На маленьком острове - Новогрудский Герцель (Герцль) Самойлович - Страница 38

— Гнезда вьют?.. Икринки охраняют?.. — удивился Юло. — Ведь другие рыбы так не делают.

— Дело в том, товарищ Юло Манг, — сказал профессор, — что других рыб защищает от вымирания громадная плодовитость, а у колюшек этого нет. Судак мечет каждый раз до миллиона икринок, треска и угорь — десять миллионов, луна-рыба — триста миллионов. Представляете — триста миллионов! Колюшки же — всего-навсего шестьдесят-восемьдесят икринок, изредка немного больше. Треске не надо заботиться о потомстве. Пусть из каждых десяти тысяч икринок вылупится и сохранится хотя бы один-единственный малек. Выходит, какое же потомство сможет при этом дать треска за один нерест?

Юло стал лихорадочно делить в уме десять миллионов на десять тысяч. Цифры огромные, а решить оказалось нетрудно. У делимого — семь нулей, у делителя — четыре. От семи отнять четыре — остается три. Три нуля — это тысяча.

Ученик четвертого класса вихнувской школы с облегчением передохнул, встал со стула:

— Тысяча мальков, товарищ профессор, выживет от каждой трески после каждого нереста.

— Совершенно верно, благодарю вас, — кивнул ученый. — Теперь предположите, что из этих тысячи мальков девятьсот тоже погибли. Все же останется сто рыб. Они останутся и при первом же нересте дадут, в свою очередь, по десять миллионов икринок каждая. Так оно и идет. Как видим, сколько бы мы треску ни ловили, сколько бы морские хищники ни кормились ею, тревожиться за продолжение своего рода ей не надо. То же самое с угрями, окунями, судаком, камбалой. А вот с колюшкой дело обстоит иначе. Если бы эти рыбки не заботились о сохранении потомства, от них и помину бы не осталось. Но колюшки размножаются не хуже других рыб. Они охраняют икринки, охраняют мальков, храбро и умело борются за свою жизнь. Это замечательные вояки! Горе рыбе, которая свяжется с ними! Колюшки собираются вместе, окружают врага, пускают в ход свои плавники-иголки. Любой хищник, будь он хоть во сто раз крупнее, пускается в бегство. Попробуйте устоять, когда в вас впиваются со всех сторон тысячи длинных и острых колючек!

Профессор поставил банку на конторку. Юло и Марти с уважением посмотрели на мелькавшую за стеклом рыбешку. Вон, оказывается, какая колюшка храбрая и умная! Кто бы мог подумать!..

— И люди, как мы знаем, — продолжал ученый, — тоже не хотят связываться с колюшкой. От нее, мол, проку нет. Потом я разъясню, насколько ошибочно подобное мнение. А сейчас скажу, что если бы даже это было так, если бы колюшка действительно была совершенно бесполезна, все равно ее следовало бы ловить. Вы спросите: для чего? Для того, чтобы сохранить другую ценную рыбу, для того, чтобы в ваши сети, дорогие товарищи рыбаки, шло больше судака, камбалы, салаки, кильки.

Марти удивился. Он не мог взять в толк, какая связь существует между колюшкой и уловами рыбаков. Однако профессор тут же разъяснил:

— Да, не удивляйтесь. Охраняя свое потомство и размножаясь не хуже, а может быть, лучше других обитателей глубин, колюшки в то же время являются бедствием для всякой рыбьей молоди. Это страшные хищники. Они в огромном количестве пожирают икру ценной рыбы, охотятся за мальками, опустошают богатства моря. Настоящие подводные хорьки! И так же, как мы бережем от хорьков колхозные птичьи фермы, нужно беречь от колюшек колхозные рыбные угодья.

Юло и Марти опять взглянули на четырехугольную банку, но уже совсем другими глазами. Вон, оказывается, какая колюшка вредная! Кто бы мог подумать!

— А наши-то, наши хороши! — огорченно сказал Крусте. — Сколько колюшки зря обратно в море выпустили!

— Сколько, примерно?

— Точно не знаю, но бригадир Манг говорит, что если бы колюшку не выбрасывали, то за ночь тонны полторы наверняка можно было поймать… Это сколько же тысяч маленьких хищников выпустили обратно в море?

Ученый взял карандаш:

— Нетрудно подсчитать. Средний вес колюшки десять граммов. В килограмме, следовательно, ее будет сто штук. В тонне — сто тысяч. А полторы тонны — в полтора раза больше. Выходит, вы вернули морю в ту ночь его пятьдесят тысяч колюшек. Вообразите, сколько же икринок и мальков ценной рыбы уничтожат эти разбойники!

— Страшно подумать! — ужаснулся председатель колхоза.

— Страшновато, — согласился профессор. — Но есть здесь и другая сторона дела. Как вы назовете рыбаков, которые, выловив полторы тонны салаки, вдруг, ни с того ни с сего, выбросят ее обратно в море?

— Пьяными или сумасшедшими.

— Гм! А ведь вы сделали нечто подобное. К вашему сведению, колюшка более ценная рыба, чем салака, а вы ее выбросили. Я обещал вам разъяснить, в чем ее ценность, и не замедлю выполнить свое обещание.

Ученый снова пошарил на полке и поставил на конторку два пузырька. В одном была маслянистая жидкость, в другом — бурый порошок. Жидкость имела необыкновенный, переливающийся оранжевый цвет. Казалось, будто в пузырьке хранится частица предзакатного, уходящего в море солнца. Порошок же ничем особенным не отличался: не то грязноватый измельченный мел, не то ржаная мука.

— Вот, прошу обратить внимание, — сказал профессор, поднимая отсвечивающий закатом пузырек. — Вы знаете, что витамины необходимы для здоровья, что они могучий помощник организма в борьбе с болезнями. Недаром слово «витамин» на языке медицины означает «жизнь». Человек погибает без витаминов.

Ученый поднес пузырек поближе к глазам, полюбовался и передал Мартину Крусте. От Крусте пузырек перешел к Юло. От Юло — к Марти.

— То, что вы видите здесь, — продолжал ученый, — жир. Но жир, обладающий поразительными, почти чудодейственными целебными свойствами. Он заживляет раны, вылечивает ожоги, помогает от обмораживания. И все это потому, что очень богат витаминами двух видов: «А» и «D». На свете вряд ли есть другой продукт, который мог бы сравниться с ним в этом смысле.

Марти незаметно для других открутил стеклянную пробочку пузырька, понюхал. Пахло хорошо: немножко рыбой, немножко свежеотваренными раками, немножко еще чем-то незнакомым. Очень захотелось попробовать. Он уже нацелился лизнуть пробку, однако во-время спохватился: неудобно — вдруг профессор увидит? А профессор и не думал смотреть. Профессор с увлечением говорил:

— Каким же образом, спросите вы, добывают этот чудо-жир? Где добывают? Много ли добывают? Я отвечу: сетями; там, где водится колюшка; мало. Да, друзья мои! То, что вы видите в пузырьке… — ученый посмотрел на Марти, и тот поспешно передал бутылочку, — то, что вы видите в пузырьке, говорю я, — жир колюшки. Той самой колюшки, которую рыбаки считают сорной, никчемной рыбешкой. А она, эта бесполезная, по установившемуся мнению, рыбка, дает чудо-жир, жир, исцеляющий людей.

— Но ведь колюшка вовсе не жирная! — заметил Мартин Крусте. — Сколько же ее нужно выловить, чтобы добыть такую баночку жира?

— Колюшка не жирная? — с обидой в голосе переспросил профессор. — Опять заблуждение. Как по-вашему, какая самая жирная рыба на Балтике?

— Угорь! — в один голос сказали все три вихнувца.

— Верно, угри. Колюшка же немногим уступает им. А уж что касается вкуса, то жир угрей ни в какое сравнение идти не может. Удивительный вкус!.. Впрочем, к чему разговоры? Вот, пожалуйста…

Профессор достал из-под колпака на столе лабораторные пробирки, отлил в каждую по нескольку капель оранжевой жидкости и роздал гостям. Марти вяло взял аптечного вида пробирку. У него уже не было никакого желания пробовать то, что напоминало лекарство. В сторону Юло метнулся умоляющий взгляд — может быть, тот скажет: «Спасибо, не хочется»? Но разве от этого увальня дождешься чего-нибудь путного! Он сунул язык в трубочку и вылизывает, будто мороженое ест. Да и Крусте пробует с явным удовольствием. Чудаки!

Марти нерешительно лизнул. О-о! Оказывается, неплохо. Просто вкусно! Напоминает крабовые консервы, те, что продавались в вихнувском кооперативе.

— Ну как? — спросил профессор.

— Отличная вещь! — ответил председатель колхоза. — Вот уж не думал!..

— А вы это прекрасное вещество в море выбрасываете! — с укоризной сказал ученый. — Две бочки целебного жира за борт пустили.