Весельчаки - Голявкин Виктор - Страница 10

— Научить тебя на коньках кататься?

— Не надо.

— Тебе одежда мешает? Так ты разденься.

— Мне холодно будет.

— На коньках холодно не бывает.

— Мне и так тепло.

— Вот чудак! Ну и стой возле стенки, только смешно смотреть на тебя. Как чучело.

— Сам ты чучело.

— А вот и нет.

— Как же нет, когда ты вон какой смешной! Не смей смеяться, я тебя стукну!

— Как же ты стукнешь? Тебе и руку поднять невозможно.

Я побежал кататься.

Закутанный мальчик очень обиделся, побежал за мной, но сейчас же упал.

— Поставьте его у стены, — сказал кто-то, — а то он так и будет все время падать.

На речке

В воображении моем создавалась картина нашей драки: мы с Васькой катаемся по земле, вцепившись друг в друга, он меня царапает, а я его. Никто пощады не просит, бесконечно долгое время катаемся, царапаемся и кусаемся…

Глупость, конечно, если рассудить: отправляемся после уроков драться, вместо того чтобы домой обедать.

Спор был, кому на последней парте возле окна сидеть.

Место редкое, незаметное и обзорное. Сколько хочешь всю улицу обозревай, а хочешь — весь класс обозревай. К доске раз в месяц вызовут, а то и того меньше. Опустишь голову, тебя и не видать. Вроде бы в классе, а вроде бы тебя и нет. Замечательное, в общем, место. Сашка там раньше сидел, одни пятерки получал. Сашка коклюшем заболел, и место освободилось. Васька взял и сел туда. А я давно на это место метил. Можно сказать, мечтал туда уединиться.

Пишу Ваське записку: «Освобождай место, я его раньше приметил». Он мне отвечает: «Кто раньше сел, тот и сидит». Он раньше сел, но я раньше приметил. Я ему пишу: «Кто раньше приметил, тот и должен сидеть, а не тот, кто сразу сел». Он мне отвечает: «Сначала докажи, что ты раньше приметил, а потом садись».

Как же я докажу, вот хитрец! Я ему кулаком погрозил, а он смеется.

На переменке подхожу, заявляю свои законные требования, а он их законными не признает. Неужели не понимает, что я давно мечтал на последней парте сидеть! Хватаю его за рукав и тяну. А он не поддается.

В это время звонок. Я на место. Попробую его на следующей переменке вытащить.

Он мне записку пишет: «Ты за это получишь!» Я ему кулак показал, чтобы он знал, кто получит. Тем более мне получать не за что, а ему есть. Он на мое место сел, а не я на его.

На следующей переменке я его снова тащить начал.

И вот теперь отправляемся мы на речку драться.

Школа у нас на горе помещается. А внизу речка. Полянка. Знаменитый художник Левитан, говорят, написал здесь несколько своих пейзажей. Уютное местечко. Изумительный вид. Лучше места для драки не сыскать.

Спустились по тропинке на полянку.

Трава вовсю зеленеет. Птицы галдят на деревьях. А рядом речка журчит. И лошади пьют воду.

Стоим мы с Васькой среди настоящей весны, замечательной природы, замечаем в небе самолет и глядим на него с удовольствием.

С удовольствием гоняем по траве чей-то старый ботинок, мочим в речке ноги, пьем воду с лошадьми, загораем без маек, болтаем обо всем на свете и договариваемся сидеть на той парте по очереди до тех пор, пока Сашка не выздоровеет от коклюша.

Если бы…

Второклассник Гена послал свой рисунок на конкурс.

Всему классу он заявил по такому случаю:

— Скоро я получу премию, тогда вы все запоете!

Некоторые девочки по такому случаю новые банты завязали. Некоторые ребята предлагали свои услуги, всячески заискивали перед ним. Боялись, как бы в будущем им не пришлось запеть. Один мальчишка донес ему портфель до дому, правда, им было по дороге, но все-таки. Таких ребят оказалось мизерное количество. Один, два, три. В основном ребята на его слова особенного внимания не обратили. Получи еще! Потом стращай. И хвастайся. Хотя в любом случае этого делать не стоит.

Гена нисколько не сомневался в своем успехе. Иначе бы он не пугал одноклассников. Тем более по рисованию он имел хорошие оценки. Стенгазету рисовал без посторонней помощи. Раза два его видели с самоучителем по рисованию в руках.

Он был уверен. Наступит день! Все еще непременно запоют! Все ему пожимают руки, хвалят и обнимают. Целуют и гладят по голове. Рисунок его помещают на самом видном месте. Громадными печатными буквами пишут: ГЕНА ЯЩИКОВ ЗАВОЕВАЛ… НАГРАЖДАЕТСЯ… Ценный подарок дадут. На, носи, скажут, держи, не ломай, не теряй, береги. Но не в подарке дело! В награждении. В почете. Главное, чтобы стоящая вещь была, а остальное все ерунда. В таких случаях обычно фотоаппаратами награждают. Вон Димке, за то, что кроссворд отгадал, аппарат дали. Он кошку в гардеробе снял. Внукова и Христобокова. Если бы он меня снял, я его тоже бы снял. А раз он меня не снял, я его тоже снимать не буду… А вдруг дадут такое, что мне не нужно? Спрашивали бы награжденных: «Что вы хотите?» Мне, например, давно хочется обезьянку. Я бы ее в класс притащил, на свое место за парту посадил, а сам бы под парту спрятался. Вместо меня на парте сидит, а меня нету. На всю школу, наверное, прославился бы.

А то еще книги дадут, да я их и не читаю.

А то еще цветы, да я их не люблю.

А то еще… А то еще…

Ему не дали ничего.

Он забыл одно важное обстоятельство: другие дети тоже рисовали. Они тоже посылали рисунки на этот же самый конкурс. Вот если бы он был один… Тогда он непременно получил бы все премии, начиная с первой, кончая третьей, не исключая поощрительных.

Тогда не с кем было бы сравнивать.

И весь Генин класс сразу бы хором запел.

Команда

Скоро выйдем на лед в боевом составе!

Коля и Витя выздоровели от гриппа. Митя выздоровел от коклюша. Андрюша тоже выздоровел. Гена приехал из Москвы, где он жил с родителями три года. Саша, загорелый, как черт, вернулся с отцом — послом, из Индии.

Сашу мы никак не ожидали. Хоккейная команда из шести человек состоит, а он седьмым оказался, то есть лишним.

Мы ему спокойно объясняем:

— Ты нас извини, но ты седьмой. Мы тебя не можем включить в свою команду. Откуда мы знали, что ты приедешь?

— В какую команду? — спрашивает.

— Известно в какую, не в пожарную же!

— А зачем мне в команду? — спрашивает.

Мы как заорем:

— Да ты что?! В команду не хочешь?!

Он перепугался и говорит:

— Хочу, хочу!

— Но мы тебя взять не можем.

— Почему?

— Вот чудак, потому что ты седьмой.

— А вы какие? — опрашивает.

— Мы укомплектованная команда.

Он в затылке почесал и говорит:

— А я?

— А ты седьмой!

— Ну и что?

Мы ему говорим:

— Раз ты русских слов не понимаешь, мы тебя даже запасным не возьмем.

Он рот скривил, весь задрожал от злости, сплюнул в нашу сторону и говорит:

— Катитесь-ка вы все от меня колбаской!

Красный стал. Так ничего и не понял.

Оказалось, мы еще забыли Толика. Он такой тихий, и мы его из виду выпустили.

— Может быть, шахматами займешься? — спрашиваем.

— Могу, — говорит, — и шахматами заняться.

— А мы тебя хотели в команду взять.

— Ладно, — говорит, — берите.

— Только у нас места нет.

— Ну и не надо, — говорит, — не берите.

— Ты ведь даже не знаешь, какая у нас команда!

— Берите, мне не жалко, — говорит.

— И нам не жалко, только ты, пожалуйста, не переживай.

— Да я и не переживаю.

— Знаем мы тебя. На вид не переживаешь, а внутри с ума сходишь.

— Тогда берите, — говорит.

— Сознайся, правда ведь с ума сходишь по нашей команде?

Он молчит.

Мы к нему вовсю пристали, чтобы сознался.

Он молчал, молчал, а потом головой мотнул — сознался.

Мы его запасным взяли.

Настал день встречи с соседним двором.

Солнце светит. Тепло. С крыш каплет. Настроение у нас боевое. Спортивная форма на высоте. А вместо катка лужа.

Саша, загорелый, как черт, ходит вокруг лужи и улыбается.