие странные у тебя рассуждения! Почему ты считаешь, что я не должна была тебя сегодня спрашивать?

— Потому что не должны… — упрямо сказала Зойка.

— Ну, вот, заладила повторять какую-то глупость. Учи сейчас же!

Надежда Васильевна достала из Зойкиного ранца «Родную речь», раскрыла её на той странице, где было стихотворение, и положила перед Зойкой:

— Учи! — Сама села за свой стол и занялась проверкой тетрадей.

Зойка посмотрела в окно. Крупными хлопьями всё падает и падает снег. Кажется, что уже наступил вечер. Если бы не было зажжено электричество, в классе были бы сумерки. Доска вроде не такая холодная, вроде немножко согрелась. Наверно, оттого, что недалеко от неё сидит Надежда Васильевна.

Но всё равно доска такая же равнодушная. Злая, чопорная, как Золушкины сестры, когда сами на бал уезжали, а Золушку дома бросали. Одну. Никогда прежде Зойка не думала, что классной доске, да и вообще всем на неё, Зойку, наплевать. Глеб уже, конечно, самую интересную сказку успел прочесть. А ведь сам во всём виноват. Если б Глеб не показал дяде Юре значок, может, ничего бы и не случилось. Но неужели так уж сразу и кончилась чудесная сила значка? Совсем мало, что ли, её было в талисмане? Конечно, дядя Юра долго его держал в руках… Одному-то родному брату немножко показать — это бы ничего. Противный Глебка! А на стихотворение она и смотреть не станет. Не будет его учить, да и всё! Ира пятёрку за эти стихи получила. Встала и сразу:

Как там дальше? Зойка скосила глаза на раскрытую книгу. А да:

Нечаянно она прочла следующие строчки:

Там, значит, буря шумела, и ёлки качались, и снег, наверно, падал густой-прегустой. Темно от него сделалось вокруг. Темнее, чем сейчас за окном. А мать просит бурю, чтобы не будила её маленького сына:

— Ах, уймись ты, буря!

Не шумите, ели!

А то вдруг он проснётся. Ещё испугается спросонок…

Надежда Васильевна кончала проверять тетради. Зоя Платонова смирно сидела на своём месте. В классе было тихо. Приглушённо доносился лёгкий гул голосов: в четвёртых классах ещё шли уроки.

Внезапно Надежда Васильевна сильно вздрогнула: наказанная первоклассница заревела басом:

— У-у-у…

— Что такое? — Надежда Васильевна вскочила и подошла к Зойке. — Что случилось?

— Я-а-а, — плакала Зойка, — нечаянно-о выучила… стихот… тво… рение! А теперь… теперь мне его нарочно не забы-ыть!

Надежда Васильевна рассмеялась.

— Только и всего? Как ты меня напугала! Я думала, что тебя кто-нибудь укусил страшным образом.

— Кто же… мог меня… у-укуси-ить? — прорыдала Зойка.

— Ну, не знаю. Хорёк из живого уголка, может, убежал, в наш класс потихоньку забрался и в тебя вцепился. Подвинься-ка! — Надежда Васильевна села на парту рядом с Зойкой. — Тесновато мне тут… А ну, погляди на меня! — Она приподняла за подбородок Зойкину голову. — Что с тобой, девочка? Я ведь вижу, что ты два дня сама не своя. Всё что-то оглядываешься, думаешь о чём-то… С тобой что-нибудь произошло?

Зойка всхлипнула:

— Всё равно не скажу!

— Упрямство в тебе сидит, ох, как основательно, — промолвила Надежда Васильевна. — Сидит и держит тебя, как рыбку на крючке. Ну что ж, не говори. — Она вздохнула. — Не говори, не говори!

Совсем близко от себя Зойка видела лицо Надежды Васильевны.

Слёзы застилали Зойкины глаза, и лицо немного расплывалось. А всё равно было видно, какое оно доброе, немножко в морщинках. Точно и не учительница примостилась рядом с Зойкой на парте, а баба Люба, например.

И будто с бабой Любой Зойка заговорила сердито и откровенно:

— Не скажу, потому что и так уже сила у талисмана ослабела. А если говорить о нём, и совсем исчезнет. Дотла. Потому что Глеб показал дяде Юре, а нельзя же было! Вот как плохо всё получилось!