Ранняя история нацизма. Борьба за власть - Гинцберг Лев Израилевич - Страница 66

Что касается социал-демократии, то ее лидеры призвали членов и сторонников партии голосовать за кайзеровского фельдмаршала Гинденбурга, чьи реакционные убеждения не были ни для кого секретом. Это было логическое продолжение политики «меньшего зла», но еще более рискованное, чем все совершенное в ходе ее осуществления ранее. Ведь в памяти многих еще была жива предыдущая кампания по выборам президента, когда социал-демократия выступала против Гинденбурга (ее избранником являлся тогда деятель партии Центра Маркс). В 1925 г. социал-демократы провозглашали: «Кто отдает свой голос Гинденбургу, совершает предательство», «Гинденбург — это кандидат реакции!» и т.п.

В первом туре ни один из кандидатов не собрал необходимого для избрания абсолютного большинства. Весьма близок к этому — благодаря голосам социал-демократов — был лишь Гинденбург. Почти 5 млн голосов получил кандидат коммунистов Э. Тельман. В то же время выборы обнаружили новый значительный рост влияния нацистской партии, получившей свыше 11 млн голосов. Крайняя реакция добилась, таким образом, дальнейших успехов в сколачивании массовой базы, и это, естественно, резко усилило опасность установления фашистской диктатуры.

Характерно, что в промышленных центрах уровень полученных НСДАП голосов был значительно ниже достигнутого по стране в среднем (30,1%); так в Дортмунде она собрала лишь 17,1%, в Гладбахе — 16,6%. Эти и аналогичные данные совпадают с выводами о том, что в рассматриваемый период пролетариат в целом не поддался фашистской пропаганде, к которым приходят серьезные ученые.

Реальных шансов получить власть посредством захвата поста президента республики у нацистов не было (разница собранных Гинденбургом и Гитлером голосов составляла 7 млн), и они подумывали о путче, который хотели приурочить к объявлению итогов второго тура. Прусское правительство опубликовало документы, не оставлявшие сомнений в заговорщических замыслах фашистской клики, во всяком случае определенной группировки в ее составе, отражавшей недовольство тем, что приход к власти столь сильно затянулся. О подобных планах сообщает в своих воспоминаниях гауляйтер Аугсбурга (Бавария) Валь. Подготовка к выступлению велась, по сведениям полиции, также в районах Ингольштадта и Розенгейма. В различных местах страны были обнаружены склады или транспорты оружия, принадлежавшие штурмовым отрядам, не только винтовки, карабины, пистолеты и боеприпасы к ним, но и тяжелые пулеметы. В Берлине в руки властей попал мобилизационный план нацистов.

Во втором туре (10 апреля) фельдмаршал-президент получил 19,3 млн голосов, Гитлер — 13,4 млн (увеличение более чем на 2 млн произошло в результате снятия кандидатуры Дюстерберга). Подлинный итог выборов был весьма точно подведен в статье демократического журнала «Вельтбюне»: «Победил Гинденбург. Но кто собственно потерпел поражение? Определенно не фашизм». Ибо Гинденбург, получив мандат, укрепился в решимости сделать новый шаг по направлению к реакционной диктатуре, к интеграции НСДАП в государственный аппарат.

Очень скоро могильщики республики добились дальнейших успехов. 24 апреля миллионы немцев вновь пришли к избирательным урнам; в этот день состоялись выборы в некоторые ландтаги, прежде всего в Пруссии. Нацисты и их единомышленники добивались устранения коалиционного правительства О. Брауна, состоявшего из представителей социал-демократии, Центра и Государственной партии, чтобы захватить в свои руки полицейские силы, находившиеся в ведении земель. Это резко усилило бы позиции фашистов в борьбе за господство в стране.

В 1928 г., когда состоялись предыдущие выборы в прусский ландтаг, обстановка была совершенно иной. 24 апреля 1932 г. фашисты сумели во много раз умножить число собранных ими голосов: они получили 162 места (вместо 8) и превратились в самую крупную фракцию. Социал-демократия понесла весьма ощутимые потери — расплата за политику ее лидеров — и была оттеснена на второе место. Все «старые» буржуазные партии (за исключением Центра) фактически потеряли значение: Вскоре после выборов нацисты, которые вместе с партией Центра обладали в ландтаге абсолютным большинством, вступили с ней в переговоры о создании в Пруссии коалиционного кабинета. Переговоры эти продвигались довольно успешно и, вероятно, были бы завершены, если бы «прусский вопрос» не был так тесно связан с проблемами имперской политики, с перегруппировкой господствующих классов и еще большими изменениями во внутренней политике.

Новое усиление гитлеровцев, с полной очевидностью выявившееся уже в результате первого тура президентских выборов, побудило правящие круги ускорить осуществление мер, которые, по их мнению, должны были предшествовать превращению фашистской партии в правительственную. Военный министр Грёнер и поддерживавший его Брюнинг видели непременное условие этого в «очищении» нацистской партии от радикальных, антикапиталистических элементов, которые внушали крупным собственникам тревогу. Путь к данной цели они видели в роспуске штурмовых и охранных отрядов, являвшихся средоточием тех, кто настаивал на захвате власти силой, на осуществлении нацистской программы 1920 г., официально не отмененной.

Сохранились документы Тренера, в которых черным по белому написано, что цель этой меры — сделать нацистскую партию пригодной для участия в правительстве (разумеется, на тех условиях, которые были бы ей предложены). Грёнер с большим уважением отзывался о «ценном человеческом материале», якобы имевшемся среди коричневорубашечников; предполагалось в дальнейшем включить этот «материал» в милицию, состоящую из лиц различных политических убеждений и находящуюся под эгидой государства. Вот где была еще одна, и немаловажная, причина, побудившая правительство Брюнинга, а точнее — командование рейхсвера, которому принадлежал весь план, принять решение о ликвидации штурмовых отрядов. Мы уже говорили об опасениях генералов, что армия коричневорубашечников станет соперником рейхсвера и, будучи многочисленнее последнего, отодвинет его на второй план. Устранить эту опасность — такова была одна из главных целей роспуска «частной армии» гитлеровской партии.

Момент был в общем подходящим. Террор фашистских банд вызывал растущее возмущение различных слоев населения, приносил все большее число жертв. В январе 200 гитлеровцев осуществили разбойничье нападение на рабочую колонию «Фельзенек», убив одного пролетария и ранив многих других. В Грайфсвальде нацисты совершили налет на редакцию социал-демократической газеты.

В Бреславле (ныне Вроцлав) рабочий Гюнтер был убит в своем же доме гитлеровцем, раздававшим фашистские листовки. В Банкау (Силезия) нацисты убили батрака Басси на глазах его жены.

Под давлением общественности правительства крупнейших провинций выступили с разоблачениями коричневорубашечников, опубликовав материалы, конфискованные во время обысков в учреждениях нацистской партии. Представители южногерманских земель — Баварии, Бадена, Вюртемберга — на совещании в министерстве внутренних дел в начале апреля настойчиво требовали от Тренера запрета штурмовых отрядов.

Декрет о роспуске всех военизированных формирований гитлеровской партии был опубликован сразу же после завершения президентских выборов, 13 апреля. Для нацистских главарей он отнюдь не являлся неожиданностью.

Вот что говорилось, например, в полицейском донесении из Дрездена от 23 апреля: «Ввиду того, что организации национал-социалистической партии явно были обо всем предупреждены, предметы, которые свидетельствуют о военизированном характере организаций, могут быть конфискованы лишь в небольшом количестве». В полицейском донесении из Штутгарта указывалось, что роспуск с самого начала предусматривался как простая формальность, ибо во всей прессе задолго сообщалось о готовящемся акте. Из Нюрнберга полиция сообщала в министерство внутренних дел следующее: «Почти по всей Северной Баварии национал-социалисты узнали о предстоящем роспуске на 24 часа раньше, чем власти».

Однако, хотя нацисты и были предупреждены о роспуске штурмовых отрядов и сумели принять некоторые меры, все же этот роспуск никак не согласовывался с их планами. Вооруженные банды были в руках Гитлера и его клики важным «аргументом» в борьбе за полновластие, орудием террора, который играл в арсенале фашистов колоссальную роль. И лишаться такого инструмента — даже частично — им не хотелось; это почти неминуемо повело бы к второстепенному положению в блоке с другими буржуазными партиями. Гитлеровцы, изображавшие себя «мессиями», владеющими секретом спасения Германии, упорно не желали соглашаться с этим. И они сразу же развернули крикливую демагогическую кампанию, выступая в роли «обиженных» и используя поддержку влиятельных покровителей. 30 апреля в «Берлинер берзенцейтунг» было опубликовано заявление 215 фабрикантов, помещиков, генералов, адмиралов, резко осуждавшее запрет штурмовых отрядов и призывавшее правые партии «немедленно создать новый Гарцбургский фронт для спасения родины». Особенно важным для гитлеровцев оказалось, что решительные противники роспуска обнаружились среди генералитета.