Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
О чём шепчут колосья - Борин Константин Александрович - Страница 41
— Откуда их столько? — пожал плечами Полеводин. — Может быть, дека молотилки чересчур подтянута или скорость барабана велика?
Проверили. Всё отрегулировано так, как того требовал убираемый хлеб.
— Тогда не понимаю, в чём дело, — волнуясь, произнёс Полеводин.
— Да ты, Ваня, лучше на колос посмотри да послушай его. Он давно и нас, комбайнёров, и вас, конструкторов, слёзно просит: «Товарищи! Я не полено, не мёртвая плёнка, а живое существо, Считайтесь с моими особенностями!»
— С какими, Костя?
— Прежде всего с биологическими.
— Ну-ну, выкладывай. Ты ведь теперь один в двух лицах: и комбайнёр и агроном. Комбайнёр Борин стремится побыстрее пропустить через молотилку весь скошенный хлеб, а агроном…
— И тот и другой, — перебил я Полеводина, — должны думать не только о сроках уборки, о центнерах намолоченного хлеба, но и о том, что в каждом зёрнышке заложена не одна, а десятки жизней. Впрочем, об этом полезно знать и инженеру.
Я вырвал несколько стеблей пшеницы, чтобы показать Полеводину форму колоса. В середине он был толще, а у верхушки и основания тоньше. И зерно в колосках держалось с разной силой: в средней части оно налитое, наиболее крупное, слабее держится в плёнках колоска. Дай по колосу два-три щелчка, и лучшее зерно из него сразу выскочит. А у основания и в верхней части колоса расположены мелкие зёрна, и сидят они крепко. Их не то что двумя щелчками — палкой из колоса не выбьешь.
— Тоже мне открытие Америки! — воскликнул Полеводин, пожимая плечами. — Для разных по форме зёрен в молотильном аппарате есть разные регулировки. Для того конструкторы и придумали бильный молотильный аппарат, чтобы он бил по колосу мягче прежнего, зубастого, не правда ли?
— Мягче-то мягче, — согласился я, — но аппарат рассчитан на вымолот крепко сидящего зерна в колосе. Оттого без разбора с одинаковой силой бьёт и по послушному зерну и по туго сидящему. К тому же втискивает его в такие узкие шёл и, что зерно…
Пищит и лезет, — подхватил Юра Туманов.
— Не пищит, а стонет! — заметил я. — Да и как ему не стонать! Попробуй зерно длиной в десять миллиметров пропустить через трёх-пятимиллиметровый зазор молотильного аппарата! Бьём зерно, нещадно бьём!..
Вот ты, Костя, всё об одном и том же твердишь. Но сколько, брат, не кричи «халва» — во рту сладко не станет.
— Мне горько…
— А кому сладко? Подскажи, учёный агроном, как избежать сечки зерна. — Иван Васильевич сделал паузу и пристально посмотрел на меня.
Я взял кусок фанеры и мелом, как мог, вычертил на ней схему устройства «эластичной молотилки».
— Значит, по двум потокам хочешь зерно пустить? — сказал Полеводин. — Ясно: лучшее, крупное — по одному, а что похуже прямо на барабан молотилки, по другому потоку.
Полеводин сразу уловил смысл моего предложения. Он посоветовал попробовать своими силами переоборудовать комбайн для двух потоков зерна.
— Я слыхал, — продолжал он, — что ты теперь над кандидатской диссертацией работаешь. Если так, то рекомендую всё то, что ты мне только что рассказал, повторить при защите диссертации.
Полеводин был у нас в начале уборки, а к концу её мне удалось перестроить один комбайн. Над наклонной частью жатки был установлен дополнительный эластичный аппарат.
Через него мы пропустили часть хлебной массы, специально оставленной для опыта.
— Целое, не битое! — радовался Юра Туманов. — Хоть под лупу его клади, хоть под электронный микроскоп.
ДАЛЁКОЕ СТАНОВИТСЯ БЛИЗКИМ
Осенью я уезжал из станицы. Делегация из средней школы, те, кто себя называют юными механизаторами, преподнесли мне большой букет роз. Когда поезд тронулся, я обнаружил в букете незаклеенный самодельный треугольный конверт.
На листке из ученической тетради каллиграфическим почерком было написано:
Ты уехал, а цветы, посаженные тобою, остались и растут.
Я смотрю на них, и мне приятно думать, что мой сынишка оставил после себя, нечто хорошее — цветы.
Вот если бы ты всегда и везде, всю свою жизнь оставлял для людей только хорошее.
Ребята, тщательно переписавшие эти горьковские слова из его письма к сыну, видать, считали, что они имеют прямое отношение ко всем людям.
… Пассажирский поезд нёсся мимо убранных полей, мимо садов и виноградников, мимо лесных полос. Я долго стоял у окна и мысленно спрашивал: «А что я оставил в Шкуринской после себя?»
Вместе со своими товарищами по комбайну я стремился укрепить в людях веру в новую машину, доказать, на что она способна, если отдать её в умелые, надёжные руки. И, кажется, мои труды не пропали даром. Помнится, после уборки урожая в колхозном клубе чествовали полеводческую бригаду Михаила Назаренко, собравшую по сто пятьдесят пудов пшеницы с каждого гектара.
— Нас величают, — сказал в ответном слове Назаренко, — бригадой рекордного урожая, но одни ли мы трудились над увесистым колосом? Нет, не одни. Скажу прямо: не собрать бы нам столько пшеницы без трактора и комбайна, без наших трактористов и комбайнёров.
Такую оценку особенно приятно было услышать из уст Михаила Назаренко, ещё недавно не верившего в силу комбайна и смотревшего на него чуть ли не как на «железного зверя».
Горьковский наказ вспомнился и тогда, когда я о группой деятелей колхозного движения ездил в Румынию, Польшу, Чехословакию, Венгрию, Германскую Демократическую Республику.
В немецком сельскохозяйственном кооперативе «Фортшритт» нас встретили девушки из молодёжной тракторной бригады. У каждой в руках большой букет цветов. Полевыми цветами были украшены машины, стоявшие во дворе.
Увидев знакомые марки машин, я попросил разрешения на одной из них пройти гон.
— Пожалуйста, — ответил бригадир тракторной бригады. — Выбирайте любой трактор и заводите.
Выбираю мощного «Кировца», быстро сажусь за руль, и машина плавно трогается с места.
Павел Быков как-то рассказывал, что на одном из заводов в Будапеште кто-то усомнился в том, что он токарь, и попросил показать руки.
В Германской Демократической Республике такой проверки мне не учиняли. Немцы, наблюдавшие за тем, как я вожу трактор, лишь спросили, сколькими профессиями я владею.
— Вы учёный-агроном?
— Да.
— И комбайнёр?
— Да.
— И тракторист?
— Да.
— И слесарь?
— Да.
Пришлось объяснять, что хлебороб социалистического сельского хозяйства должен многое знать: обязан разбираться а в агротехнике, и в сельскохозяйственных орудиях, и в машинах, уметь управлять ими и ремонтировать их.
Прежде, до поездки в страны народной демократии, я не подозревал, что слава о кубанских механизаторах разошлась далеко за пределы Родины.
Интерес к нашим людям, к людям труда, большой. И в Германской Демократической Республике и в Венгрии я не успевал отвечать на вопросы любознательных молодых механизаторов. Они интересовались не только техникой,
— А что делает трактористка Паша Ковардак? Осуществила ли она свою мечту?
Несколькими годами раньше, чем я, Паша закончила Тимирязевскую академию, и ей было присвоено звание учёный-агроном. Работала она на Кубани, в Крыму, а теперь трудится по специальности в одном из совхозов Подмосковья.
— А как поживает Клава Вороная?
Оказывается, девушки читали мою статью, напечатанную в одной из немецких газет, в которой рассказывалось о кубанской комбайнёрке, удостоенной ордена Ленина, — Клаве Вороной. Правда, для шкуринской молодёжи она уже не Клава, а Клавдия Ивановна. Недавно Вороная ушла на отдых.
По блеску девичьих глаз, по крепким, тёплым рукопожатиям советские делегаты (многие из нас не знали немецкого языка) понимали друзей без переводчика. Видно было, что для юношей и девушек наши первые трактористки и комбайнёрки служили живым примером.
Язык дружбы не требует услуг переводчика. Так было и в Польской Народной Республике, где мне довелось присутствовать на празднике Дня урожая. Здесь я получил записку, которая тронула меня: «Расскажите о старой комбайнёрской гвардии».
- Предыдущая
- 41/42
- Следующая