Медь Химеры - Пирс Энтони - Страница 6

— Это звучит глупо, — возразила Джон.

— Согласен. Здесь же и сейчас магия все же существует. Но на Земле, там, где я вырос, все обстояло совершенно иначе. Заявлять, что ты веришь в магию, означало подвергнуться насмешкам или хуже того.

— Что ж, что касается меня, то я не верю в науку! — отважно заявила Джон. Она говорила с таким пафосом, что все они невольно рассмеялись. Когда смех утих и ее лицо покрылось пунцовым румянцем, Джон посмотрел на нее самым серьезным образом.

— Ты должна будешь поверить в причину и следствие, Джон. Это как раз в основном то, чем и является наука. Если что-то происходит, на то есть причина. Я все еще верю в это, правда, сегодня я не знаю, каковы причины, и поэтому вместе с другими людьми принимаю то, что является магией. Сознаюсь, мне потребовалось некоторое время, чтобы додуматься до этого. Трудно изменить свои убеждения.

— Так же, как и транспортер, — сказала Джон. — И заклятье, наложенное на него, что он уничтожит и меня и себя, если я попытаюсь им воспользоваться.

— Так считаешь ты, Джон. Для меня это наука, но результаты будут определенно теми же самыми. Вы с Хелн отдохните сегодня ночью, а потом отправляйтесь домой, как только мы доберемся до развалин. Я знаю, что тебе хотелось бы отправиться вместе с нами, но еще я знаю, как должна знать и ты, что твоя попытка была бы гибельна для всех нас.

— Я… знаю, — сказала Джон. Затем очень тихим, чуть вызывающим голосом:- Магия.

Позже в тот же день Джон повторила свой теперь ставший легендарным подвиг, подстрелив из пращи годную для обеда птицу. Все они наслаждались вкусной и обильной трапезой и хорошим сном ночью. По меньшей мере, хотя бы Келвин сегодня ночью точно спал хорошо, вспоминал он, когда они приближались к развалинам старого дворца, к его почерневшим стенам и сожженным деревянным панелям, зловеще выглядевшим в утреннем тумане. Он не был так уверен насчет остальных.

— Думаю, что нам потребуется одолжить лодку у старика Йокса, — сказал Келвин.

— У кого же еще, дурачок? — заметила его сестра так вежливо, как только могла.

— Конечно, — согласилась Джон.

Так они снова встретились со стариком, живущим у реки, который однажды косвенно спас жизнь Джон, а в результате — Джону и Келвину и, возможно, даже Кайану. Йокс был очень рад видеть их всех, как и раньше, и после того, как они с Джон обнялись, как любящий дедушка и ласковая внучка, они должны были рассказать ему обо всем, что произошло за это время. А значит, Келвину было необходимо снова пережить все свои ощущения начиная с момента, как его чуть не убило заклятие и не проглотил змей. Для Джона и Кайана это означало рассказать кроме всего прочего и о днях, которые они провели в темнице. Джон во время этих рассказов сидела и нервничала, пока они не дошли в своем повествовании до ведьмы, здесь, у них дома, и о пусть и очень небольшой роли Джон в победе над ней. Каким-то образом роль Джон стала куда значительнее, чем Келвин помнил, но глаза старика засияли так, что он удержался от того, чтобы прервать Джон и рассказать все как надо.

После того, как над дымящимися кружками с кофеем и блюдом оладий, щедро политых яблочным джеламом были рассказаны все истории, Йокс откинулся назад в старом кресле-качалке и вздохнул.

— Это заставляет меня думать, что я не ошибался насчет вас, — сказал он. — А теперь вы возвращаетесь обратно?

— Девушка, которую я повстречал, — объяснил Кайан. — Мы собираемся пожениться. По меньшей мере, собираемся, если это будет зависеть от меня.

— А, она для тебя одна-единственная во всех мирах, не так ли?

Кайан кивнул. Он покраснел, но, очевидно, был доволен этими словами.

— Однажды со мной случилось вот что, — сказал старик и начал долгий рассказ о невероятном романе с совсем невероятной молодой женщиной, которая позже превратилась в бесподобную жену. Рассказ занял много времени, и Келвин с удивлением обнаружил, что его чувства оказались затронуты, когда тихий надтреснутый голос старика перешел к печальной части. Он не думал о том, что изношенные и потрепанные жизнью старики некогда были молодыми и романтичными; он представлял себе старика Йокса старым с самого момента его рождения. Видимо, это было совсем не так, если история была правдивой.

Значительно позднее, чем они рассчитывали, мужчины из их отряда распрощались с женщинами и начали медленно спускаться вниз по длинным каменным лестничным пролетам, неся с собой лодку. Раньше у них была помощь на этом этапе, но сегодня был будний день, и Йокс не стал звать своих отдаленных соседей. К тому времени, когда они достигли самой нижней лестничной площадки и старого дока, Келвин уже весь взмок от пота. Перчатки помогали ему поднимать тяжести, но едва ли они могли помочь ему их нести. Ноги, которые удерживали вес лодки, целиком принадлежали ему, каким бы легким груз ни казался для его рук.

— Посмотрите вон туда! — показывал куда-то Кайан. В доке стояла старая, потрепанная лодка.

— Но ведь она же была на утесе! — проговорил Келвин, вспоминая. — На утесе снаружи камеры Маувара!

— Возможно, ее перевез сюда один из этих стариков, — сказал Джон. — Теперь, когда все знают о том, что здесь есть река, должны появиться и люди, ее исследующие.

— Надеюсь, что никто не входил в камеру, — сказал Келвин. — Неужели остроухий и впрямь будет уничтожен вместе с камерой, как говорится в старом пергаменте?

— Каждый, кто спускался сюда, должно быть, слышал о ней, — сказал Джон. — Это широко известная история. Удивляюсь, зачем старый Йокс так требовал от нас, чтобы мы снова рассказали ему все, что, должно быт6ь он и так слышал.

— Он просто проявил вежливость, — сказал Кайан. — По крайней мере, именно так сказала бы Джон.

Келвин улыбнулся, а потом забыл об этом. В другой раз у него будет время подумать о назойливых манерах его сестры. Сейчас ему предстояла работа.

Они спустили лодку на воду, залезли в нее и стали грести, проплывая мимо природных каменных стен, покрытых тускло светящимся мхом. Они миновали ужасные водопады, которые низвергались в темноту, заполненную звездами, без особого труда миновали поворот и достигли утеса. Для Келвина он выглядел совсем иначе без лодки, привязанной там.

Он все еще думал об этой недостающей лодке, когда они входили в гладкую узкую камеру. Он почти ожидал, что и здесь все будет иначе, но вещи лежали в том же порядке, что и раньше. Здесь был и пергамент, и книга на столе, и кабина с выступами и выпуклостями снаружи — собственно транспортировщик.

Что-то вдруг поразило Келвина, когда они трое готовились вступить в соседний параллельный мир. Выступы-пуговки снаружи транспортера показались ему слегка передвинутыми и изменившими свое положение. Если они действительно были сдвинуты, то это могло означать, что они не попадут в место своего назначения и, может быть, не сумеют вернуться назад.

Его перчатки начали пульсировать. Это означало опасность. На самом деле…

Но когда ему пришла в голову эта мысль, он уже двигался вместе с транспортером, и его тело не успело отозваться на этот импульс.

Сверкнула яркая белая вспышка, которая скрыла за собой все существование. Они трое стояли внутри транспортера в камере Маувара, но уже не в той, в какую входили. Но это не была и камера в мире серебряных змеев. Эта камера тоже была круглая, как и другие. Но она освещалась странными яйцеобразными фигурами, укрепленными на стенах. Определенно, камера была совсем другой. Это выдавала и открытая дверь. Кроме того, о том же говорил и оранжевый дневной свет, просачивающийся внутрь и позволяющий рассмотреть скопление больших колючих растений и нагромождение скал, камней и красного песка снаружи камеры.

— Так не должно быть! — воскликнул Кайан. — Мы не там, куда отправлялись!

— Кто-то изменил настройку! — сказал Келвин. — Я так и думал, что эти кнопки были расположены не так, как надо, но я не мог понять этого точно, пока…

— Без паники, — приказал Джон. — Мы просто сделаем шаг наружу, потом шагнем обратно, внутрь, и окажемся там же, откуда отправлялись.