Любовь всегда риск - Арленд Леона - Страница 12

— Я сразу подумала, что вы не похожи на развратника, — тихо произнесла девушка, глядя на фотографии. — Даже на снимках у вас такое выражение лица, будто вы… пришли кого-то спасать.

— Так оно и было, — кивнул Джастин, слегка польщенный. — Но скажите мне, Бога ради, что вы собирались сделать с этими снимками? Продать их в модный журнал для скандальной статьи?

Джессика смущенно опустила глаза и села наконец обратно, на край кровати.

— Сначала я хотела с вами поговорить. Ну, попробовать вам помочь… как тогда — Тому.

— Помочь?!

Джастин встречал разных женщин. Почти все они чего-нибудь от него хотели. Но первый раз он сталкивался с той, которая собиралась оказывать ему психологическую помощь… дабы отвадить от разврата! Более сильного потрясения он давно не испытывал.

Несколько секунд он молча смотрел на Джессику, которая в полном смущении отвела взгляд в сторону. До чего же она хорошенькая! Джастин не удержался и снова погладил ее по запястью, желая успокоить. Но пальцы его задержались на гладкой шелковистой коже, и она не отдернула руку.

— Может быть, вы хотите… — наконец прошептала она, остро чувствуя интимность обстановки и боясь ее.

— Чего? — хрипло прошептал Джастин. На миг ему показалось, что сейчас она предложит…

— Кофе? Или морсу?.. Я принесу…

— Какого морса?

— Кажется, земляничного.

— Кажется? — улыбнулся Джастин углами губ. — Терпеть не могу слово «кажется», Джессика. Я всегда хочу… определенности.

Она медленно повернула голову и посмотрела ему в глаза. Взгляд был долгий и внимательный, будто девушка пыталась заглянуть ему в душу и прочесть все тайные намерения и желания.

— Я тоже, — одними губами выговорила она. — Я тоже люблю определенность.

4

Никогда в жизни Джессика не чувствовала себя такой расстроенной, как сейчас, когда резко зазвонил телефон. Между ними с Джастином что-то происходило… Начала устанавливаться какая-то особая, ни на что не похожая связь, от которой по всему телу разливался сладкий жар. Ощущение, совершенно новое и потрясающе приятное! Но это волшебство оказалось хрупким как стекло и разбилось от пронзительного звонка телефона.

Джессика, будто спросонья, тряхнула головой и схватила трубку. Вдруг это с работы?

— Детектив Спайк слушает.

— Привет, малышка, — послышался на другом конце провода ласковый мужской голос. — У тебя все в порядке? Я тебя не разбудил?

Папа. Джессика на миг пожалела, что вообще взяла трубку, но тут же устыдилась себя. Папа всегда рассчитывал застать ее по вечерам дома и в полном одиночестве. И сегодня он ошибся впервые.

— Нет, я еще не спала. И все в порядке. — Детская гордость заставила ее сказать: — Работаю над «Хрустальным башмачком», и уже есть успехи.

— Я в тебе не сомневался, девочка, — добродушно пророкотал отец. — Только не забывай об осторожности. Тебе всего двадцать пять, а Лондон — очень опасный город.

— Я в этом опасном городе живу уже пять лет, — не выдержала Джессика.

Она сразу уловила сомнение в голосе отца. Тот никогда не верил, что ей хоть что-то удастся. Его ласковый голос — как будто он успокаивает ребенка — был для Джессики хуже ножа. Сразу в памяти всплывала снисходительная улыбочка Айвена Ричардсона. Как он ухмылялся, пока мисс Метьюз ее отчитывала!

Джессика вспомнила свой приезд домой на прошлое Рождество. Специально для этого визита она купила в дорогом бутике черное кожаное пальто и строгий деловой пиджак. Она никогда не одевалась в таком стиле, просто хотела предстать перед домашними в образе преуспевающего детектива из столичного агентства.

— Джесси, малышка, — сказала ей Пруденс, — тебе совсем не идет черное! Оно вроде бы должно взрослить, а ты выглядишь как школьница в мамином пальто. — Поняв, что обидела сестру, она тут же предложила: — Хочешь, я подарю тебе мою сиреневую блузку? Я после родов все равно располнела.

А отец сделал еще хуже. Он принялся ее хвалить.

— Ты выглядишь очень солидно, — сказал он со снисходительной ласковостью. — Я спрашивал у мисс Метьюз, и она одобрительно о тебе отзывалась. Сказала, что ты с блеском пару раз провела слежку. И что ты очень недурно печатаешь на машинке, детка…

Нечто вроде того же болезненного разочарования Джессика ощутила и сейчас. Почему, ну почему никто на белом свете не ценит ее ни в грош? Почему никто в нее не верит?

И неужели еще одной ее мечте — о прекрасной любви — тоже не суждено сбыться?

Джессика искоса взглянула на Джастина. Тот полулежал, откинувшись на подушку, и глаза его были закрыты. Похоже, ему нет никакого дела до ее разговора. Или же он просто из тактичности делает вид, что тот его не интересует. Тактичности у него хватает — он так старался ее уверить, что незачем смущаться из-за дурацких романов. С его стороны это было… да, благородно.

— Папа, я занята, — выдавила она. — Давай ты мне завтра перезвонишь.

— Еще несколько слов, девочка. Собственно, я хочу предупредить тебя о нашем приезде. На следующей неделе мы все собираемся в Лондон. Надеемся с тобой встретиться. Почему бы нам в субботу не поужинать вместе, всей семьей? — И отец быстро добавил: — Если тебе, конечно, удобно это время.

Вот снова он пытался ей польстить! И снова это не принесло ничего, кроме обиды.

— Хорошо, в субботу вечером, — отозвалась Джессика.

Мысль об ужине в семейном кругу угнетала ее, и девушка стыдилась этого. Ведь на самом деле она очень любила своих родных. Но развлекать их просто ненавидела.

— Ник сказал, что на этот раз позволит тебе выбрать ресторан. Ведь это ты у нас — столичный житель!

— Очень мило с его стороны, — максимально радостным тоном ответила Джессика, желая, чтобы суббота никогда не наступила.

Как смешно, подумала она, ведь сестра старше меня всего на два года, а почему-то выглядит солидной матроной, обремененной детьми и хозяйством. А я так и осталась девчонкой — и для них, и для окружающих. Ее муж тоже обращается со мной как с капризной школьницей. Вот, пожалуйста, позволяет выбрать ресторан только для того, чтобы потом сообщить, что он бы справился с этим лучше.

— А детей они с собой берут? — спросила Джессика, надеясь, что хотя бы общение с племянниками доставит ей радость. Она любила их, и малыши в ней тоже души не чаяли.

— Ты что, шутишь? — отозвался отец. — Твоя сестра собирается немного развлечься, походить по магазинам. С малышами посидит няня.

— Отлично, — безо всякого энтузиазма сказала Джессика, теряя последнюю надежду хорошо провести время.

Быстро распрощавшись с отцом, она положила трубку и беспомощно взглянула на Джастина.

Тот больше не дремал. Напротив, сидел с широко открытыми глазами и внимательно смотрел на нее. Почему-то теперь обстановка показалась девушке еще интимнее. Джастин слышал ее разговор с отцом, и это как бы сделало ее внутренний мир доступным ему, причем ту его часть, которую Джессика предпочитала не делить ни с кем. И теперь под взглядом его проницательных черных глаз она чувствовала себя… раздетой.

Желая заговорить первой, пока Джастин не спросил что-нибудь о ее семье, Джессика ляпнула первое, что пришло в голову:

— У вас необыкновенный цвет глаз… Совсем не английский.

Сказала — и сама поразилась своим словам. Что на нее нашло? С какой стати обсуждать с мужчиной цвет его глаз?

Но Джастин только улыбнулся.

— Моя мать была наполовину итальянкой. Цвет глаз я унаследовал от нее, и волос — тоже. Странно… Я не привык, чтобы девушки мне делали комплименты.

— Неужели не привыкли? — прищурилась Джессика.

— В самом деле. Поверьте. А что вас так удивило в моих глазах? Ну, черные…

— Неужели вы не смотритесь в зеркало? — снова не выдержала и подколола его девушка. — А я думала, вы проводите большую часть жизни возле него!

— Я смотрюсь в зеркало только когда бреюсь, — совершенно не обидевшись, ответил Джастин. — Честное слово. А большую часть жизни я смотрю на других людей… В объектив.