Спящая красавица - Марголин Филипп - Страница 4

Незнакомый звук из двери заставил ее обернуться. Какое-то существо, все в крови, с трудом ползло по полу. С превеликим усилием оно подняло голову, и Эшли обомлела.

К дочери полз Норман Спенсер. Его окровавленные щеки были покрыты щетиной, волосы всклокочены. В правой руке, выставив длинное лезвие, он сжимал свой армейский швейцарский нож. Подавив приступ кромешного ужаса и парализующей дурноты, Эшли перекатилась на пол. Повернувшись спиной к отцу, подставила ему связанные запястья. У Нормана уже почти не оставалось сил, и он молча, неверными движениями, принялся пилить трубчатую изоленту. Пока он орудовал ножом, Эшли плакала. Она понимала, что не сумеет спасти отца и он использует последние капли своей утекающей жизни, чтобы спасти ее жизнь.

Наконец лента разошлась. Схватив нож, Эшли высвободила ноги, сорвала повязку, стягивающую рот, и начала что-то говорить. Но Норман качнул головой и слабо махнул в сторону коридора, давая понять, что маньяк может услышать. Казалось бы, в глазах отца должен отражаться страх, ведь он знал, что умирает. Но когда он нежно коснулся щеки дочери, в них светилось торжество. Опустившись рядом на колени, Эшли, беззвучно рыдая, обнимала его.

– Я люблю тебя, – прошептал Норман.

Но это усилие дорого обошлось ему. Он закашлялся кровью, и озноб сотряс его тело.

– Папочка! – горестно простонала Эшли. Она чувствовала себя такой беспомощной.

Внизу звякнула о кухонный стол тарелка.

– Беги, – едва слышно вымолвил Норман.

Эшли знала, что ей остается либо бежать, либо погибнуть. Заливаясь слезами, она поцеловала отца в щеку. По его телу снова пробежала дрожь, он закрыл глаза и замер навсегда.

Новый звук, донесшийся из кухни, побудил Эшли вскочить. Если она погибнет, то получится, что отец отдал жизнь ни за что. Она рванула на себя окно спальни. Послышался предательский скрип дерева о дерево. Звук показался ей оглушительным, словно она привела в действие сигнал тревоги.

По лестнице затопали шаги. Эшли предстояло спрыгнуть на землю с высоты второго этажа, но выбора не было. Она выползла в зябкую, промозглую ночь и повисла, уцепившись за карниз. Перспектива прыжка пугала ее. Сломай она лодыжку – и окажется совершенно беспомощной... Руки заболели от напряжения. Она услышала из комнаты рев ярости и отпустила руки.

Удар о землю оглушил. Эшли лежала в мокрой траве, на спине. Из окна спальни на нее глядело лицо в маске. Ее глаза на мгновение встретились с глазами убийцы. В следующую секунду она побежала. Воздух тяжело молотил у нее в легких, с шумом вырывался из груди, ноги работали как механические, она бежала быстрее, чем когда-либо в жизни, – мчалась, борясь за жизнь.

Эшли сидела на кухне у одной из местных жительниц Барбары Маккласки. Несмотря на выданный ей спортивный костюм и жару в доме, она бесформенной грудой склонилась вперед, продрогшая до костей. Красные от слез глаза тупо и безучастно уставились в стол. Оцепеневшее, одеревеневшее тело не чувствовало боли от синяков и порезов, недавно обработанных врачом. Время от времени Эшли механически подносила ко рту кружку с горячим чаем, и каждый глоток отнимал у нее все скопленные на данный момент силы.

Эшли неслась не разбирая дороги через округу, пока наконец не затормозила в зарослях на заднем дворе Маккласки Холод и дождь вынудили ее постучать в дверь дома соседей. Пока Эшли бежала сломя голову, она пыталась сообразить, как спастись от кошмара, приключившегося с ее отцом и лучшей подругой. По каждому сценарию выходило одно и то же: если она остановится, замешкается, ослабит бдительность, ее ждет конец. И вместе с тем она испытывала непрестанную вину за то, что убегает.

Рядом с Эшли сидела женщина-полицейский. В доме Маккласки находились и другие люди из полиции. Логика подсказывала Эшли, что человек, убивший ее отца и лучшую подругу, давно ушел. Но она знала: пока он на свободе, она будет бояться его возвращения каждый день и каждую минуту.

Полицейские установили заграждение по обеим сторонам дома Спенсеров, чтобы удерживать на расстоянии соседей и репортеров, стоявших за ними, пялившихся на полицейских и сновавших по двору. Короткий лающий звук сирены возвещал о прибытии еще одной полицейской машины, которая начинала пробивать себе путь сквозь толпу. Эшли не обращала ни малейшего внимания на происходящее снаружи. Она была поглощена тем, что творилось у нее в голове.

Женщина-полицейский вдруг поднялась. Эшли уловила это движение уголком глаза и испуганно отпрянула. Из сжимаемой в руке кружки выплеснулось немного чая на скатерть. Рядом стоял какой-то мужчина. Эшли даже не заметила, как он вошел.

– Все в порядке, мисс Спенсер. Я детектив, – сказал он, показывая удостоверение.

Спокойный голос, приятное лицо. Одет в коричневый твидовый пиджак, серые свободные брюки и полосатый галстук. Эшли видела детективов только по телевизору, и этот не соответствовал стереотипу. Он не был мужественным красавцем с суровым, обветренным лицом, а казался самым обыкновенным человеком, вроде школьных учителей Эшли или отцов ее одноклассников.

– Можно мне сесть?

Девушка кивнула, и детектив занял стул, который освободила женщина-полицейский.

– Меня зовут Ларри Берч. Я из отдела убийств, буду возглавлять расследование обстоятельств... обстоятельств того, что произошло в вашем доме.

Эшли тронула тактичность детектива.

– Мы позвонили вашей матери – сейчас она на пути домой и появится здесь, вероятно, еще до рассвета.

Невообразимая печаль охватила Эшли, когда она представила, как ее мать будет жить дальше. Ее родители по-прежнему, как и в юности, были влюблены друг в друга. Иногда они вели себя будто подростки и в присутствии друзей дочери демонстрировали нежность друг к другу, повергая Эшли в смущение. Что теперь будет с Терри?

Берч увидел, как вздымается от сдерживаемых рыданий грудь Эшли. Он ласково положил руку ей на плечо, потом подошел к кухонной раковине и принес стакан воды. Эшли сделала несколько глотков, благодарно кивнув.

– Я бы хотел поговорить о том, что случилось ночью, – произнес Берч. – Я знаю, для вас это нелегко. Если не захотите сейчас это обсуждать, я пойму. Но чем больше я буду знать, тем быстрее мы поймаем преступника. Чем дольше мне придется дожидаться информации, тем больше будет у преступника шансов скрыться.

Эшли ощутила дурноту. Пока никто не просил ее подробно пересказывать весь тот ужас, который она пережила. Ей не хотелось заново воспроизводить в памяти ни залитого кровью умирающего отца, ни душераздирающие вопли Тани. Она мечтала бы навсегда забыть стон содрогающегося в оргазме пришельца и взгляд, которым он смотрел на нее, стоя в дверях комнаты. Но ее долг перед Таней и перед отцом помочь полиции. И еще: она должна чувствовать себя в безопасности. А в безопасности она могла себя почувствовать, когда детектив Берч найдет и арестует монстра, уничтожившего ее семью.

– Что вы хотите знать?

– Все, что вспомните. Например, кто находился в вашем доме вчера вечером, перед тем как...

– Папа был дома, и еще у меня ночевала Таня Джонс. А... она?.. – спросила Эшли в безумной надежде, что подруга каким-то образом осталась жива.

Берч покачал головой. Эшли снова начала плакать.

– Она была моей лучшей подругой, – промолвила она с таким отчаянием, что детективу стоило немалых усилий сохранить самообладание. – Мы играли в одной команде.

– Какой вид спорта? – спросил Берч, чтобы отвлечь ее.

– Футбол. Мы играли за команду нашей школы и уже начинали выступать за клубную. Эта команда делает большие успехи. У нас появился шанс поехать на региональные соревнования, на Гавайи. Таня никогда не бывала там. Она мечтала об этом.

– Она была хорошей футболисткой?

Эшли кивнула.

– Вчера она забила решающий гол. Ее мама разрешила ей остаться у меня. Вот почему... почему она погибла.

Плечи Эшли затряслись, но она подавила нахлынувшие рыдания.

– Мы заснули, – продолжала она. – Это было около часа ночи. Потом я проснулась. Он был в комнате.