Угроза вторжения - Маркеев Олег Георгиевич - Страница 57

— Вас послушать, так единственное положительное, что есть у Гоги, так это тест на СПИД! — хохотнул Журавлев.

— Ну почему же. — Кротов чуть растянул в улыбке тонкие губы. — Есть и достоинства. Хотите, расскажу одну байку?

— Конечно. Сейчас на Арбате попадем в пробку, время есть.

— Давным-давно в Москву приехали двое ребят с Колымы. Привезли что-то около килограмма золотишка. Самодеятельностью решили заняться, привезли сами, это поняли все серьезные «золотари». А, замечу, никто из скупщиков золота без предварительной весточки от отправителя на контакт с гонцом не пойдет. Так вот, пока все наводили справки, нарисовался только начавший входить в силу Гога и объявил, что с этими лохами работает он. Ну, мы люди были серьезные, дорогу перебегать не стали. А Гога решил прокрутить с ними стандартный вариант «игры на понижение». Ребята носились по всей Москве и предлагали товар по известному им с Колымы курсу, но им подводили людей, которые намеренно занижали цену. Так у клиента создается впечатление, что Москва завалена золотом и цена на него успела упасть. Прошло недели две, деньги мужики прогудели по кабакам, а сдавать товар мелкими партиями боялись. Гога уже потирал руки и готовился скупить кило золота за полцены, как вдруг появился какой-то молодчик и предложил лохам настоящую цену. И брать-то решил всего грамм триста, на большее у стервеца капитала не хватило. А мужики сообразили, что их дурили, разом обрубили все контакты с людьми Гоги.

Кротов замолчал и стал с интересом следить за водителем «форда», застрявшего в пробке рядом с ними. Тот что-то кому-то втолковывал по радиотелефону. Пальцы свободной руки при этом были растопырены характерным «веером». С такими габаритами и руками владелец радиотелефона мог спокойно выдавать по две нормы в каменоломне. Рядом с ним, словно навсегда вросшая в кресло, сидела девочка-нимфеточка и безучастно смотрела прямо перед собой. По всему было видно, что она была частью сервисного оборудования «форда». Мордашка и торчащие над панелью острые коленки должны были лишний раз подчеркивать «имидж» хозяина иномарки.

— И что дальше? — отвлек Журавлев наслаждающегося зрелищем Кротова.

— А ничего особенного. — Кротов отвернулся от окна. Лицо, отметил Максимов, заострилось, губы еще плотнее сжались. — Убили тех мужиков, а золотишко унесли. Они же были чужаками и лохами, за них никто не встал, ни из московских, ни из магаданской братвы. Через пару дней на даче у Гоги шла гульба. Туда и привезли мальчика, перебежавшего ему дорогу. Гога при свидетелях на руку скор. Заявил, что таким «золотарям» самое место у параши. И под хохот гостей и блядей парня сбросили в нужник. И пошли пить дальше. А дело было в ноябре. Парень побарахтался в дерьме да и умер от шока и переохлаждения. Слух об этом на другой же день дошел до серьезных людей. Мы посовещались и решили, что Гогу можно допускать к делам. Беспредельщик, конечно, но своего куска не отдаст никому. Вот и вся сказка. — Кротов опять отвернулся к окну.

Журавлев долго пыхтел «Житаном», наполняя салон терпким дымом.

— Кротов, а ведь это вы подвели к Гоге мальчишку. Или я не прав? — сказал он тихо.

Максимов мысленно похвалил его, к этому же выводу он пришел минутой раньше.

— Естественно, я. — Кротов не обернулся. — Должен же был я узнать цену Гоге. У любого, кто крутит дела, должна быть цена. Кто же мог знать, что этот показушник заплатит за свой авторитет жизнью трех человек!

До офиса, где должна была состояться встреча с «казачком», доехали без приключений. Только в салоне после рассказа Кротова стояла мертвая тишина. Даже вечно неугомонный Стас прикусил язык и сосредоточенно крутил руль, объезжая колдобины, до краев заполненные мутной жижей.

Глава восемнадцатая. Жертвоприношение

Цель оправдывает средства

«Казачок» был типичным предпринимателем-неудачником, из тех, кто может заработать большие Деньги, но удержать — никогда. И чем солиднее становится доход фирмы, тем ближе тот неизбежный день, когда недобрый дядя мимоходом и как само собой разумеющееся отберет с таким трудом добытый капитал. Сергей Михайлович Потапов, двадцати восьми лет от роду, если судить по досье, собранному на него Гавриловым, за свою недолгую жизнь успел совершить все возможные ошибки.

Во-первых, пошел в военное училище, хотя папа гарантировал нормальную жизнь в родном Биробиджане. Во-вторых, зачем-то указал в пятой графе анкеты «отец — русский». Ошибка обнаружилась, когда новоиспеченного лейтенанта, бывшего секретаря ротной комсы и по совместительству стукача замполита, сватали в привилегированный 105-й Берлинский полк. Кадровик, исправляя досадное недоразумение, вместо охраны Берлинской стены от норовящих перелезть через нее социалистических немцев распределил Сергея в стройбат. Лишь заслуги перед комсомолом и лично перед замполитом курса не дали ему оказаться поблизости от папы, в диком стройбате Забайкальского военного округа. Стройбат подобрали подмосковный.

Третьей и главной ошибкой Сергея было увольнение из армии. Не сообразил, что развал вооруженных сил Союза никоим образом не может затронуть стройбат. Там попросту нечего разваливать. И сокращать их, ввиду перспективы широкомасштабного строительства дач, никто не собирался. Жил бы себе, как у бога за пазухой, получая звездочки за каждый сданный в эксплуатацию генеральский дворец. Но Сергей, набив руку на торговле неучтенными стройматериалами и солдатской рабсилой, решил уйти в коммерцию.

Первая фирма, открытая на старлейское выходное пособие, просуществовала полгода. Крах второй совпал с разводом. Жена, согласившаяся на участь боевой подруги будущего генерала, не вынесла полуголодного существования с начинающим предпринимателем. Третья фирма с самого рождения дышала на ладан из-за мерзкой привычки Сергея вытаскивать деньги из дела, как он говорил, «на жизнь», и запойных наклонностей нанятых им строителей.

И тогда Сергей решил срубить деньги одним махом, что было очередной ошибкой. Для начала он уволил украинских работяг и нанял непьющих из независимой мусульманской республики. Взял подряд на строительство автосервиса и, получив предоплату, накупил ширпотреба и вылетел в родной Биробиджан.

Операция «шмотки — деньги — „японки“ с левым рулем — деньги — покупка им же отстроенного автосервиса — светлое будущее» забуксовала в самом начале. Родные биробиджанки и биробиджанцы, отощавшие от невыплат зарплаты, пялили глаза на московский ширпотреб, как островитяне на стеклянные бусы, цокали языками, но покупать не спешили. Зарплату обещали дать в сентябре, а на дворе стоял душный июнь. По бедности обходились китайским ширпотребом, ставшим для них почти родным.

Сергей строил из себя крутого московского предпринимателя неделю. Потом взвыл и пошел на поклон к местным. Те сначала удивились, почему организованная ими блокада (по городу был распространен негласный запрет ничего не покупать у заезжего коробейника) так быстро сломала Сергея. Но побеседовав с ним за столиком в ресторане, сразу разобрались, с кем имеют дело. С лохом.

Сделку заключили быстро и полюбовно, как земляки. Сергей сбросил все шмотки, получил документы на пять машин и видеомагнитофон — первый из обещанной партии в три тысячи штук — и гордый улетел в Москву. Все часы долгого перелета он насиловал маленький калькулятор, пытаясь вычислить, хватит ли вырученной суммы для покупки светлого будущего.

Столица встретила холодным дождем и неприятностями. Как выяснилось, вся непьющая бригада в полном составе уже неделю парилась на нарах. Не надеясь на зарплату, они прямо на стройке, благо автосервис располагался на перекрестке дорог и недалеко от метро, организовали торговлю анашой. За такое хамство хозяин автосервиса поимел неприятности от милиции, которые, естественно, стоили денег. Эту сумму он присоединил к полученной Сергеем предоплате и дал неделю срока. Надежда на то, что машины за семь дней окажутся в Москве, не оправдалась. Как выяснилось, они вообще никогда не приедут. Можно было лезть в петлю.