В поисках копей царя Соломона - Шах Тахир - Страница 16

Власти выдали лицензию только одному прииску в Лега-Демби, но они были не в силах воспрепятствовать появлению множества мелких нелегальных приисков, разбросанных по всему региону. Все старатели занимались добычей аллювиального золота, которое вымывалось из золотоносных жил реками и извлекалось из ила.

Вероятно, рабы царя Соломона использовали этот же способ, потому что взрывные работы стали проводиться только в девятнадцатом веке.

Современный метод добычи золота заключается в следующем: порода вокруг золотоносной жилы измельчается до порошкообразного состояния, а затем из нее извлекают драгоценный металл. Однако это очень дорогостоящий процесс. В большинстве мест аллювиальные отложения не настолько богаты золотом, чтобы сделать рентабельной добычу в промышленных масштабах с использованием современных технологий.

Самсон предупредил меня об опасностях, которые поджидают нас на нелегальных приисках — здесь не существовало таких понятий, как честь или братство людей, а слово «христианство» считалось ругательным.

Пока он все это объяснял, я заметил вдалеке ряд крытых соломой хижин. Через потрескавшееся лобовое стекло было трудно что-либо рассмотреть, но, похоже, мы приближались к деревне. Водитель сказал, что здесь никого нет. Золото в этом месте закончилось, и старатели переместились на несколько миль дальше. Пустая деревня и хижины с отваливающимися, как старая кожа, крышами и стенами стала моим первым впечатлением о золотом поясе Эфиопии. Ставка в этой игре была настолько высока, что старатели бросали вполне сносное жилье и строили новое в другом месте.

Наконец, на горизонте показалась еще одна деревня, Бедакайса. Ее окружали эвкалиптовые деревья, которые росли прямо на желто-красной почве, а в небе над ней парили канюки, ловя восходящие потоки нагретого солнцем воздуха. Деревня состояла из нескольких десятков домов с соломенными крышами с оградами из энсеты, или «ложных бананов». В это время дня в деревне было полно народу — несколько сот человек.

Между дорогой и деревней протекала река, но ее русло было почти сухим, потому что воду отвели для устройства промывочных прудов.

Крыши домов — всего я насчитал их около шестидесяти — были изготовлены из пучков длинной серой травы, уложенных плотными рядами.

От очагов поднимались в небо тонкие струйки дыма; слышался визг ребятишек и лай собак, охранявших свою территорию. Чем ближе мы подъезжали, тем больше людей могли различить. Они напоминали муравьев в джунглях: каждый был занят каким-то делом.

Самсон сказал, что этой деревне не больше года или двух.

— Они появляются и исчезают, — пояснил он, — возникая на пустом месте, становясь все более грязными и менее христианскими по мере того, как старатели тратят свои деньги на выпивку, азартные игры и женщин. Затем, когда золото кончается, деревня приходит в упадок и переезжает на новое место.

— Дьявол совсем рядом, — кивнул Питер, — будьте осторожны, чтобы он вас не совратил.

Мы выгрузили свои вещи из микроавтобуса.

Самсон не хотел оставаться в поселке, но я настоял. Разве я смогу понять этих людей, если не пообщаюсь с ними лично?

Остановив машину, Питер не заглушил мотор, и когда я оглянулся, чтобы попрощаться, он уже уехал, не оставив нам выбора. Пришлось тащиться в деревню.

В самые трудные моменты своих путешествий я чувствовал, что какая-то сила защищает меня, что со мной ничего не случится. Самсон сказал бы, что меня хранит бог. Я в этом не уверен, но, когда мы спускались с холма к деревне старателей, мне казалось, будто чья-то покровительственная рука обнимает меня.

С берега реки до нас донесся голос.

— Сэмми! Сэмми!

Один из старателей узнал Самсона и бросился к нам. Мужчины обнялись и долго терлись плечами в традиционном эфиопском приветствии. Старатель был примерно моего возраста, но сложен, как супермен, — он походил на стоящего на задних лапах черного медведя. Его руки напоминали поршни и, судя по всему, обладали огромной силой и выносливостью. Венчик волос на лысеющей голове образовывал нечто вроде тонзуры. Кожа его была очень темной, почти как тушь. Самсон представил мне старателя, которого звали Ной — они знакомы с детства. Ной был родом из Гамбелы на востоке Эфиопии, на самой границе с Суданом; в его родных местах все люди — по его собственному выражению — высокие, как деревья, и черные, как уголь. Без лишних слов он взял мои вещевые мешки и повел нас в поселок.

Эфиопскую деревню старателей описать невозможно — ее нужно видеть. Здесь все напоминало американский Дикий Запад — ставки были высоки, крепкие напитки лились рекой, а человеческая жизнь ничего не стоила. Самсон сравнивал это место с адом. Я шел за Ноем между рядов крытых соломой хижин, стараясь не отстать.

Многие дома служили питейными заведениями, где продавали домашний араки, который гонят из кукурузы; перед этими домами был воткнут шест с перевернутым бидоном. В других хижинах сидели проститутки, предлагавшие свои услуги молодым людям, чьи загрубевшие тела ломило после проведенной в шахтах смены. Еще больше было забитых до отказа игорных домов, где золотая пыль проигрывалась в карты.

Главная улица представляла собой болото из грязи, по которому бродили бездомные собаки.

Все вокруг было пропитано запахом нечистот.

Несмотря на грязь и убожество, в деревне царила атмосфера возбуждения — ощущение, что удача совсем рядом. Кроме баров здесь имелись и магазины. Какой-то мужчина торговал из фургона поношенной одеждой. Рядом на прилавке были разложены помятые овощи, а еще дальше расположился сапожник, чинивший сабо за 1 быр.

Наше появление привлекло внимание обитателей деревни. Компания пьяных молодых людей, завидев нас, начала хлопать в ладоши и свистеть; они двинулись было вслед за нами, но Ной пригрозил, что разорвет их голыми руками. Он свалил мои рюкзаки и китайский чемодан Самсона у своей хижины и сказал, что приглашает остановиться у него. Мы вошли в комнату через низкий дверной проем, за которым примостилась самодельная полочка для обуви. Пол был застелен безупречно чистой нейлоновой мешковиной. Над кроватью висело большое распятие ручной работы, а рядом, между двумя кирпичами, стояли несколько молитвенников в мягкой обложке. На почетном месте красовался черный музыкальный центр, работавший от автомобильного аккумулятора. В деревне не было электричества. Ной предупредил, чтобы мы остерегались воров. Ничего нельзя оставлять, сказал он. Затем он повел нас на холм, к золотым копям.

Копи представляли собой котлован размерами с футбольное поле и глубиной около ста пятидесяти футов в самой нижней точке. Он образовался путем постепенной выемки скалистого африканского грунта. В ярком солнечном свете все вокруг блестело и переливалось тысячью золотисто-коричневых оттенков. Старатели были с головы до ног покрыты грязью. Сначала я их вообще не заметил, но когда мои глаза немного привыкли, у меня захватило дух от развернувшейся передо мной картины.

Тысячи мужчин, женщин и детей разгребали землю руками. Лишь у немногих имелись примитивные орудия, вроде лопат или железных штырей. Все люди были босыми, одетыми в мокрые лохмотья, а их кожа блестела от пота; они яростно вгрызались в землю, торопясь извлечь золотоносную породу на поверхность. Прямо-таки картина из Ветхого Завета. В этот момент мне живо представились копи царя Соломона, и я впервые понял, что именно я ищу.

В деревне моя персона вызывала живейший интерес, но на прииске люди были слишком заняты, чтобы смотреть по сторонам. У каждого была своя роль. Если хотя бы один человек прекратит работу, даст сбой вся цепочка и выход золота уменьшится, что станет причиной убытков.

В самом низу ямы располагались землекопы.

Среди них было много женщин и детей. Они углублялись все дальше и дальше, сквозь пласты глины, камней и земли. Золотоносная жила была ясно видна. Она представляла собой пласт медового цвета, начинавшийся примерно в тридцати футах от поверхности. Верхние слои насыпались в виде вала у края кратера, а куски золотоносной породы откалывались и доставлялись в промывочные пруды. Транспортировка такой огромной массы земли требовала грубой физической силы. Сотни мужчин, примостившись на скользких склонах, передавали друг другу лотки с породой, образуя гигантский конвейер. Их бицепсы были неестественно увеличены, что позволяло поднимать со дна кратера 20-килограммовый лоток с породой ровно за тридцать секунд.