Философия с шуткой. О великих философах и их учениях - Калеро Педро Гонсалес - Страница 6

Как-то раз прохожий задел Диогена поленом, которое нес на плече, и крикнул:

— Берегись!

Киник удивился:

— Теперь-то зачем? Или ты собираешься ударить меня снова?

Однажды Диоген попал в плен к чужеземцам и оказался на невольничьем рынке. Когда надсмотрщик спросил у философа, что тот умеет делать, Диоген ответил:

— Я умею повелевать. Посмотрим, не захочет ли кто-нибудь купить себе хозяина.

Увидев, как один юноша зарделся от смущения, Диоген похвалил его:

В добрый час, отрок, то цвет добродетели.

Когда у Диогена спросили, какой зверь кусается больнее всего, он ответил:

— Из диких — клеветник; из домашних — льстец.

Диоген полагал, что общественные устои искажают человеческую природу. Рассказывали, будто он имел привычку средь бела дня бродить по Афинам с зажженным фонарем в поисках человека. Однажды философ принялся кричать:

— Люди! Люди! — А когда вокруг собралась толпа, презрительно поморщился: — Я звал людей, а не отбросы.

Диоген, как мы знаем, жил в бочке. Когда на Коринф наступало войско Филиппа Македонского и в городе поднялась паника, философ принялся с грохотом катать свою бочку по улицам. Когда у него спросили, что он творит, Диоген ответил:

— Да вы все носитесь как угорелые, вот мне и стало неловко просто так сидеть.

— У тебя нет ни семьи, ни слуг, — посочувствовал кто-то Диогену. — Кто пойдет за твоим гробом?

— Тот, кто захочет прикарманить мои пожитки, — ответил Диоген.

О смерти Диогена говорят разное. По одной версии, он погиб от укуса шмеля, по другой — его разорвали собаки. Кое-кто утверждает, будто философ умер по собственной воле, перестав дышать. Легенда гласит, что перед смертью он произнес:

— Бросьте мое тело собакам, мы с ними друг к другу привыкли.

Ученика Диогена Кратета прозвали Входи-Не-Заперто за привычку без приглашения заглядывать в чужие дома, чтобы изречь одну из своих максим. Еще он обожал шататься по домам свиданий, задирая их обитательниц. Девицы, конечно, тоже за словом в карман не лезли. Когда у Кратета спросили, зачем ему это, он ответил:

— Я совершенствуюсь в искусстве ведения диспутов. Думаете, с философами приятней спорить, чем с блудницами?

Диоген Лаэртский рассказывает, что Кратет отличался рассеянностью, часто пропускал мимо ушей слова собеседников и отвечал невпопад. Один из его знакомых в сердцах бросил:

— Ты, Кратет, большой мастер говорить, но не то, что от тебя хотят услышать.

Когда ученики спросили Кратета, до каких пор будет существовать философия, тот ответил:

— До тех пор, пока ослам будут нужны погонщики.

Войска Александра Македонского разрушили родной город Кратета Фивы. Когда царь спросил философа, хочет ли он, чтобы Фивы отстроили заново, Кратет ответил:

— А зачем? Рано или поздно придет очередной Александр и снова их разрушит.

Красавица Гиппархия, сестра ученика Кратета Метрокла, безумно влюбилась в учителя своего брата. Философ был некрасив и горбат, но девушку это не остановило. Эта удивительная пара не признавала никаких норм приличий (например, предавалась любви в людных местах) и часто шокировала публику вызывающим поведением и хлесткими речами. Однажды Гиппархия спросила Феодора:

— Ты стал бы осуждать человека, который сделал с тобой то, что ты сам мог бы с собой сделать?

— Конечно нет, — ответил Феодор.

— В таком случае, — заявила Гиппархия, — ты не станешь осуждать меня за то, что я собираюсь сделать.

И влепила Феодору пощечину.

Киники были аскетами и не брезговали просить подаяния. Один из них обратился к царю Антигону:

— Дай мне хотя бы драхму.

— Я был бы рад, да не могу, — ответил Антигон. — Дав тебе всего одну драхму, я уроню свое царское достоинство.

— Так дай мне три драхмы.

— Но, взяв их, ты уронишь свое достоинство философа.

Философы Мегарской школы, основанной Евклидом Мегарским (которого не стоит путать со знаменитым математиком), были последователями Сократа и Парменида и уделяли особое внимание логике. На отсутствие чувства юмора мегарцы обыкновенно не жаловались. Один из них невзначай поинтересовался у стоика Зенона, перестал ли тот бить своего отца. Бедолага Зенон оказался в весьма щекотливом положении: скажешь да, получится, что ты бил его раньше, ответишь отрицательно — признаешь, что не перестал.

Питомец Мегарской школы Евбулид Милетский считается автором нескольких забавных парадоксов. Он утверждал, что, произнося слова «Я лгу», человек лжет и говорит правду одновременно. Говорит правду, потому что признается во лжи, а лжет потому, что, признаваясь в этом, на самом деле говорит правду. Еще Евбулиду приписывают известный парадокс рогоносца:

«У тебя есть то, чего ты не терял.

Ты не терял рогов.

Следовательно, у тебя есть рога».

Аристотель был лучшим учеником Платона, во многом превзошедшим своего учителя. Он соглашался с Платоном далеко не во всем, а теорию Идей и вовсе отвергал. Аристотель полагал, что в мире не может быть никаких сущностей, недоступных для человеческих чувств. Выбирая между убеждениями и верностью учителю, философ заключил:

— Платон мне друг, но истина дороже.

Если верить легенде, Платона эти слова привели в бешенство. Он заявил ученикам:

— Наш Аристотель ведет себя как несмышленый младенец, лягающий мать, которая дала ему жизнь.

Аристотель и Платон много спорили, но никогда не строили козней за спиной друг у друга, хотя сами постоянно становились жертвами сплетен и заговоров. Когда Аристотелю указали на такого клеветника, философ безмятежно заметил:

— Он оскорбляет меня за глаза, и его стрелы не попадают в цель.

Один шарлатан, выдававая себя за философа, попытался дискутировать с Аристотелем. Потерпев поражение, он принялся осыпать великого мыслителя оскорблениями. Аристотель сохранял ледяное спокойствие. В конце концов незадачливый философ не выдержал:

— Тебя что, совершенно не задевают мои слова?

— Нет, — признался Аристотель. — А о чем ты сейчас говорил?

Аристотель (384 г. до н. э. — 322 г. до н. э.)

Однажды у Аристотеля спросили, почему люди охотнее влюбляются в красавцев.

Философ покачал головой:

— Такой вопрос мог задать только слепой.

Превыше всех добродетелей Аристотель ценил чувство меры, которую полагал золотой серединой между двумя крайностями. Отвага — золотая середина между трусостью и безрассудством. Щедрость — между скупостью и расточительством. Приводя пример двух крайностей, Аристотель говорил, что легкомысленный человек живет так, будто у него впереди целая вечность, а чересчур осторожный — так, будто готовится умереть в любой момент.

У Аристотеля спросили:

— Чего добиваются лжецы?

— Того, что им никто не поверит, когда они скажут правду, — ответил философ.